Люди ветра - Андерсон Пол Уильям - Страница 32

• Предыдущая
• 32/47
• Следующая

«Айат, Хилл, Хилл, которая Табита! Все эти недели мы вместе работали: она, Айат и я. Три дня назад я летел между ними на проверку этой подводной военной базы. Сверкающие бронзовые крылья, развевающиеся золотые волосы.

Глаза золотистые, глаза зеленые. Чистая линия килевой кости. Очертания полной груди. Она чиста. Я знаю, что это так. Я придумал массу причин, чтобы побыть с ней, встретиться с ней! Но этот проклятый речистый землянин, который живет в ее доме, со своей мишурой космополитического очарования — он слышит ее хрипловатый голос неизмеримо чаще, чем я!»

— Сделай скидку на их неимоверную гордость, — сказал Холм.

«Айат скорее умрет, чем сдастся».

Аринниан расправил плечи:

— Да, конечно, папа!

Холм наконец-то улыбнулся.

— В конце концов, — сказал он, — это ведь ты первый заложил камень той удивительно сложной интриги, плести которую мы намерены.

— По сути дела. План не является всецело моим. Мне пришлось поговорить с. Табитой Фалкайн, ты ее знаешь? Она полушутя обронила замечание. Вспоминая его позже, я подумал, а что если. В общем, все было именно так.

— Гм! Похоже, это интересная девушка! Особенно учитывая то, что в такие дни она может оставаться веселой! — Холм, по-видимому, заметил мелькнувший в глазах сына огонек, потому что быстро отвернулся и сказал: Давай-ка приниматься за работу. Прежде всего составим карту. Хорошо?

Нетрудно было угадать течение мыслей сына. Интонации его голоса, морщинки, собравшиеся вокруг его глаз — все это выдавало его. «Так, так, Крис! Наконец ты встретил девушку, которая является для тебя не просто секс-машиной. Но посмею ли я сейчас сказать об этом Ро? Я лучше скажу, что наш сын и я снова вместе!»

В окрестности Сент-Ли зима принесла дожди. Они струились, они гремели, они смывали, они ласкали, омовение их струй было приятно, а когда на какое-то время они прекращались, то оставляли после себя радугу.

И все же большую часть времени приходилось проводить в помещении, слушая музыку или разговаривая. А вечера были такими ясными, что невозможно было терять эти часы.

Табита и Рошфор брели вдоль берега. Пальцы их рук были сплетены.

Воздух был теплым, и на нем был только кильт и принадлежащий ей кинжал у пояса, который она ему дала.

На востоке поднялась над водами Моргана. Ее почти неразличимое поле все застлало белой дымкой, так что те звезды, которые оставались еще видимыми, сияли матово и нежно.

Свет этот лился от горизонта к скалистым выступам, обращая их в подобие затухающих костров. Люди под ним тускло светились, а деревья сливались в единую туманную полосу. Ветра не было, и шум прибоя был уверенным и ненавязчивым, как биение сердца. Запахи листвы и почвы смешивались с запахами моря. Песок отдавал воздуху дневное тепло и слегка шелестел под их ногами.

Рошфор с тоской сказал:

— И это должно быть разрушено? Сожжено, отравлено, испепелено? И ты?!

— Мы надеемся, что этого не случится, — ответила Табита.

— Я говорю тебе, я знаю, что должно последовать.

— Враг непременно применит бомбардировку?

— Без охоты. Но если вы, авалоняне, с вашей бессмысленной гордыней не оставите им выбора. — Рошфор прервал начатую фразу. — Прости меня. Мне не следовало этого говорить. Просто нервы чересчур напряжены.

Ее рука вздрогнула в его ладони.

— Я понимаю, Фил. Ты не враг!

— Что плохого в том, чтобы присоединиться к Империи? — Он указал на небо. — Смотри! Там солнце, а потом еще одно, а потом еще! И все они могут быть вашими!

Она вздохнула:

— Я хотела бы.

Очень внимательно она слушала его сказки о мириадах миров.

Внезапно она улыбнулась, и лицо ее как будто осветилось.

— Нет, я бы не хотела, — сказала она. — Я заставлю тебя сдержать свое обещание и показать мне Землю, Анзу, Хоупвелл, Цинтию, Водан, Диомерес, Викоен — все, о чем ты мне рассказывал, когда снова наступит мир.

— Если это будет еще возможно.

