Танцы во льдах (СИ) - Лисина Александра - Страница 49
- Предыдущая
- 49/81
- Следующая
Да, я не видела местность вокруг, но зато с поразительной ясностью замечала все, что творилось с моими спутниками. Четко знала, что эльфы с каждым часом начинали все беспокойнее поглядывать по сторонам. Видела, как Лех время от времени останавливается, старательно тянет ноздрями сухой воздух и отчего-то хмурится, незаметно поглядывая на чистое небо. Мне было отчетливо видно, как Рес постоянно о чем-то напряженно размышляет, а Крот завел странную привычку каждый вечер ненадолго возвращаться по своим же следам и только после этого устраиваться на ночлег... напряжение буквально повисло в воздухе. Пронизывало нас насквозь, делало взгляды подозрительными, дыхание - тяжелым, а слова - колючими и едкими. Оно было во всем - в многозначительных взглядах, молчаливых диалогах эльфов, в моем необъяснимом самоотстранении и стремлении к уединению, которое в эти дни стало особенно заметным. В глухом ропоте Рума, который теперь ни на миг не оставлял меня одну. В его полных бессильной ярости взглядах, бросаемых на неутомимо идущего впереди Ширру, в коротких перебранках Патрульных, без которых с некоторых пор не обходился ни один привал, угрюмом молчании Леха...
Казалось, сейчас, когда цель этого долгого путешествия, наконец, определилась, напряжение между нами стало больше, чем когда бы то ни было. Как будто мы шли по бесконечной лестнице, не особо надеясь на какой-то определенный исход, до смерти устали, измучились, уже начали с сомнением посматривать вниз и все чаще задумываться о том, а не зря ли вообще сюда сунулись, как вдруг - вот она, долгожданная площадка, на которой будет сон и отдых, вопросы и ответы, откровения и блистательная истина. Короткий миг перерыва, после которого неясно - придется ли делать новый рывок, если ли впереди еще какой выходи или мы напрасно потратили время и теперь будем вынуждены совершить такой же утомительный спуск.
Даже Ширра поддался всеобщему настроению - он неожиданно стал раздражительным, подавленным и мрачным. И все чаще уходил далеко вперед, скрываясь за деревьями и каменистыми склонами, а возвращался лишь под самый привал или тогда, когда мы начинали отклоняться от выбранного направления. Но и потом, обойдя по привычке место ночевки, укладывался далеко в стороне. Там, где я не могла разглядеть его мерцающих янтарем глаз. Хотя сама постоянно ощущала на себе его внимательный изучающий взгляд.
Рум не давал ему ни единой возможности ко мне прикоснуться - ни днем, ни ночью, ни вообще никогда. Стоило тигру слегка приблизиться, как маленький призрак внезапно вырастал в знакомое крылатое чудовище с оскаленной пастью и свистящим шепотом требовал убрать свои грязные руки от той, что ему не принадлежит. Ширра закономерно злился, его глаза в такие моменты отчетливо чернели и начинали угрожающе светиться безумием, но Рум больше не намеревался отступать. И был в своем решении настолько тверд, что даже мне не удавалось его переубедить. Более того, едва я начинала сердиться, он рычал и на меня тоже, проклиная тот день и час, когда на моем пути встретился этот двуличный Шиир.
Я знала, почему он так переживает - кажется, Ширра нарушил их негласное соглашение и сделал предложение отправиться в Иир в отсутствии моего негласного опекуна. Я, в свою очередь, бездумно согласилась и, по мнению Рума, за всю свою жизнь не совершила большей глупости.
Пришлось сдаться и держаться от Ширры на расстоянии, чтобы разгневанный не на шутку дух не вздумал повторять попытку достать огрызающегося тигра своими призрачными когтями. Потому что, чуяло мое сердце, тот незаконченный бой, если я только сделаю лишнее движение, может в любой момент возобновиться. И теперь, зная о них обоих достаточно, я откровенно затруднюсь предсказать его исход. А терять кого-то из них мне совсем не хотелось.
Нам только однажды за все время удалось поговорить с Ширрой один на один, и этот разговор, что неприятно удивило, его весьма насторожил. Нет, не подумайте, я не стала выпытывать никаких тайн. И не требовала невыполнимого: отлично понимая, что здешние места - безоговорочные владения вспыльчивых и быстрых на расправу скорров, я лишь попросила его дать слово, что никто из моих друзей не пострадает, если вдруг нам доведется встретиться с его родичами. И если те, не дай Двуединый, пожелают вдруг избавиться от нежелательных свидетелей, он сделает все, чтобы уберечь их от гнева своих собратьев.
