Секира Перуна - Неволина Екатерина Александровна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/44
• Следующая

Северин знал, что это судьба, и когда ее губы коснулись его, он почувствовал, словно вернулся домой.

Он вернулся домой на каникулы и удивился: что-то изменилось – или дом, или он сам. Неужели это жалкое строение посреди тайги – его дом? Здесь никогда ничего не происходит, а один день похож на другой. Как можно жить здесь, когда существует другой мир – мир, полный ярких красок, удивительных игрушек и игр – настоящих компьютерных игр! В этом же домике посреди леса не было даже элементарного телевизора!

«Твои предки и вправду живут среди леса?» – с любопытством расспрашивали его ровесники.

«Мама говорила, что вы – дикие звери, а ты звереныш, и мне нельзя с тобой дружить», – сказала красивая девочка с золотистыми волосами, от которой пахло чем-то незнакомо-сладким, как потом оказалось, жевательной резинкой.

Северин тогда даже и не представлял, что это такое. Он не знал многих вещей, которые были для его новых одноклассников обыденными, известными едва ли не с пеленок.

«Ты что, дикий, из леса сбежал? – смеялись они. – Ах да, он же точно из леса!»

И Северин понял: лес – это плохо, жвачки и компьютеры – хорошо. Родители так долго держали его вдали от прекрасного и восхитительного мира, они лишили его всех жизненных радостей. И вот сейчас… «Я хочу остаться в городе! С моими друзьями!» – твердил он, но его все равно увезли домой…

– Вернулся! – на пороге появилась мама, но, сделав быстрый шаг навстречу, она вдруг остановилась, словно на препятствие натолкнувшись на выражение его лица.

– Я не хотел приезжать! – жестко сказал Северин, глядя в весеннюю грязь под ногами. – Я хочу в город. И летом я к вам не приеду. И зимой. А то еще застрянешь с вами на всю зиму!

Зимой и вправду заносило дороги, а без того уединенный домик лесника становился окончательно отрезанным даже от такой условной цивилизации, как глухая деревенька.

– А раньше тебе здесь нравилось. Помнишь, мы ходили в лес… – отец присел перед ним на корточки, заглянул в глаза…

– Я не хочу в ваш лес! – Северин упрямо отвернулся.

В доме он тут же лег на кровать и уставился в стену. У него оставалась лишь одна надежда: что каникулы не могут длиться вечно и все скоро закончится. Надо только сжать зубы и перетерпеть. Переждать, затаиться до возвращения в школу.

Запах дерева, шкур и трав казался ему отвратительным. Пахнуть должно клубничной или, на худой конец, дынной жвачкой, а еще взрослыми духами, пластиком, штукатуркой и кофе. По правде сказать, сразу после попадания в школу эти чудесные запахи ему не нравились, казались чужими и опасными. Но потом Северин смог оценить и полюбить их.

– Ты видишь, что с ним случилось? – донесся до Северина испуганный шепот мамы. Он лежал лицом к стене, и, должно быть, родители думали, что сын спит. – Что будем делать?

– Ничего, – голос отца, как ни странно, звучал совершенно спокойно.

– Как это ничего?!

– Он разберется. Я точно знаю, что разберется. Нужно только немного подождать… Ты забыла, что мы умеем ждать? Лес не терпит суеты…

– Нет, я этого так не оставлю! – лютовал Семен Николаевич, меряя шагами поляну. – И вот что я вам скажу, ребята: это явный злой умысел! – Он рубанул рукой воздух, словно в подтверждение собственных слов. – Вы же знаете: я целый день отсутствовал, пытаясь купить дурацкие лопаты, и представьте себе, их не было ни в одном окрестном магазине! Может быть, все местные жители кинулись разом копать картошку, а?

Археолог сурово посмотрел на Северина, будто тот отвечал за действия неизвестных любителей лопат.

– Вообще-то картошку выкапывать еще рано, – ответил тот, улыбаясь блаженной улыбкой. Эта улыбка не сходила с губ парня все время после примирения с Ариной.

