Каменные стражи - Мур Улисс - Страница 7

• Предыдущая
• 7/35
• Следующая

— Так открой же!

— Это мне?

— Да, мама, тебе. И мне тоже немножко, наверное.

Мама Рика положила коробку на стол и опустилась рядом, по-прежнему не догадываясь, что это значит. За спиной у неё булькал на плите картофельный суп.

— Послушай, ты что, с ума сошёл?

— Может быть, — улыбнулся Рик. — Открой! Не бойся!

От пакета исходил чудесный запах. Госпожа Баннер сняла передник. Она только что вернулась с работы. Раз в неделю она делала уборку в доме Конноров и сейчас очень устала.

— А что празднуем? — поинтересовалась она, развязывая шёлковую зелёную ленту.

— Прекрасный день! — ответил Рик.

Лента соскользнула на пол, с лёгким шорохом развернулась упаковочная бумага, и госпожа Баннер увидела дюжину крупных пирожных — суфле в сахарной пудре.

— Рик! Но это же наши… — невольно воскликнула она и, разволновавшись, замолчала.

— Да, — кивнул Рик. — Наши любимые пирожные. Мои, твои и… папины.

И на него нахлынули воспоминания.

По воскресеньям, после утренней службы в церкви, пока мама разговаривала со знакомыми, а Рик гонялся за чайками, слетавшимися на площадь, его отец всегда заходил в кондитерскую «Лакомка» за этими пирожными.

Иногда и Рик заходил туда вместе с отцом и тоже выбирал пирожные, чаще всего свои любимые — розовые, и только два зелёных, они были, что и говорить, слишком кислые, но нравились отцу.

А потом пирожных в доме Баннеров больше не видели, как не видели с тех пор и отца. Он остался в море, а пирожные — на витрине кондитерской «Лакомка», где мама никогда не бывала.

— Давай, — сказал Рик, решивший именно сегодня возобновить традицию, хотя день был не воскресный и в церкви они не были. — Выбери!

Глаза матери увлажнились. Она покачала головой:

— Нет, выбери сначала ты.

Рик взял зелёное пирожное, которое так нравилось отцу.

Откусил с некоторым опасением, что покажется слишком кислым, но оно оказалось очень вкусным.

Рик улыбнулся. Ему понравилось зелёное пирожное.

Он повзрослел.

Леонардо Минаксо опустил телефонную трубку. Потом уложил на место морские карты. Они заполняли все полки в этой комнате на самом верху маяка.

На одной из карт, испещрённой множеством различных пометок, лежала та самая книга — путеводитель по Килморской бухте «Любопытный путешественник», которую Леонардо забрал накануне у Калипсо специально для того, чтобы она не попала в руки ребятам.

Смотритель маяка запер дверь и стал спускаться по винтовой лестнице, насчитывавшей тысячу ступенек до земли. Лестница спускалась по внутренней стене без ограждения, и двигаться по ней было небезопасно.

За многие годы Леонардо развесил тут на стенах скелеты самых крупных рыб, какие доводилось вылавливать. Среди них — челюсть акулы из Чёрного моря, три острозубые акульи пасти из Тихого океана, клыки арктических моржей и длинный рог африканского единорога.

Леонардо взглянул на море, где сильный западный ветер поднимал высокие, крутые волны, и прошёл в хлев к Ариадне.

— Твой час настал, — обратился он к лошади, ласково похлопав её по шее. — Сегодня тоже отправляемся в путь.

Он быстро оседлал её и вывел наружу. Продумал, всё ли запер, не забыл ли нож, и легко, как опытный наездник, вскочил в седло.

— Вперёд! — приказал он Ариадне. — В лес, малышка!

Лошадь пошла рысцой вдоль дороги, а потом пустилась галопом.

Леонардо склонился к ней как настоящий ковбой, выехал по переулку на набережную, а потом свернул к холму.

Ведомая твёрдой, уверенной рукой, Ариадна побежала по узкой дорожке, тянувшейся вдоль нагромождения каменных глыб, поднялась на вершину холма и стала спускаться по другую его сторону.

Сильный морской ветер уступил тут место довольно спокойному ветру материковому.

