Город-невидимка - Неволина Екатерина Александровна - Страница 17
- Предыдущая
- 17/45
- Следующая
Глеб потер переносицу, словно пытаясь вспомнить, и покачал головой.
— Нет, извини… Не мешай, мне пора ехать.
Он высвободился из рук девушки и легко, словно всю жизнь занимался верховой ездой, вскочил в седло.
Бесполезно.
— А помнишь… Ольгу? — вдруг спросила Александра, глядя на него вмиг просохшими глазами. — Ты же ее любил! Разве нет? Ты и ее не помнишь?
Глеб, уже тронувший поводья, круто развернул коня.
— Ольгу?.. — повторил он. — Ты сказала Ольгу?
— Да! — девушка намертво вцепилась в его стремя, не собираясь отпускать. — Она любит тебя! Ты не можешь предать ее любовь! Свою истинную любовь!
Каждое слово давалось Александре с трудом, ей легче было бы броситься вниз с обрыва, чем говорить все это. Но выбирать не приходилось.
Надменно-удивленное выражение на лице Глеба сменилось растерянным, задумчивым, затем стало отчаянным.
— Саша?! Я сошел с ума! — пробормотал наконец он потрясенно. Наклонившись в седле, он отер слезы с еще мокрых щек девушки. — Ты плакала… Знаешь, ты похожа на Герду, спасшую Кая из дворца Снежной королевы. Я думал, все это сказки, а тут — на самом деле…
Александра промолчала. Она могла бы сказать, что в отличие от Кая Глеба разбудили вовсе не слезы, а воспоминания о любимой. Если у Саши еще теплилась надежда, что однажды Глеб забудет о своей Ольге, сейчас она погасла. Это имя пробудило его к жизни, а значит, чувство к этой девушке искреннее и глубокое.
— Это не сказка, Глеб, — произнесла Александра, стараясь придать лицу бесстрастное и деловое выражение. — Теперь нас трое — ты, я и Ян. Нам нужно отыскать Северина и как-то привести в себя Динку… Мы уже пытались, но пока что не получилось. Ей здесь хорошо, как и тебе…
— Какой же я идиот! — покачал головой Глеб. — Мне стыдно, но я совершенно забыл о задании.
— Ничего, — Саша натянуто улыбнулась. — Главное, что ты вспомнил. Это место, видимо, обладает странной силой туманить рассудок. Лучше бы убраться отсюда поскорее. Забрать то, за чем мы прибыли, и уехать. И… я думаю, лучше не говорить обо всем Ирине Алексеевне или кому-то из местных.
При упоминании княгини лицо Глеба вновь стало озабоченным.
— Но мы же не можем украсть икону и сбежать просто так, даже не попрощавшись с ней! Она была очень добра…
— Нам придется сделать это, если мы не хотим остаться здесь навсегда, как другие пришельцы из большого мира. Пойми, Китеж — это ловушка, мы не знаем, как она действует, но лучше не мешкать.
Парень посмотрел в сторону дворца, туда, где располагались покои хозяйки города, и Саша с горечью отметила, что, кажется, он привязался к Ирине Алексеевне.
— Возможно, ты и права. Я еще подумаю об этом, а пока поедем искать Северина. Садись.
Глеб подал девушке руку, помогая забраться в седло, а гнедой красавец-конь возмущенно заржал, словно протестуя против двойного груза.
— Давай, Буран, — Глеб направил коня к выходу, и стоящие на страже у выезда из кремля охранники почтительно распахнули перед ним ворота.
Они проехали площадь с торговыми рядами — немногочисленный народ расступался так же почтительно — и через ворота города выехали за пределы Китежа — там начиналось поле, наполовину распаханное под огороды, а на горизонте темнела громада леса, таинственно подсвеченная заходящим солнцем.
Саша сидела, крепко держась за Глеба, и думала, что, будь она книжной героиней, из этой поездки вышло бы что-то романтичное. Можно было бы даже изобразить эту сцену на обложке: герой и героиня на гнедом коне едут в закат, и каждому, глядящему на картинку, становится ясно, что это пара, что они будут вместе до самого конца, пока смерть не разлучит их, а смерть и не разлучит — на то они и книжные герои. На самом же деле ни о какой романтике речи и не шло. Глеб любит другую, а значит, нечего так жадно вдыхать его запах, прижавшись щекой к спине парня. Нечего красть жалкие крохи чужого счастья!.. Но что же тогда остается у нее, у Саши?.. Она нищая, одинокая, со своей никому не нужной любовью, чувством, которое никогда не выльется в слова, потому что Александра скорее умрет, чем признается во всем этом. Сколько они уже с Глебом знают друг друга?..