— Будет! Эта ночь слишком хороша для того, чтобы можно было думать о другом.

— Боюсь, что не могу разделять с тобой итрианское отношение к жизни, — медленно проговорил он. — И это тоже ранит!

— Разве? Я имею в виду то, что ты храбр, я же знаю, что это так, и я знаю, что ты умеешь наслаждаться жизнью. — Голос ее сделался тихим, ресницы опустились. — Да, можешь!

Он остановился, повернулся к ней, схватил другую ее руку. Они стояли, молча глядя друг на друга.

— Я попытаюсь, — сказал он, — ради тебя. Ты поможешь мне?

— Я помогу тебе во всем, Фил, — сказала она.

Они целовались и раньше, вначале легкими поцелуями радости встречи, потом более долгими. Сегодня она не мешала движениям ни его, ни своих рук.

— Фил и Хилл, — прошептала она наконец, прижавшись к нему. — Фил и Хилл! Дорогой, я знаю одно место в двух километрах отсюда. Деревья там образуют хорошее убежище, и между ними можно видеть луну и воду, а трава там густая и мягкая, как на Земле.

Он пошел за ней, едва способный верить своему счастью.

Она рассмеялась мягким грудным смехом.

— Да, я верила в это, — сказала она. — Я ждала своего дня так долго!

Ты не возражаешь против того, чтобы тебя соблазнили? Может быть, у нас действительно мало времени?

— Целой жизни рядом с тобой было бы мало, — сказал он ей.

— Теперь тебе придется помочь мне, любовь моя, — сказала она ему. Ты первый у меня. Я всегда ждала тебя!

Аринниан позвал Айат с земли:

— Хой-а-а! Спускайся вниз и идем. — Он усмехнулся и добавил на англике:

— Мы, Важные Исполнители, не можем зря тратить время!

Она сделала еще один круг. Солнце, бившее ей в спину, обращало ее крылья в бронзовую бахрому с золотым ореолом по краям. «Она могла бы быть самим солнцем, — подумал он. — Или ветром, или всем диким и прекрасным, что существует над этой ферробетонной пустыней». Айат стремительно понеслась вниз, развернулась в потоке воздуха и остановилась перед ним.

Взгляд ее с тревогой задержался на торпедообразном сооружении, громоздившемся за его спиной.

— Мы должны путешествовать на этом? — Спросила она.

— Поскольку нам предстоит пролететь половину окружности планеты — да, — ответил он ей. — Ты обнаружишь, что это не так уж плохо. Особенно потому, что прыжок не будет долгим. До Сент-Ли меньше часа. Ну-ка, дай мне руку.

Пальцы, чьи когти могли оцарапать его, были тонкими и теплыми. Они доверчиво легли на его ладонь. Он подвел ее к трапу. Конечно, ей и раньше приходилось летать на машинах, но всегда на круглых, хрупких и медленных, кабины которых были похожи на стеклянные пузыри.

— Вот проблема, которую чосы, подобные Вратам Бури, должны преодолеть, — сказал он. — Клаустрофобия. Вы очень ограничиваете свои способности и возможности путешествовать, когда окружаете себя прозрачным веществом.

Она подняла голову:

— Если страдания Водана могли быть большими, то мне стыдно, что я отстаю от него, Аринниан!

— Я надеюсь, что ты увидишь то, что видел Водан. Ему нравится в космосе, не так ли?

— Д-да. Он говорил мне об этом. Мы должны непременно увидеть другие планеты после войны.

— Попробуем сегодня же убедить тебя, что в путешествии, как и в цели, есть что-то особенное. М-м-м, знаешь, Айат, две близкие по духу пары, путешествующие вместе. Ну, вот мы и здесь!

Он усадил ее в кресло помощника пилота, хотя она была его пассажиркой.

— Обычно это не бывает необходимым, — объяснил он. — Флиттер является космическим — на нем легко можно достичь Морганы, ближайших планет, если это нужно, — так что его ускорительные поля вполне терпимы, если не считать внутреннего веса при состоянии свободного падения, но мы полетим высоко, в тех слоях атмосферы, где не создается сонический эффект. А поскольку во время войны могут нарушаться любые правила, и над нами имеется целая серия орбитальных крепостей, то.

Она склонила свой гребешок к его плечу.

— Конечно, Аринниан, — пробормотала она.

• Предыдущая
• 32/47
• Следующая