Вскоре Ариадна добралась до леса, пошла под кронами деревьев, и только здесь Леонардо расслабился и попридержал её.

— Подожди, не торопись… — шепнул он. — Уже давно не бывал я в этих местах.

Деревья здесь стояли невысокие и редкие, зато между ними росло много кустарников и густой травы. Кое-где встречались вековые дубы, а местами тонкие деревья со светлой корой, иссохшие, похожие на фламинго.

Леонардо направил Ариадну в самую чащу леса, где ветви деревьев сплетались особенно тесно, образуя едва ли не зелёный туннель, заполненный причудливыми тенями.

Выехав затем на грунтовую дорогу, смотритель маяка вскоре оказался у дерева, помеченного красной ленточкой, и, проехав ещё немного, остановился.

Тут он спешился и принялся, насвистывая, рубить ножом ветки. Ариадна воспользовалась этим, чтобы пощипать свежей травы.

Минут через десять в густом кустарнике обнаружилась какая-то машина, замаскированная зелёным полотнищем, накрытым листьями и ветками.

Леонардо приподнял полотнище и порадовался, обнаружив надпись «Демонтаж зданий. Циклопы & К ^о».

Он обошёл машину со всех сторон и освободил от полотнища большой жёлтый бульдозер. Поднявшись на ступеньку, он открыл дверцу кабины и сел за руль. Поплевал на ладони, тронул хорошо знакомые рычаги управления и только тут вспомнил, что ключ зажигания спрятан под педалью газа. Он достал его и включил двигатель.

— Ну, давай, дорогой. Опять нужно поработать!

С безутешным видом сидя за столом, Джейсон смотрел на горку зелёного горошка, которую мама положила ему на тарелку.

Пока Джулия рассказывала, как прошло утро в школе, Джейсон занимался тем, что составлял из горошинок, из этих крошечных пушечных ядер, мелкие пирамидки и, целиком уйдя в свои мрачные мысли, катапультировал их с помощью вилки.

Директор школы отнял у него приносящий удачу амулет, который подарила Марук в египетском городе Пунто, забрал единственную фотографию Улисса Мура, не удалось сходить на маяк и поговорить с Минаксо…

Глубокое уныние испытывал Джейсон из-за того, что приходится сидеть тут за столом, и, наконец, его просто сердило, что Рик и сестра обмениваются такими глупыми, с его точки зрения, слащавыми взглядами.

— А у тебя как прошло утро? — обратилась к нему мама. И, едва не поскользнувшись на нескольких горошинках, упавших с его тарелки, строго прибавила: — Ох, Джейсон, перестань играть с едой!

Он резко отодвинул тарелку:

— Не хочу есть.

— Доешь, — спокойно произнёс отец. — И ответь матери.

— А что она спрашивала?

— Что было в школе, — подсказала Джулия.

И только тут Джейсон как бы очнулся от своих размышлений.

Они сидели на веранде за столом, накрытым белой льняной скатертью, которую вздувал лёгкий ветерок, солнечные лучи, проникая сквозь листву деревьев, яркими, светлыми пятнами окрашивали сад и виллу, что стояла на самом краю утёса и, казалось, вот-вот сорвётся вниз.

— В школе не было ничего особенного, — ответил Джейсон, скользнув взглядом по столу.

— Джулия только что сказала, что вы читали стихи, — заметил отец и пододвинул к нему тарелку с горошком.

— Читали. Всякий вымысел.

— Как это понимать?

— А так, что смысл этих стихов совсем не тот, какой выражают слова, — объяснил Джейсон.

— Невероятно, — проговорил господин Кавенант. — Выходит, и твои слова вовсе не передают твои мысли?

— Джейсон всё ещё гоняется за призраками, которые живут в этом доме, — вмешалась Джулия, стараясь перевести разговор на другое.

Госпожа Кавенант поставила стопку тарелок на край стола и поправила волосы, выбивавшиеся из-под заколок.

— Хотите верьте, хотите нет, но я согласна со своим сыном.

Джейсон с удивлением поднял на неё глаза:

• Предыдущая
• 7/35
• Следующая