Щелкни пальцем только раз - Кристи Агата - Страница 2

• Предыдущая
• 2/50
• Следующая

— О да, — ответила Таппенс, — такие места наверняка есть. И есть люди, которые ужасно несчастны, которые просто не могут не быть несчастными. Но что еще можно сделать, Томми?

— Что можно сделать? Только быть как можно осмотрительнее при выборе заведения, все о нем разузнать и удостовериться, что за нею присматривает хороший врач.

— Ты должен признать, что лучше доктора Марри не найти.

— Да, — согласился Томми, и озабоченное выражение сошло с его лица. — Марри первоклассный парень. Добрый, терпеливый. Если бы что-нибудь было не так, он бы сообщил нам.

— Так что, я думаю, нечего тебе переживать, — сказала Таппенс. — Сколько ей уже?

— Восемьдесят два, — ответил Томми. — Нет, нет, я думаю, восемьдесят три, — поправился он. — Мерзкое ощущение, наверное, когда ты всех пережил.

— Это нам так кажется, — сказала Таппенс. — У них такого чувства нет.

— Как знать.

— Ну, твоя тетя Ада уже не чувствует этого. Разве ты не помнишь, с какой радостью она перечисляла нам старых друзей, которых пережила? А закончила, сказав: «Ну, а что касается Эми Морган, так я слышала, что больше полугода она не протянет. Она всегда, бывало, говорила, что, дескать, я такая хрупкая. А теперь почти наверняка я ее переживу. Причем переживу на много лет». Она прямо ликовала.

— И все же… — заговорил Томми.

— Я знаю, — перебила его Таппенс. — Знаю. И все же ты считаешь это своим долгом, поэтому тебе следует съездить.

— По-твоему, я не прав?

— К сожалению, — ответила Таппенс, — я и впрямь думаю, что ты прав. Совершенно. Я тоже с тобой поеду, — добавила она с едва заметной ноткой героизма в голосе.

— Нет, — сказал Томми. — Зачем это тебе? Она не твоя тетя. Нет, я поеду один.

— Как бы не так, — сказала миссис Бересфорд. — Я тоже люблю страдать. Будем страдать вместе. Удовольствия от этого ты не получишь, я тоже не получу, и я нисколько не сомневаюсь в том, что не получит его и тетя Ада. Но я совершенно четко понимаю, что не сделать этого просто нельзя.

— Нет, я не хочу, чтобы ты ездила. В конце концов вспомни, как она грубила тебе в последний раз.

— Да мне это, в общем-то, было нипочем, — сказала Таппенс. — Возможно, за весь наш приезд старушка хоть раз потешилась вволю.

— Ты всегда была мила с ней, — сказал Томми, — даже при том, что она тебе не очень нравится.

— Тетушка Ада никому бы не понравилась, — сказала Таппенс. — По-моему, она в жизни никогда никому не нравилась.

— Когда люди стареют, невозможно не испытывать к ним жалости, — заметил Томми.

— А я могу, — возразила Таппенс. — У меня не такая славная натура, как у тебя.

— Поскольку ты женщина, ты более безжалостна, — сказал Томми.

— Наверное, в этом-то все и дело. Видишь ли, из-за нехватки времени женщинам во всем приходится быть суровыми реалистками. Я хочу сказать, мне очень жаль людей, если они стары, хворы или еще что-нибудь такое, только они должны быть славные. Если же они не славные — ну это уж совсем другое дело, ты не можешь не согласиться. Если ты противен в двадцать лет, так же гадок в сорок, еще мерзостнее в шестьдесят, а в восемьдесят — и вовсе сущий дьявол, тогда я, право, просто не понимаю, почему нужно испытывать особую жалость к людям только потому, что они старые. Измениться фактически невозможно. Я знаю нескольких самых что ни на есть душечек, которым семьдесят и восемьдесят. Старая миссис Бичем, Мэри Карр, бабушка булочника, славная старушка миссис Поплетт, которая была у нас приходящей прислугой. Они все были дорогуши, такие милые, и для них я бы сделала все, что в моих силах.

— Ладно, ладно, — сказал Томми, — будь реалисткой. Но если ты и впрямь хочешь проявить благородство и поехать со мной…

— Я хочу поехать с тобой, — сказала Таппенс. — В конце концов я вышла замуж, чтобы делить с тобой радость и горе, а тетя Ада — это определенно горе. Так что я поеду с тобой. И мы повезем ей букет цветов, коробку конфет с мягкой начинкой и, может, пару журналов. Ты мог бы и написать этой мисс… как там ее… и предупредить, что мы приезжаем.

