Маськин - Кригер Борис - Страница 3

• Предыдущая
• 3/59
• Следующая

1. Плюшки лучше, чем блины, потому что они плюшечные.

2. Сегодняшние плюшки всегда вкуснее, чем вчерашние, что бы там Декарт ни говорил, потому что вчерашние давно съедены, а сегодняшние я сейчас ем.

3. Ницше придурок.

Вот, собственно, и всё. Бывали, конечно, у Плюшевого Медведя и свежие мысли, если ему перед этим давали манной каши с малиновым вареньем, но эти свежие мысли были настолько короткие, что Плюшевый Медведь их записывал прямо ложкой по каше, а потом кашу съедал, так что человечеству придётся довольствоваться его знаменитым трудом «Кухонная философия Плюшевого Медведя», с которым вы только что благополучно ознакомились. 

В общем-то, именно Кашатка назвала Маськина Маськиным. Сначала Маськин раcтерялся и заворчал: «Тоже мне, Маськина нашли. Какой я вам Маськин?» Но Кашатка возражениям не внимала и продолжала: «Где Маськин?», «Я поехала в магазин с Маськиным!» или «Маськин, пошли порисуем». Так Маськин привык, что он Маськин, перестал ворчать по этому поводу и потом рассудил философски: «А кто, собственно, не Маськин?», а потом посмотрел на себя в зеркало и удовлетворённо заметил: «Да тот, кто Маськина не видел никогда»…

Кашатка с Маськиным дружила и даже в подражание Маськину завела себе два тапка, очень похожие на тапки Маськина, но только Кашаткины тапки были политически неграмотные. Кашатка любила проводить качественное время с Маськиным. Они брали небольшой свежий кусочек времени и проводили его качественно, так что это время даже уходить не хотело и оставалось пить чай.

Кашатка всё умела лучше всех. Она угощала всех всякими вкусностями, когда Маськин был в отпуске или занимался воспитанием охапочных котов, поскольку это занимало очень много времени, потому что прежде всего нужно было дождаться, когда они проснутся, потому что спали они большую часть времени, почти всё время спали, если, конечно, не ели и не валялись во дворе в пыли. Дело в том, заключил Маськин, что так они борются с блохами. Блохи держатся зубами за кошачью шкуру, а когда охапочные коты валяются в пыли, пыль набивается блохам в нос, те чихают и отваливаются. Вот почему коты Маськина хоть и были рабоче-крестьянского происхождения (нет, не помоечного, а именно рабоче-крестьянского. Ну хорошо, хорошо. Помоечного, если вы так настаиваете, хотя я в этом ничего унизительного не вижу, если помоечного кота отмыть – он ещё круче породистого сойдёт: здоровья – гора, жизнерадостность во как пышет! Любите помоечных котов, они основа нашего общества, гегемон любых реформ и одна надежда на безъядерное будущее. Опять спорите? Ну, хорошо. Подымите руки, кто хоть раз видел помоечного кота с атомной бомбой. Не видели? То-то же! А вы говорите…)

Итак, когда Маськин был занят воспитанием охапочных котов и спал в ожидании, пока они проснутся, Кашатка руководила Маськиным хозяйством. Маськин иногда подолгу отлучался для воспитания охапочных котов, потому что нередко им случалось разминуться. Бывало, коты проснутся – Маськин спит или Маськин проснётся – коты спят. Это у них было прямо как в России с интеллигенцией и народом. У них там та же история. Народ спит – интеллигенция бодрствует и чего-то увещевает, а потом, наоборот, выпьет интеллигенция с горя рюмочку горькой истинно народной настоечки, настоянной на слезах великого народа по великой так и не свершившейся судьбе, и на боковую. Приляжет, обнимет народ и засыпает так нежно и грустно. Тут народ проснётся, раззудит рукой, плечом и прочим народным органом – глядь, а интеллигенция-то почивать изволят-с, ну не будить же её, родимую, а то ведь со школьной скамьи народ всосал, что будить кого ни попадя нельзя, а то, знаете, декабристы, Герцен, народовольцы, а потом последние лапти жуй… Нет уж, пусть спит, думает народ, укроет интеллигенцию, подушечку ей на морду, чтоб не храпела, потому как знает народ из выменянных на макулатуру для него интеллигенцией книжек про Гойю, что, мол, разума сон – рождает чудовищ, так как интеллигенция, как-никак, тот самый какой-никакой разум и есть, то её народ придушит слегка, чтоб потише сопела, а сам угостится горькой, настоянной на слезах российской интеллигенции, и на боковую, а там интеллигенция опять очухается, подушечку с чистого лика своего отодвинет – и опять по-новому. Может, оно и к лучшему, что интеллигенция у нас с народом не стыкуется, так всё время кто-нибудь ещё спит, а кто-нибудь горькой угощается. Вроде как неизбывная вахта получается, неусыпное око, можно сказать, которым Россия взирает периодически на остальной мир, несясь в своей чудо-тройке, слава Богу, несущейся по кругу и пока ещё не сшибшей всех остальных прохожих, которые пересели на велосипеды и шарахаются от русских буйных скакунов, пока в телеге русский народ не стыкуется с интеллигенцией, хотя оба угощаются горькой, изготовленной из совместных слёз.