– Ну раз так, картофелевед-любитель, – неодобрительно покосился на него Семен Николаевич, напротив, пребывавший в крайне мрачном настроении, – значит, кто-то позаботился о том, чтобы я отсутствовал как можно дольше… А еще, вот ведь паразиты, колеса мне прокололи. Еле нашел сервис и договорился, чтобы шины поменяли и подогнали завтра утречком сюда мою «ласточку». Денег, конечно, слупили прям по московским ценам. И все из-за каких-то сволочей! Чтоб им пусто было!

Возражений это замечание не вызвало.

Семен Николаевич сделал еще несколько кругов по поляне. Его студенты, видя, что руководитель не в духе, собрались у костра, буквально следуя солдатской мудрости: от начальства подальше, к кухне поближе.

– Будем действовать последовательно, – решил наконец археолог. – Отправляюсь в деревню. Вы со мной?

– Конечно, – тут же согласился Глеб, и остальные с готовностью кивнули.

Уже вечерело, и солнце начинало медленно опускаться в реку, окрашивая воду в золотисто-розовый цвет, теплый вечер был тих, и даже воздух казался особенным, золотисто-прозрачным. В такой вечер сидеть бы на берегу и любоваться закатом, слушая тонкую комариную песнь, но ни у Глеба, ни у его друзей на это не было времени. До соседней деревни минут двадцать пешком – всего ничего – по пыльной разбитой дороге. Ребята преодолели бы это расстояние быстрее, если бы не их спутник. За время пути Семен Николаевич успел несколько раз остановиться, пожаловаться на жару, отыскать лопух и водрузить его к себе на голову, заявив, что это лучшая защита от солнца. Попросить передышки на перекур, во время которого он, одну за другой, выкурил сразу три вонючих сигареты.

В общем, пока добрались до деревни, на землю упали мягкие сумерки.

Убедившись, что дорога закончилась, археолог вздохнул с явным облегчением и огляделся. К нему тут же вернулся былой апломб.

– Эй, хозяйка! – позвал он копающуюся в огороде женщину.

Та оставила работу, подошла, поправляя ситцевый платочек, и остановилась у забора, с любопытством глядя на незваных гостей.

– Где у вас тут полицейский? – строго спросил Семен Николаевич.

– А чтой-то случилось? – Немолодая сухощавая женщина с интересом уставилась на друзей, с особенным подозрением изучая распухший нос и синяк на скуле Глеба.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – отрезал археолог.

– Так я уже не молодка, чай, – женщина смерила главу экспедиции презрительным взглядом.

– Так ведь и не скажешь! – ухмыльнулся он в ответ, поглаживая бороду.

– Что не скажешь? – похоже, она растерялась.

– Что не молодка. По мне, так в самом соку, – и он подмигнул.

Женщина покраснела, поспешно поправила платочек, кинула на археолога быстрый многозначительный взгляд и только потом сказала:

– Ступай уж, охальник.

– Так скажи, красавица, куда ступать, – ответил он ей не менее пламенным взглядом.

– Ах к Ваське-полицейскому? Так это недалече. Пятый дом по этой стороне.

Выдав ценную информацию, женщина скромно потупила взор.

– Благодарствую. Позвольте ручку! – Он попытался поймать ее руку, чтобы запечатлеть на ней поцелуй, но собеседница смутилась и отпрыгнула от забора с резвостью юной козы – и вправду не скажешь, что не молода.

– Как вас зовут, моя прелесть? – спросил археолог, бросив на сельскую жительницу взгляд, способный подпалить даже гнилую солому.

– Анна Ивановна, – ответила та, пылая щеками.

– Еще увидимся, богиня! – Семен Николаевич взмахнул рукой и двинулся по дороге, вдоль которой вытянулась деревня.

– Ну вы даете! – не выдержал Глеб, когда они немного отошли от дома, у забора которого по-прежнему стояла женщина, глядя им вслед.

– А то! – довольно захохотал археолог. – Я мужчина в самом рассвете сил, хоть и без пропеллера. И будет вам известно, студентки по мне толпами вздыхают.

– Будешь хорошо учиться и делать все правильно – вырастешь в такого же Семена Николаевича! – шепнула Динка Глебу, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха.

• Предыдущая
• 19/44
• Следующая