Труп в библиотеке - Кристи Агата - Страница 10

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая

– Совершенно верно! Спустился глотнуть капельку. Хотя нет! Это было не тогда. Пожалуй, сначала выглянул на улицу подышать воздухом. Для сентября необыкновенно теплые вечера. На улице очень приятно. Да, теперь ясно вспоминаю. Немного прошелся по свежему воздуху, затем заглянул в бар и вернулся в танцевальный зал. Я заметил, что… как ее? Джози, что ли?.. танцевала с этим типом, теннисным тренером. У нее вроде болит нога уже несколько дней.

– То есть вы вернулись в отель в полночь? Не хотите же вы убедить нас, будто прогуливались, как вы говорите, больше часа, и притом один?

– Но я ведь заходил в бар… Я… я, видите ли, размышлял.

Полковник Мэлчетт принял его заявление с недоверием:

– О чем именно?

– Ну, не помню. О многом.

– У вас есть машина, мистер Бартлетт?

– Да, есть.

– Где она находится? В гараже отеля?

– Нет, просто во дворе. Я собирался проехаться, понимаете?

– Может, и проехались?

– Нет-нет, уверяю вас!

– А мисс Кин, случайно, не взяли с собой?

– Ах нет! Вот еще! Могу поклясться, что вовсе ее не возил. Провалиться мне на этом месте!

– Спасибо, мистер Бартлетт. В настоящий момент у меня нет к вам больше вопросов. В настоящий момент, – повторил Мэлчетт с ударением.

Бартлетт с выражением глуповатого испуга смотрел ему вслед.

– Невероятный кретин, – процедил Мэлчетт. – Что вы о нем думаете, Харпер?

– Думаю, что другого такого легко не сыщешь, – ответил Харпер, пожимая плечами.

Ночной сторож, как и бармен, мало помог полиции. Первый припомнил, что звонил в комнату мисс Кин сразу после полуночи, но ему не ответили. Он не заметил мистера Бартлетта ни когда тот выходил из отеля, ни когда возвратился. Ночь стояла теплая, многие дамы и господа прогуливались. Пройти можно в боковые двери, а не только через главный вход. Однако он уверен, что мисс Кин в главный вход не проходила. Спускаясь со второго этажа, где расположена ее комната, она могла свернуть на террасу и проскользнуть незамеченной. Дверь замыкают не раньше двух часов ночи, когда танцы уже заканчиваются.

Что касается бармена, то он видел мистера Бартлетта: в середине вечера тот грустно сидел, уткнувшись взглядом в стену. В баре всегда толкотня, бармен его видел, но не мог точно сказать, в котором часу.

За дверями бара полицейских офицеров подстерегал девятилетний мальчуган. Срывающимся от восторга голосом он спросил:

– Вы вправду детективы? А я Пит Кармоди. Это мой дедушка начал разыскивать Руби. Вы из Скотленд-Ярда? Вы ведь не станете делать мне выговор, что я вам надоедаю?

Полковник Мэлчетт собрался на него рявкнуть, но Харпер поспешно вмешался и заговорил с мальчиком дружески:

– Отнюдь, мой юный друг. Вижу, вас это дело тоже заинтересовало?

– Ах да! Вы читаете книжки про сыщиков? Я их обожаю. Покупаю все подряд. У меня есть автографы Дороти Сайер, Агаты Кристи, Диксона Карра и Г.К. Бейли. Об этом убийстве тоже сообщат в газетах?

– Разумеется. Газеты в него так и вцепятся.

– Понимаете, на следующей неделе я возвращаюсь в школу. Вот здорово, когда я расскажу всем, что был с ней знаком, даже очень хорошо знаком!

– И какого же вы о ней мнения?

Пит честно задумался.

– Сказать по правде, она мне не больно нравилась. Вид у нее просто как у дурочки. Маме и дяде она тоже не очень симпатична. Одному дедушке. Кстати, он приглашает вас. Эдуард уже пошел вас разыскивать.

Начальник полиции настойчиво повторил:

– Значит, ваша мама и дядя Марк недолюбливали Руби? Почему же?

– Почем я знаю? Она липла к нам. А они злились, что дедушка так носится с ней. Думаю, – выпалил Пит, – они даже рады, что она умерла!

Харпер смотрел на него задумчиво.

– Вы слышали… как они это говорили?