Конечно, я верю Ширре, но учитывать такую возможность тоже надо, потому что я слишком хорошо помню, каким он был при нашей первой встрече. А также и то, что до сих пор никто из людей не знал об их существовании, и это, к слову сказать, скорров весьма устраивало. Много-много лет. Но если судить по тогдашнему поведении одного моего знакомого тигра и исходить из предположения, что большинство его сородичей относятся к чужакам с подобным пренебрежением и заносчивостью... м-да, не хотела бы я столкнуться с целой стаей таких вот, взбешенных и совершенно неуправляемых Шииров, готовых на все ради сохранения тайны своего существования. Мне и одного Ширры вполне хватило - следы на плечах еще долго будут напоминать о себе в дурную погоду.
Ширра, кстати, мою просьбу выполнил, но отчего-то старался больше не встречаться глазами и излишне поспешно ушел, что тоже не развеяло моих сомнений. Я пыталась уверять себя, что вблизи родных мест его подобные вещи тоже беспокоят, но все равно не могла отделаться от мысли, что тут кроется нечто другое. Да еще Рум добавлял масла в огонь, наотрез отказываясь со мной разговаривать после того, как узнал, что я все-таки нашла способ побеседовать с тигром с глазу на глаз. Точнее, первые полчаса он вообще не мог сказать ничего вразумительного. Только метался от одного дерева к другому, бешено светился и потрясал призрачными кулачками так яростно, что я боялась - врежется на полном ходу. Потом завис у меня перед лицом, прорычал что-то непереводимое, где я с трудом смогла различить лишь "дура", "овца на заклание" и "предатель". А потом со стуком сомкнул челюсти, где успел отрастить внушительного размера клыки, горестно застонал, всплеснул руками и, зло сверкнув глазищами, умчался куда-то вверх. И теперь поглядывал оттуда, ни на мгновение не отлетая дальше, чем на двести шагов и неизменно преследуя мохнатого проводника везде, куда бы он не отправился.
В общем, полагаю, теперь вы понимаете, почему я с таким облегчением вздохнула, завидев за одним из каменных выступов первый намек на легендарный город демонов - огромную, иссиня черную скалу, надвое разделенную узким проходом, который, казалось, был сделан великанским мечом поистине немыслимого размера. Такое впечатление, что некий неведомый колосс вдруг задумал разрубить древнюю гору на два острых пика. Бестрепетно рассек ее на ровные половины, а внизу оставил крохотную щелочку, на фоне которой даже заманчиво поблескивала белоснежная (или серебристая?) искорка.
Когда мы сумели приблизиться настолько, что глаза стали различать детали, оказалось, что посреди ущелья, прямо на горной тропе, ведущей в тот темный проход, возвышались массивные, разрушенные ветрами и временем ворота, некогда отделявшие царство Иира от остальных гор и надежно перегораживающие единственную дорогу туда от края до края. Много веков назад это был красивый рубеж, черно-белая граница, гордая память, говорящая знающему путнику, что дальше начинаются владения мудрых и величественных созданий Двуединого. Благословенная земля. Ухоженная долина. Чудесный край, славящийся плодородными землями и красотой живущих в нем жителей. Божественный знак, мимо которого ни один смертный не проходил без благоговейного трепета. Когда-то очень и очень давно.
Тогда как сейчас... рассмотрев, наконец, детали, я почувствовала, как болезненно сжалось сердце: высокие колонны, в большинстве своем валяющиеся на земле; изящные руны, вписанные в крохотные каменные ниши; безупречно гладкие обводы двух гигантских столбов, поражающие грубыми щербинами и забившейся в щели пылью; обилие битого щебня и груды мусора, скопившиеся за века в этом мертвом проходе. Крах и запустение царят на древней дороге королей. Мертвые надписи на забытом языке. Скорбный шорох сухих листьев под ногами. Холодный ветер на склонах. И тишина... неприятная тишина заброшенного склепа, в которой по коже сами по себе начинают вырастать огромные мурашки.
- Предыдущая
- 49/81
- Следующая