Итак, Кашатка была рукодельница, ловила рыбу, рисовала фрукты и очень следила, чтобы в доме не вышло какого-нибудь скандала.

Бывало, сидят все и пьют чай, а Кашатка придёт и тоже сядет пить чай с мятой, она любит его помять, и тогда получается чай такой смятый. Ей Плюшевый Медведь говорит: «Ну, как дела?» А Кашатка ему: «Ну, начинается!» Все её тогда спрашивают: «Что начинается?» А Кашатка говорит: «Как что? Сейчас все будут кричать!» и как закричит: «А-А-А!», и ещё говорит: «Все будут ложки и вилки бросать», и как забросает, и ещё говорит: «Все будут грустить!» и как загрустит, но потом Плюшевый Медведь ей скажет «хи-хи.» – вот именно так «хи-хи» с точкой, и Кашатка успокоится и ответит: «Как дела, спрашиваешь? Ничего. Нормально!»

А ещё у Кашатки много тенеподобных друзей. Они проходят мимо Маськина и Плюшевого Медведя, запинаются о спящих охапочных котов и так и тянутся вереницей к обеду, где Маськин их строго изучает на предмет маньячности, а Плюшевый Медведь излагает им свою «Кухонную философию Плюшевого Медведя» и учит их говорить «хи-хи.», вот именно «хи-хи» с точкой, но они говорят то «ха-ха!», то «хи-хи!», но с восклицательным знаком. Короче, неправильно говорят. А если у них маньячность повышена – им много варенья не дают, чтобы оно в башку не шибало.

Все Кашаткины друзья ходят в доме в кепках, независимо от пола, национальности и социального положения. Кепка им нужна, чтобы быстро находить голову, когда надо поработать головой – например, покушать или поковырять в носу. Попытки Маськина снять с них кепку завершаются конфузом с обеих сторон и повышением тенеподобности. А «хи-хи.» они всё равно говорить так и не научаются…

Шушутка владеет многими уникальными предметами: шумелкой, ворчалкой, щипалкой, брызгалкой, думалкой, большими песочными часами, песочным термометром, который для него изобрёл Плюшевый Медведь (мол, если песок в нём горячий – значит, тепло, а если холодный – значит, холодно).

Была у Шушутки обижалка, но он её опрометчиво продал по дешёвке, а когда хотел выкупить обратно – обижалки страшно подорожали. Больше Шушутка ничего продавать не стал, а организовал свою «Brain Company» – такой бизнес на двух ногах. Возникает у Шушутки, скажем, какая-нибудь проблема, у него в голове «Brain Company» активизуется, выскакивают такие микро-Шушутки и говорят: «OK guys! В чём вопрос?» И все вопросы решают.

Шушутка очень любит справедливость – следит, чтобы всем всего давали поровну, и из-за этого он даже охапочных котов перекормил и они оба стали бочонкообразными и спали даже больше обычного. Как-то дал он одному коту кошачьей вкуснятины, подумал и по справедливости дал и другому коту, потом ему показалось, что второму коту он дал немножко больше, чем первому, и тогда он дал первому ещё немножко, но тогда стало ясно, что второму коту досталось гораздо меньше, и он дал ему ещё, что сделало очевидным, что с первым котом он обошёлся несправедливо, и пришлось ему добавить, отчего второй кот, естественно, оказался в убытке и пришлось опять покормить второго, вследствие чего первому явно досталось меньше и ему пришлось добавить…

• Предыдущая
• 3/59
• Следующая