Всепоглощающая страсть - Кренц Джейн Энн - Страница 17

• Предыдущая
• 17/71
• Следующая

Весь его мужской опыт подсказывал ему, что Клео Роббинс неопытная женщина, но необузданная горячая чувственность «Зеркала» свидетельствовала об обратном.

Макс вдруг вспомнил об атласной ленте в кармане.

— Клео?

— Да?

Макс не мог придумать, в какую форму облечь свой вопрос. Вместо этого он опустил руку в карман и медленно вытащил оттуда алую ленту.

Руки Клео остановились. Словно зачарованная, она смотрела на яркую полоску. Она застыла в полной неподвижности. Максу показалось, что она его боится.

Потребность защитить Клео была так велика, что его рука с лентой невольно задрожала.

— Не бойтесь.

Она посмотрела на него глазами, полными немых вопросов.

— Я не боюсь.

— Вот и хорошо.

Лента свисала с его пальцев почти до полу. Он подхватил другой рукой ее свободный конец и сделал из блестящей ленты петлю.

— Я вам уже говорил, что читаю «Зеркало».

— Я помню.

Она почти шептала.

— Сейчас я читаю вторую главу.

— Вот как?

Кончиком языка Клео провела по губам. Она снова посмотрела на ленту.

— Я знаю, что героиня книги надеется узнать своего призрачного возлюбленного, когда увидит его наяву, хотя прежде не могла разглядеть его лицо в зеркале.

— Она его обязательно узнает.

За стеклами очков глаза Клео были глубокими, бездонными озерами, выражавшими беспокойство и томление.

— Но мне пока неизвестно, как она даст ему знать, — негромко сказал Макс.

— Ей не надо будет ему это говорить. Во всяком случае, словами.

— Но он будет знать, что она знает?

— Да, — выдохнула Клео.

Кровь, бешеная и горячая, закипела у Макса в жилах. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь за всю свою жизнь был охвачен таким сильным волнением, даже когда любовался своим великолепным собранием книг и картин. Он балансировал на опасном гребне между блаженством и мукой.

Без единого слова, потому что ему не хватало слов, Макс медленно накинул петлю из алого атласа на шею Клео.

Клео не двигалась. Пламя ждет освобождения из ледяной тюрьмы.

Макс осторожно расправил дешевую алую ленту на шее Клео, словно это было бесценное ожерелье из рубинов. Он тихонько потянул за концы ленты, привлекая Клео к себе. Как во сне, Клео безропотно подчинилась.

Макс опустил концы ленты и снял очки с Клео. Он положил их на пол рядом со стулом. Он все время глядел ей в глаза.

Клео несколько раз моргнула, будто из темноты смотрела на яркое солнце. С негромким стоном Макс прижался губами к ее губам. При первом прикосновении его губ Клео вздрогнула, но не отодвинулась. Она пробовала вкус его губ, словно незнакомый экзотический напиток. Ее осторожное ищущее прикосновение чуть не лишило Макса самообладания.

Он водил губами по ее губам, стараясь вызвать ответный отклик. Под внешней холодностью он чувствовал еле сдерживаемую готовность.

Он также чувствовал и ее неуверенность. Она хотела его, но что-то ее сдерживало. Она будто сомневалась, как далеко готова пойти.

Макс знал, что толща льда отделяет его от пламени, горевшего внутри Клео. Но пламя пылало вовсю и только ждало, чтобы его выпустили наружу.

Его губы раскрылись на ее губах. Клео мгновение колебалась, затем коротко вздохнула и обвила руками его шею.

Макс внезапно понял, что уже давно испытывает эту жажду. Губы Клео были нежными, мягкими и необычайно свежими. Надкусив плод, Макс готов был немедленно съесть его до конца. Ничто на земле не могло сравниться с его вкусом.

Губами он раздвинул ее губы. Она не сопротивлялась и разрешила проникнуть в ее влажный теплый рот.

Макс напомнил себе, что есть два способа растопить лед. Можно его нагревать, а можно просто расколоть топором. Последний способ был куда более скорым, а Макс как раз не мог ждать.

Он приподнял Клео с пола, чтобы посадить к себе на колени.

Она тихо вскрикнула, сопротивляясь. Макс почувствовал, как в ней зародилась паника. Вот тебе и скорый способ. Он сделал глубокий вдох, стараясь подавить бешеное желание.

