Человек в коричневом костюме - Кристи Агата - Страница 6
- Предыдущая
- 6/53
- Следующая
Миссис Джеймс, жена садовника сэра Юстаса Педлера, присматривающая за Милл-Хаусом и живущая в, небольшой сторожке у ворот, окна которой выходят на главную дорогу, дала свидетельские показания. В тот день около трех часов одна дама приехала посмотреть дом. Она предъявила смотровой ордер, и миссис Джеймс, по заведенному обычаю, дала ей ключи от дома, который находится на некотором расстоянии от сторожки. Миссис Джеймс не имела обыкновения сопровождать вероятных будущих жильцов. Несколько минут спустя появился молодой человек. По описанию миссис Джеймс, он был высокий и широкоплечий, с бронзовым лицом и светло-серыми глазами, чисто выбрит и одет в коричневый костюм. Он объяснил миссис Джеймс, что он друг дамы, пришедшей посмотреть дом, что задержался на почте, чтобы послать телеграмму. Она указала ему дорогу к дому и больше об этом не думала.
Через пять минут он появился вновь, вернул ей ключи и сказал, что дом, наверное, им не подойдет. Миссис Джеймс в тот момент не заметила даму, но полагала, что та уже прошла. Однако она обратила внимание, что молодой человек чем-то очень расстроен. «Он выглядел как человек, увидевший привидение. Я подумала, что он заболел».
На следующий день другие дама и джентльмен приехали смотреть дом и обнаружили тело, лежавшее на полу в одной из верхних комнат. Миссис Джеймс опознала даму, приезжавшую накануне. Агенты по сдаче внаем домов также узнали в ней «миссис де Кастину». По мнению полицейского врача, женщина пролежала мертвая около двадцати четырех часов. «Дейли баджет» сделала поспешный вывод, что «человек в подземке» убил женщину, а потом совершил самоубийство. Но поскольку в два часа он был уже мертв, а женщина — жива и здорова в три часа, единственное логическое заключение — два происшествия никак не связаны друг с другом, а ордер на осмотр дома в Марлоу, найденный в кармане погибшего мужчины, всего лишь одно из тех совпадений, которые столь часто случаются в жизни.
Был вынесен приговор об «умышленном убийстве одного или нескольких неизвестных», и полиции (и «Дейли баджет») предстояло заняться поиском «человека в коричневом костюме». Поскольку миссис Джеймс была уверена, что в доме никого не было, когда дама вошла туда, и что никто, помимо упомянутого молодого человека, не входил в дом до следующего дня, напрашивался логический вывод, что он и был убийцей несчастной миссис де Кастины. Она была задушена куском толстого черного шнура и, очевидно, застигнута врасплох, так что не успела закричать. В ее черной шелковой сумочке нашли туго набитый бумажник, немного мелочи, изящный кружевной платочек без инициалов и обратный билет первого класса до Лондона. Больше там ничего не было.
Таковы были подробности, ставшие известными из «Дейли баджет». Газета выходила с ежедневным призывом: «Найдите человека в коричневом костюме». Каждый день поступало в среднем около пятисот писем, извещавших, что поиски увенчались успехом, а высокие молодые люди с загорелыми лицами проклинали тот день, когда портные уговорили их сшить коричневый костюм. Несчастный случай в подземке, признанный просто совпадением, изгладился в памяти людей.
Было ли это совпадением? У меня не было такой уверенности. Несомненно, я была пристрастна — происшествие в подземке стало моей любимой тайной, но мне действительно казалось, что между двумя смертями существовала какая-то связь. В каждом случае действовал мужчина с загорелым лицом, очевидно, англичанин, живущий за границей, и были еще другие общие детали. Именно внимание к ним, в конце концов, побудило меня сделать решительный шаг. Я явилась в Скотленд-Ярд и попросила о встрече с тем, кто занимался делом, связанным с Милл-Хаусом.
Мою просьбу поняли не сразу, так как я нечаянно зашла в отдел потерянных зонтиков, но в конечном счете меня провели в небольшую комнату и представили инспектору сыскной полиции Медоузу.