Девушка помнила, как Евгений Михайлович впервые привел ее в школу. До того Саша жила у тетки в Москве и часто воображала себя Золушкой. Нет, тетя не нагружала ее непереносимо тяжелой работой — обычные обязанности: сходить в магазин, пропылесосить, иногда, редко, погладить какое-то белье, — но девушка остро чувствовала, что она чужая, лишняя. У тети, конечно, была своя, родная дочь Катя, на два года старше Саши и, разумеется, более красивая и успешная. Близости между девочками не получилось и в силу возраста, и из-за разницы интересов. Катю интересовали парни — и она действительно умела нравиться. Саша просиживала над книгами, полностью погружаясь в их волшебные миры, и отчаянно краснела и смущалась, если кто-то случайно вдруг обращал на нее внимание.
После того, что было в ее прошлом, ей хотелось затаиться, раствориться среди людей, потерявшись в огромном городе.
Точно так же она смутилась, когда после одного из литературных конкурсов, где девушка заняла первое место, к ней подошел немолодой мужчина. Он представился и рассказал о том, что собирает команду талантливых подростков, чтобы обучать их в своей школе. Сначала Александра не поверила и растерялась. Ей было страшно хоть на миг выделиться из толпы, она не верила в свои силы и свой талант… «Спасибо. Я думаю, вам лучше найти кого-то другого», — ответила она тогда. Но Евгений Михайлович, а это был именно он, проявил настойчивость. Однажды, возвратившись с занятий, Саша с удивлением увидела его у них дома, мирно беседовавшего на кухне с тетей. Она мышкой скользнула в комнату, где у нее фактически был только уголок — большую часть занимали Катины вещи: диски, безделушки, смешные плюшевые игрушки, подаренные многочисленными мальчиками…
Чувствуя, что там, на кухне, решается ее судьба, причем решается без всякого ее, Сашиного, участия, девушка ужасно нервничала. Затем в комнату вошла тетя и остановилась, глядя на племянницу.
«Саша, — сказала она вполне доброжелательно, — мне сказали, что ты отказалась от очень хорошего предложения. Не думай, что я хочу избавиться от тебя и выгнать из дома, однако второго шанса может больше не представиться. Ты сирота, у меня тоже нет подходящих связей, чтобы устроить твое будущее. Подумай еще раз. Мы подождем».
И она ушла, тщательно прикрыв за собой дверь.
Саша поплакала, как не плакала очень давно, с момента тех самых событий, и, вытерев глаза, пришла на кухню, где ее терпеливо дожидались.
«Я поеду в вашу школу», — сказала она Евгению Михайловичу, даже не глядя в сторону тети.
А тот вдруг неожиданно, по-доброму рассмеялся.
— Ты прямо как жена декабриста! — сказал он добродушно. — Можно подумать, что собираешься в Сибирь, на каторгу. Не бойся, не съедят тебя в нашей школе. Правда, учиться придется по-настоящему. Но ты же это можешь, тебе уже скучно в своем классе. Такие способности к языкам, как у тебя, обязательно нужно развивать.
«Знает, навел справки», — метнулось в голове у Александры.
— И потом. Не понравится — вернешься к прежней жизни.
— Я поеду, — повторила Саша уже спокойнее.
А потом она увидела Глеба. И поняла, что уже никуда не уедет из этой школы, как бы плохо там ни было. А было действительно сложно — потому что, кроме гуманитарных предметов, которые Александре всегда давались удивительно легко, приходилось еще тренировать собственное тело, не привыкшее к систематическим нагрузкам. Но она преодолела и это. И все это время была рядом с Глебом, ничего от него не требуя, даже ничего не ожидая… Она стала увереннее, спокойнее и почти забыла, как была робкой, потерянной девочкой. Она почти поверила, что сможет жить как все и оставаться Глебу другом, просто другом…
— Ты не уснула?
Александра не сразу поняла, что Глеб обращается к ней. Она так погрузилась в свои мысли, что, похоже, пропустила какой-то вопрос.
- Предыдущая
- 17/45
- Следующая