Он неохотно оторвался от ее губ и посмотрел в ошеломленные глаза.

— Простите меня, — прошептала Клео. Макс слегка улыбнулся.

— Наверное, извиняться следует мне. Он сожалел только, что не успел довести до конца то, что начал.

Она застенчиво улыбнулась в ответ.

— Прошу вас, не извиняйтесь. Просто я сама не готова осуществить одну очень личную фантазию.

— Фантазию?

Клео недоверчиво посмотрела на Макса.

— Не говорите мне, что вы не читали третьей главы.

— Третьей главы?

Макс был в растерянности.

— В этой главе мужчина в зеркале завязывает алую ленту на шее женщины и притягивает ее к себе в Зазеркалье. Она попадает в его мир, и там они становятся любовниками.

— Совсем как у нас с вами?

Макс был очень доволен собой.

— Да, совсем как у нас с вами. За исключением того, что мы с вами не занимались любовью. — Она тронула пальцами свои нежные полные губы. — Вы ограничились поцелуем. — Она нахмурилась. — А вы уверены, что не читали третью главу?

— Совершенно уверен. Но я обязательно прочитаю ее сегодня на сон грядущий, — пообещал Макс. — Возможно, также и главу четвертую.

Щеки Клео стали пунцовыми.

— Может быть, вам лучше остановиться. Мне кажется, вы уже достаточно прочитали, чтобы составить себе представление о «Зеркале».

Макс смотрел ей прямо в глаза.

— Теперь я уже не могу остановиться.

На лице Клео было непонятное, слишком серьезное выражение.

— Давайте не будем ходить вокруг да около. Если вы приехали сюда на побережье, чтобы развлечься, вам нечего на это рассчитывать. Я не занимаюсь интрижками.

— Я тоже, — отозвался Макс.

Клео подняла с пола очки и решительным жестом посадила их на нос.

Ее лицо покраснело, но глаза смотрели ясно и твердо.

— Если говорить правду, то я вообще не занимаюсь никакими интрижками, пусть даже самыми увлекательными.

— Совсем никакими?

— Никакими.

— И никогда? — из любопытства настаивал Макс.

Клео села в свое плетеное кресло, укрывшись в глубокой тени. Она долго смотрела в темное ночное небо.

— Когда-то, очень давно, когда мне было двадцать три, у меня был близкий человек. Но мы расстались… После смерти родителей. С тех пор у меня никого не было.

— Почему? — спросил Макс, жадно собирая, пусть по крохам, все сведения о Клео. Он хотел знать о ней все до мельчайших подробностей. Он должен добраться до самой ее сути и раскрыть все тщательно хранимые секреты.

— Я не знаю почему. — В глазах Клео вдруг вспыхнула обида, но через секунду она погасла. — А может быть, знаю. Врач утверждает, что я никак не могу примириться с тем, как умерли мои родители.

— А как они умерли?

Клео посмотрела на свои сцепленные пальцы, будто раздумывая, сколько она может ему сказать. Наконец она приняла решение.

— Говорят, отец застрелил мать, а потом застрелился сам.

— Господи, — пробормотал Макс.

— Предполагается, что я не могу примирить два факта: то, как сильно они друг друга любили, и то, как они умерли. Я не могу поверить, что взаимная любовь родителей была погублена безумием моего отца.

— Что ж, в вашем рассуждении есть своя логика, — тихо сказал Макс. — Простите, Клео, я задаю слишком много вопросов. Я не имею на это права.

— Не знаю, зачем я вам все это рассказываю. — Клео вскочила на ноги и принялась ходить по комнате. — Сегодня вы уже второй мужчина, которому я доверилась. Наверное, анонимные записки и лента потрясли меня больше, чем я думала.

Макс прищурился.

— Вы рассказывали Гильдебранду о ваших родителях?

— Я вышла из себя, когда он намекнул, что я недостаточно порядочна для жены политического деятеля. — Клео вздохнула. — Наверное, я перешла границы. Сказала ему, что за мной числятся и другие грешки, помимо «Зеркала». Добавила, что пресса наверняка ухватится за обстоятельства смерти моих родителей.

— Ясно. И как он это принял?

• Предыдущая
• 17/71
• Следующая