Шальные миллионы - Дроздов Иван Владимирович - Страница 73

• Предыдущая
• 73/88
• Следующая

— Говорю, нокаутом. А вот их документы, оружие. Я лишь деньги и кольца не взяла, остальное — мой трофей. А вон мотоцикл. И ключ от зажигания.

Пошли к мотоциклу. Горючего полный бак, завелся сразу.

— Хороша машина. А ты?

— Я? Пойду в домик. Там Малыш, я привезла его на катере. На своем собственном. Да, Костя, у меня есть катер, — и какой! Мне его Малыш подарил.

Костя погрустнел. Тревога ворохнулась над сердцем.

— Чего ты… закручинился? — засмеялась Анна.

— Да ты не тревожься, с вашей Анюткой ничего не сделается. Вон те молодцы очень было разохотились. А что получили? Восемь часов покоя. А когда очухаются, у них много будет проблем. Я им не помощница. Я сейчас об их художествах доложу Малышу.

Анна поцеловала обоих, перекрестила:

— С Богом!

Осторожно и тихо спускались они к броду. Костя сидел за рулем, мотоцикл, как и машину, он водил мастерски.

Нина ждала их у камня. Удивилась, когда подъехали на мотоцикле. Бросилась к Сергею и замерла в его объятьях.

В «Шалаше» не было Бориса, Нина была единственная хозяйка. Интересная и пока еще непонятная даже для нее деталь: все близкие Силаю Иванову живые существа не Бориса признали хозяином, а Нину. Камердинер Флавий явился к Нине, покорно склонил седую голову, сказал:

— Сударыня, если будет угодно, готов служить вам, как служил покойному Силаю Михайловичу.

— С вами мне хорошо, Данилыч. Я буду рада.

— Тогда позвольте, я покажу вам комнаты хозяина, его потайные сейфы. Там, я думаю, лежит завещание.

— А Борис?.. Может быть, нам вместе?..

— Борис уже рылся тут. Покойный еще лежал в доме, а они с Фридманом обшарили все столы, вскрыли сейф, подступались ко мне, грозились убить, но я твердил одно: здесь все бумаги, никаких тайников не знаю, а завещание в юридической конторе. И, действительно, приходил юрист, вручил им копию завещания, и они с ним тотчас же куда-то уехали. Но подлинник завещания и ценные бумаги, о которых говорил мне Силай Михайлович, лежат в потайных сейфах. И вот вам ключи. Он так мне повелел незадолго до кончины: «В случае моей смерти ключи отдай Нине, и вы вместе откройте сейфы».

Сейфы оказались в стене над изголовьем кровати. Кровать крепилась к полу намертво, не передвигалась, и гнездо для ключей находилось в спинке кровати и было плотно задвинуто металлической крышкой, сдвинуть ее можно было набором определенных движений. Данилыч показал их и открыл оба сейфа. В одном были драгоценности, принадлежавшие жене Силая, а в другом — завещание, письма и поручения банкирам. Данилычу за верную службу был выписан чек на пять миллионов долларов, сыну Борису по завещанию отходил миллиард, Нине, жене Бориса, — два миллиарда, пять миллиардов выделялось в Ивановский фонд помощи детским домам России, детским садам и яслям. Распорядителем фонда назначалась его невестка Нина Николаевна Иванова.

Остальные деньги, — а всего было десять миллиардов, — скрупулезно расписывались по разным статьям. Был перечислен штат юристов, призванных наблюдать за точностью исполнения завещания, каждому определялось денежное содержание.

Два дома — в Париже и Нью-Йорке — передавались сыну Борису Силаевичу Иванову, дом в Женеве и вилла в Румынии («Шалаш») завещались невестке.

Много и других подробностей перечислялось в письмах. В отдельной шкатулке лежали чеки, ценные бумаги.

Нина водворила все документы в тайники, закрыла их и осмотрела место, где стена раздвигалась. Подивилась искусству мастеров: место стыка даже в лупу не удалось бы разглядеть. Ключи положила в сумочку, а когда осталась одна в своих комнатах, сунула их в углубление своего лифа.

Зайдя к себе в спальню, увидела Барона. Он лежал на ковре у кровати и печально, просительно смотрел на Нину. «Не прогоняй меня, я хочу тебе служить», — говорили его глаза. Нина склонилась к нему, обняла за шею и заплакала. Как и псу, ей было жалко хозяина, и чувство благодарности к Силаю переполняло сердце, — она искренне, как кончину родного отца, оплакивала его смерть.

