Свидание со смертью - Кристи Агата - Страница 4

• Предыдущая
• 4/42
• Следующая

Леннокс Бойнтон встал, чтобы поднять с пола клубок шерсти, который нечаянно обронила их монументальная мамаша.

— Вот, пожалуйста.., мама.

— Благодарю.

Что она там вяжет? «Варежки для заключенных», — почему-то подумалось Жерару, и он улыбнулся своей неожиданной фантазии. Теперь он стал приглядываться к самой младшей в семье — к молоденькой девушке с золотисто-рыжими волосами. Ей, наверно, лет девятнадцать. Прозрачная нежная кожа — такая часто бывает у рыжих. Личико худенькое, но бесспорно прекрасное. Она мечтательно улыбалась. Немного странная улыбка. Мысли девушки витали где-то вдали от отеля «Соломон», от Иерусалима… Она тоже кого-то очень напоминала… Ну да! Эту удивительную, неземную улыбку он видел на устах мраморных дев в афинском Акрополе[14]… Прелестная, хоть и несколько отрешенная улыбка: ее утонченное очарование и кротость заставили сердце доктора сжаться.

И тут он заметил руки девушки… Столешница скрывала их, но доктор сидел так, что отчетливо видел: тонкие пальцы терзали, рвали на мелкие клочья носовой платок.

Доктору стало не по себе. Эта рассеянная, умиротворенная улыбка — и не знающие покоя руки, изничтожающие, сокрушающие…

Тишину нарушил судорожный астматический кашель: затем раздался властный голос матери:

— Джиневра, ты устала. Тебе пора лечь.

Девушка вздрогнула; ее беспокойные пальцы перестали теребить платок.

— Я совсем не устала, мама.

Жерар был очарован ее певучим голосом, даже эта обыденная фраза прозвучала в ее устах как нечто завораживающее.

— Нет, устала. Я же вижу. Завтра тебе нельзя никуда ехать.

— Как? Я обязательно поеду! Я прекрасно себя чувствую.

— Тебе нездоровится, — скрипучим, хриплым голосом возразила мать. — А завтра ты будешь совсем больна.

— Нет-нет, я совершенно здорова! — Бедняжка дрожала, как в лихорадке.

И тут мягкий спокойный голос произнес:

— Я провожу тебя, Джинни.

Молодая женщина с задумчивыми серыми глазами и гладкой прической поднялась со своего стула.

— Нет, — отрезала старуха. — Никаких провожатых.

— Но я хочу с Надин! — крикнула девочка.

— Конечно, конечно. — Молодая женщина шагнула в сторону Джинни.

— Не нужно, она сама! Верно, Джинни? — опять вмешалась старуха.

Последовала неловкая пауза, впрочем недолгая — и Джиневра вмиг потускневшим голосом покорно произнесла:

— Да, конечно. Я пойду одна. Спасибо тебе, Надин. — Она направилась к дверям. Несмотря на некоторую угловатость, Джиневра двигалась очень грациозно.

Доктор опустил газету и теперь уже в открытую разглядывал старую миссис Бойнтон. Она смотрела дочери вслед, и на ее жирной физиономии кривилась странная усмешка, похожая скорее на гримасу. Словно карикатурное отражение прелестной неземной улыбки, которая поразила доктора на личике девушки… Старуха перевела взгляд на Надин, снова опустившуюся на стул. Однако та встретила этот тяжелый взгляд с невозмутимым спокойствием, хотя старуха так и сверлила ее глазами.

«Какой бессмысленный деспотизм!» — возмутился Жерар. И тут старуха уставилась прямо на него. У доктора даже перехватило дыхание. Маленькие, ничем не примечательные глазки, но они сверкали такой злобой и столько в них было странной силы! Доктор Жерар сразу понял, что перед ним не просто вздорная немощная старушонка, которая изводит своих близких мелкими капризами. Нет, эта женщина обладает удивительной силой. Ее свирепый взгляд напоминал взгляд кобры… Миссис Бойнтон была стара и, видимо, измучена хворями, но совсем не беспомощна. Она знала цену власти и всю жизнь только и делала, что тешила свое властолюбие, по-видимому ни разу не усомнившись в собственном могуществе. Доктору Жерару вспомнился один цирковой номер: укротительница тигров демонстрировала публике очень эффектные, но крайне опасные трюки. Огромные великолепные звери смиренно ей подчинялись, выполняя унизительные для столь царственных созданий приказания. Однако их горящие глаза и тихое рычание выдавали ненависть — самозабвенную, жгучую ненависть… Укротительница была смуглой надменной красавицей, но взгляд ее — в точности такой же, как у этой старухи.