— Как-нибудь на той неделе? Я мог бы поехать во вторник, — сказал Томми, — если это тебя устраивает.

— Во вторник значит во вторник, — согласилась Таппенс. — Как фамилия этой женщины? Я забыла — этой матроны или надзирательницы, или кто она там? Начинается с буквы П.

— Мисс Паккард.

— Совершенно верно.

— Возможно, на этот раз все будет по-другому, — сказал Томми.

— По-другому? В каком смысле?

— Ну, не знаю. Может произойти что-нибудь интересное.

— Мы можем попасть в железнодорожную катастрофу по пути туда, — сказала Таппенс, несколько оживляясь.

— За каким чертом тебе хочется попасть в железнодорожную катастрофу?

— Да нет, не хочется, разумеется. Просто…

— Просто что?

— Ну, все-таки было бы приключение, правда? Возможно, мы могли бы спасти несколько человек или сделать что-нибудь полезное. Полезное и в то же время волнующее.

— Ну и мысли у тебя, — сказал мистер Бересфорд.

— Да уж, — согласилась Таппенс. — Просто иногда такое в голову лезет.

Трудно объяснить, откуда взялось название «Солнечный кряж». Ничего сколько-нибудь похожего на кряж тут не было. Местность ровная, что очень подходило престарелым обитателям. Дом окружал просторный; хотя и ничем не примечательный сад. Сам пансионат размещался в довольно большом викторианском особняке, хорошо отремонтированном. Рядом росло несколько тенистых красивых деревьев, одна стена дома была увита диким виноградом, а две араукарии придавали зданию экзотический вид. В удобных местах на солнышке было расставлено несколько скамеек, два-три шезлонга, а на крытой веранде старушки могли сидеть, не боясь восточных ветров.

Томми нажал на кнопку звонка, и вскоре их впустила несколько утомленная молодая женщина в нейлоновом халате. Она провела их в маленькую гостиную и едва слышно сказала:

— Я сообщу мисс Паккард. Она ждет вас и сейчас спустится. Подождите немного, хорошо? У нас снова проблемы с этой миссис Каррэвей. Понимаете, опять проглотила наперсток.

— А как же она могла сделать такое? — в удивлении спросила Таппенс.

— А она делает это ради хохмы, — кратко объяснила прислуга. — Постоянно.

Она ушла, а Таппенс села и задумчиво сказала:

— Не думаю, что проглотить наперсток — удовольствие. Его, наверное, бросает то вверх, то вниз по пищеводу. Ты так не думаешь?

Ждать им пришлось недолго: дверь открылась, и вошла мисс Паккард с извинениями. Это была крупная женщина лет пятидесяти, с волосами песочного цвета. Вокруг нее витала какая-то аура спокойной деловитости, которой Томми всегда восхищался.

— Прошу прощения, если заставила вас ждать, мистер Бересфорд, — сказала она. — Здравствуйте, миссис Бересфорд, я так рада, что и вы приехали.

— Я слышал, кто-то что-то проглотил, — сказал Томми.

— Ах, так значит, Марлен вам сказала? Да, это старая миссис Каррэвей. Она постоянно глотает всякие вещи. Трудно с ними, знаете ли, за всеми не уследишь. Одно дело, когда этим занимаются дети, но если такое хобби обнаруживается у старушенции, это кажется смешным. Год от года все хуже и хуже. И самое смешное в том, что ей это, похоже, нипочем.

— Возможно, ее отец был шпагоглотателем, — предположила Таппенс.

— Весьма интересная мысль, миссис Бересфорд. Возможно, именно этим все и объясняется. Я сообщила мисс Фэншо, что вы приедете, мистер Бересфорд, — продолжала она. — Не знаю, право, дошло ли до нее. Вы знаете, до нее не всегда доходит.

— Как она последнее время?

— Боюсь, довольно быстро сдает, — участливо сказала мисс Паккард. — Право, никогда не знаешь, что до нее доходит, а что нет. Я сказала ей вчера вечером, а она ответила, что я наверняка ошибаюсь, поскольку семестр еще не кончился. Она, похоже, думала, что вы еще учитесь. Бедные старушки, у них все так перепутывается в головах, особенно когда речь идет о времени. Однако сегодня утром, когда я напомнила ей о вашем визите, она заявила, что это совершенно невозможно, поскольку вы умерли. Ну что ж, — бодро продолжала мисс Паккард, — она узнает вас, когда увидит.

• Предыдущая
• 2/50
• Следующая