Теперь на правах хозяйки дома вела к себе Костю и Сергея и очень хотела рассказать о завещании, но сдерживала себя, — для солидности и приличия.

Только сейчас, проходя по лестницам на второй этаж, вдруг увидела, что в коридорах и холлах нет молодых ухмыляющихся людей, — охрану, столь многочисленную и назойливую, точно ветром сдуло. «Надо спросить у Данилыча, в чем дело? Разве теперь нас никто не охраняет?»

Держала за руку Сергея, с нетерпением ждала момента, когда скажет ему о завещании и о том, что в этом прекрасном большом и таком богатом доме они с Сергеем теперь хозяева. О Борисе Иванове и о том, что он ее муж, она совсем забыла.

Братья Воронины изрядно намаялись, изнервничались, они хотели отдохнуть, но прежде попросили еду.

— Вы все получите, мои милые, хорошие. Только одно условие: до моего особого разрешения никуда не выходить, не купаться, не загорать, — валяйтесь тут на диванах, читайте книги, слушайте музыку.

Нина говорила своим особенным, шутливо-ироничным тоном, но нельзя было не заметить и нотку властности, вдруг появившуюся у нее в одночасье.

Вошел Данилыч и доложил:

— К вам юрист. Позвольте?

— Пусть войдет.

Вошел начальник ивановской юридической конторы, поздравил с вступлением в наследство.

— Все оформлено, заверено в Бухаресте. Вы хозяйка этого прекрасного дворца и отныне самая богатая женщина Румынии и… кажется, всей Европы. Вот документы.

Раскрыл синюю, с золотой окаемкой папку, положил на стол. Стоял навытяжку, как солдат.

И Костя, и Сергей сидели в креслах оглушенные.

— Сколько сотрудников у вас в конторе?

— Три человека.

— И вы справляетесь со всеми делами?

— Да, сударыня. Но нам трудно, мы имеем дело с банками в нескольких странах в Европе и Америке.

— Как много вам платят?

— Я получаю пятьдесят тысяч в год, а юристы — по двадцать пять.

— Хорошо. Разрешаю вам нанять еще одного работника. За верную службу и в память о Силае Михайловиче премирую всех суммой в размере годового жалования. И, кроме того, в конце года всем сотрудникам будет начисляться премия в два месячных оклада.

— Благодарю, сударыня. Завтра подготовим бумаги.

— А документы по наследству… Садитесь, садитесь, пожалуйста. Надеюсь, у вас есть копии на случай утраты?

— Да, сударыня. Все важные документы мы готовим в нескольких копиях. Используем самую современную систему хранения и подстраховки. Она засекречена, но если вам угодно…

Юрист метнул настороженный взгляд на Ворониных.

— Подробности вы потом расскажете ему, — показала она на Сергея. — Важно, чтобы ваша система была надежной.

Юрист, сияя от радости, вышел.

А Костя, подсчитав в уме расходы, проговорил:

— Не слишком ли вы щедры, сударыня? Этот жест вытряхнет из вашего кармана сразу около ста пятидесяти тысяч долларов.

— Мама моя говорила: «Рука дающего не оскудевает». По этим законам она и живет. Ну а я ее дочь. И еще я слышала, что скупой платит дважды.

Нина подала братьям два документа: один на право владения виллой, другой — на два ивановских миллиарда. Костя и Сергей, прочитав бумаги, ничего не могли выговорить, смотрели на Нину, как на нечто упавшее с летающей тарелки.

Сергей поднялся, стал поздравлять. Сказал:

— Боюсь за нашу любовь, — не задерешь ли ты теперь нос, моя дорогая?

Нина засветилась широкой улыбкой:

— Сереженька, милый, родной мой… Один у меня есть бриллиант, — это ты, мой хороший. И любить я тебя буду до конца жизни. Слышишь, глупышка ты моя? И об этих противных деньгах больше мне ни слова. Твоя сестричка Анюта тоже имеет деньги, и ты знаешь, как она ими распоряжается. А мы с тобой разве не найдем им достойного применения?

— Да, это так, — поднялся Костя и стал ходить по ковру. — Но верно и то, что деньги — вещь коварная. Их украли у народа, но вернуть ему его же богатства не так просто. На каждом шагу подстерегают акулы. Они хватают на лету лакомый кусок и мгновенно заглатывают.

• Предыдущая
• 73/88
• Следующая