Инспектор Медоуз был маленьким рыжеватым человечком, обладавшим, на мой взгляд, на редкость раздражающими манерами. Его помощник, также в штатском, скромно сидел в углу.
— Доброе утро, — произнесла я взволнованно.
— Доброе утро. Не присядете ли вы? Насколько я понимаю, у вас есть некая информация, которая, по вашему мнению, может нам пригодиться.
Его тон означал, что подобное в высшей степени маловероятно. Я почувствовала, что начинаю злиться.
— Вы, разумеется, знаете о человеке, погибшем в подземке? О том, у которого в кармане нашли ордер на осмотр того дома в Марлоу.
— А-а, — произнес инспектор. — Вы та самая мисс Беддингфелд, которая давала показания на дознании. Конечно, у него был в кармане ордер! У многих других людей также могли быть такие ордера — только они не оказались убитыми.
Я собралась с силами.
— Вы не считаете странным, что у этого человека в кармане не было билета?
— Ничего нет проще, чем потерять билет. Со мной это случалось.
— И не было денег.
— У него было немного мелочи.
— Но не было бумажника.
— Некоторые мужчины совсем не носят с собой бумажник.
Я попробовала зайти с другой стороны.
— Вы не считаете странным, что доктор потом так и не объявился?
— Занятой медик очень часто совсем не читает газет. Он, вероятно, вовсе забыл об этом случае.
— Я понимаю, инспектор, вы полны решимости ничего не признавать странным, — сказала я с издевкой.
— Я склонен думать, что вам слишком полюбилось это слово, мисс Беддингфелд. Молодые леди романтичны, я знаю — им нравятся тайны и все такое. Но поскольку я человек дела…
Я поняла намек и встала.
Человек в углу тихо произнес: «Может быть, молодая леди поделится с нами собственными соображениями по этому поводу, инспектор?»
Тот довольно легко согласился.
«Хорошо, говорите, мисс Беддингфелд, не обижайтесь. Вы только задавали вопросы и делали намеки. Скажите прямо, что у вас на уме».
Во мне боролись оскорбленное достоинство и переполнявшее меня желание поделиться своими соображениями. В конце концов победило последнее.
— На дознании вы выразили уверенность, что это не было самоубийство?
— Да, я совершенно убеждена. Человек испугался. Кто напугал его? Во всяком случае, не я. Но кто-то, кого он узнал, должно быть, шел по платформе в нашу сторону.
— Вы никого не видели?
— Нет, — призналась я. — Я не оборачивалась. Потом, как только тело подняли с путей, вперед вышел человек, чтобы осмотреть его, заявив, что он доктор.
— Не вижу в этом ничего необычного, — сказал инспектор сухо.
— Но он не был доктором.
— Что?
— Он не был доктором, — повторила я.
— Откуда вам это известно, мисс Беддингфелд?
— Трудно сказать точно. Во время войны я работала в госпиталях и видела, как врачи обращаются с умершими. Существует определенная профессиональная безжалостность, которой у этого человека не было. И врач обычно не нащупывает сердце справа.
— А он так сделал?
— Тогда я не обратила на это особого внимания, но почувствовала: что-то не так. Однако, придя домой, я поняла, почему все выглядело столь неестественно.
— Гм, — произнес инспектор. Его рука медленно потянулась за ручкой и бумагой.
— Ощупывая верхнюю часть тела погибшего, он вполне мог вытащить у него из карманов все, что угодно.
— Звучит маловероятно, — сказал инспектор. — Ну, хорошо, вы можете описать его?
— Высокий, широкоплечий, в темном пальто, черных ботинках и котелке. У него была каштановая бородка клинышком и очки в золотой оправе.
— Без пальто, бородки и очков его будет трудно узнать, — проворчал инспектор. — При желании он легко мог изменить внешность за пять минут — что он и сделал, если это такой ловкий карманник, как вы предполагаете.
Ничего подобного я не предполагала. Однако с этого момента я признала инспектора безнадежным.
— Вы больше ничего не можете рассказать о нем? — спросил он, когда я поднялась, чтобы уйти.
— Могу, — сказала я, решив воспользоваться случаем и нанести прощальный удар. — Его голова была явно брахицефальной.
- Предыдущая
- 6/53
- Следующая