— Une dompteuse[15], — пробормотал доктор Жерар. Так вот какие страсти кипели под вполне безобидной болтовней… Ненависть — черный водоворот ненависти. «Какое у вас богатое воображение! Вот что сказал бы мне любой здравомыслящий человек, — вдруг одернул себя доктор. — Самая обыкновенная американская семья, дружно изучают палестинские достопримечательности, а я напустил тут всякой чертовщины!»

Он переключился на молодую женщину по имени Надин. На ее левой руке поблескивало обручальное кольцо. Доктор заметил, как она украдкой посмотрела на Леннокса, и догадался, что они муж и жена. Впрочем, взгляд, который она бросила на своего апатичного супруга, был скорее материнский — столько в нем мелькнуло нежной заботы и тревоги. И еще одно стало ему ясно: в этой семье только Надин не боится старую ведьму. Она конечно же не любит старуху, но злые чары этой мучительницы на нее не действовали. Да, Надин была несчастна и страшно переживала за мужа, но она — свободна.

— М-да, любопытная картина, — заключил доктор Жерар.

И вдруг в эти его мрачные мысли вторглось нечто вполне обыденное, произведя почти комический эффект.

В дверях показался еще один человек; увидев Бойнтонов, он спешно направился к ним. Симпатичный мужчина лет тридцати с небольшим, что называется, типичный американец. Тщательно одетый, с продолговатым, чисто выбритым лицом.

— А я искал вас, — сказал он приятным, но слегка тягучим голосом. Он методично, стараясь никого не пропустить, пожал руки всем Бойнтонам. — Ну, как вы себя чувствуете, миссис Бойнтон? Путешествие не очень вас утомило?

— Нет, ничего, спасибо, — почти милостиво пробурчала старуха. — Вы ведь знаете, вполне здоровой я себя никогда не чувствую.

— Да, конечно. Это очень печально.

— Однако я чувствую себя не хуже, чем всегда, — проговорила миссис Бойнтон с какой-то злорадной улыбкой и добавила:

— Надин так обо мне заботится. Я верно говорю, Надин?

— Стараюсь, как могу, — бесстрастно отозвалась ее невестка.

— И, держу пари, у вас это отлично получается. О, в этом я не сомневаюсь! — с жаром воскликнул знакомый Бойнтонов. — Леннокс, как тебе город царя Давида[16]?

— Не знаю, право, — вяло отозвался Леннокс.

— Ты, наверно, разочарован? Признаться, поначалу я тоже был не в восторге. Но вы, вероятно, пока мало что видели…

— Много увидеть нам не удается из-за здоровья мамы, — вмешалась Кэрол.

— Двухчасовая прогулка — это мой предел, — подтвердила старая дама.

— Я восхищен! — воскликнул вновь прибывший. — Вы на редкость волевой человек, миссис Бойнтон, — во всех отношениях.

Та лишь рассмеялась скрипучим смехом, в котором слышалось явное ехидство.

— Телесным недугам меня не одолеть. Главное — это ум! Ум!

Жерар заметил, что Рэймонда буквально передернуло.

— Вы уже побывали у Стены Плача, мистер Коуп? — с нервной поспешностью спросил он.

— Ну конечно, первым делом. Еще пару деньков, и я объезжу и обойду весь Иерусалим, а потом возьму путеводитель в местном отделении «Бюро Кука»[17] и отправлюсь в паломничество — Вифлеем, Назарет, Тивериада, Галилейское море[18], в общем, по всей Святой Земле[19]. По-моему, это безумно интересно. Потом Джараш[20]. Там, говорят, какие-то поразительные руины… Римские, представляете? Кроме того, я страшно хочу взглянуть на Петру — город цвета алых роз.., это ведь настоящее чудо, да и ехать туда несложно; однако на это путешествие уйдет почти неделя — если учесть дорогу туда и обратно и если осматривать все как следует, без спешки.

• Предыдущая
• 4/42
• Следующая