– Ну, не совсем. Дядя Марк проворчал: «Наконец мы от нее избавились». Мама ответила: «Да, но каким ужасным образом!» Тогда дядя Марк сказал, что нечего притворяться.

Полицейские переглянулись. В этот момент к ним подошел гладко выбритый человек в синей ливрее.

– Извините, господа, я лакей мистера Джефферсона. Он проснулся и согласен вас принять.

Они вновь проследовали в апартаменты Конвея Джефферсона.

В гостиной Аделаида о чем-то говорила с высоким человеком, который нервно шагал из угла в угол. Он резко обернулся к вошедшим:

– А, рад, что встретил вас. Мой тесть все время справляется, когда вы придете. Пожалуйста, не волнуйте его без особой нужды. Он очень нездоров. Просто чудо, что это убийство не доконало и его!

– Разве он так слаб? Нам это в голову не приходило.

– Он сам не знает о своем состоянии, – сказал Марк Гэскелл. – Больное сердце, понимаете? Врач советовал Аделаиде следить, чтобы ничто не тревожило его. Дал понять, что смерть может наступить мгновенно. Не так ли, Адди?

Миссис Джефферсон подтвердила, но добавила, что пока он стойко перенес испытание.

– Несомненно, полицейское расследование – не лучший режим для сердечника. Поверьте, мы проявим максимум такта.

Говоря это, Мэлчетт не спускал глаз с Гэскелла. Люди с профилем хищной птицы не вызывали в нем симпатии. Они принадлежат к породе дерзких смельчаков, которые привыкли потакать лишь собственным желаниям. Хотя женщины от них без ума!

«Этому субъекту нельзя доверять, – подумал полковник. – Муки совести ему не свойственны, он не остановится ни перед чем».

Инвалидное кресло Конвея Джефферсона стояло вблизи окна, выходящего к морю. С первого мгновения ощущалась притягательность этой незаурядной личности. Словно катастрофа, превратившая его в калеку, привела к тому, что вся жизненная сила сосредоточилась в интеллекте. Лицо, обрамленное седеющими рыжеватыми волосами, было красиво. Резкие черты выражали энергию, глаза ярко голубели. Ни малейшего намека на расслабленность или недомогание. Глубокие морщины проложило лишь страдание, но он не привык жаловаться на судьбу – принимал ее удары и стремился выстоять.

– Считаю за честь знакомство с вами, – обратился он к Мэлчетту. – Ведь вы главный констебль графства Рэдфорд? А вы начальник местной полиции? Присядьте, господа. Сигары на столике возле вас.

Офицеры полиции поблагодарили, рассаживаясь.

– Если меня правильно проинформировали, вы проявляли участие к погибшей, мистер Джефферсон? – сказал Мэлчетт.

Грустная усмешка скользнула по лицу Конвея Джефферсона.

– Вам, конечно, наговорили с три короба. Хотя никаких тайн из своего расположения я не делал. Что по этому поводу сообщили мой зять и моя невестка? – Он внимательно обвел их взглядом.

Мэлчетт ответил с откровенностью:

– По мнению миссис Джефферсон, болтовня с маленькой протеже развлекала вас. А мистер Гэскелл успел перекинуться с нами пока лишь парой слов.

Джефферсон по-прежнему улыбался.

– Адди – сама сдержанность. Марк высказался бы более решительно. Но лучше уж я сам изложу факты и поясню свои побуждения. Начну с великой драмы моей жизни. Восемь лет назад в авиационной катастрофе я потерял жену, дочь и сына. С тех пор мое существование похоже на дерево с обрубленными ветвями. И не только из-за увечья. Я слишком любил свою семью, дышал ею. Нет слов, невестка и зять внимательны ко мне, но я понял, особенно в последнее время, что им нужно жить собственной жизнью. В сущности, я безгранично одинок. У меня тяга к молодым лицам, они утешают меня. Мелькала даже мысль взять на воспитание какого-нибудь ребенка… За прошедший месяц я очень привязался к этой несчастной девочке. Руби была так простосердечна, так искренна. Она рассказала мне о себе, о том, как ютилась с семьей почти в трущобах, как ей приходилось переносить многие испытания. Хотя ее никто не учил танцам, она оказалась очень способной, и труппа пантомимы приняла ее. Как все это было далеко от моей обеспеченной жизни! Она становилась мне все более дорога, пока я не принял решение официально удочерить ее. Вот вам объяснение моего интереса к Руби Кин и безумной тревоги, когда она так таинственно исчезла.

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая