Эльфрин - Дунаева Людмила Александровна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/6
- Следующая
Герцог посмотрел на него непередаваемо скорбным взглядом.
— Горе этому мальчику, — сказал он. — Горе этому городу. Горе королю, пытавшемуся обмануть эльфринов.
От его негромкого печального голоса вздрогнула земля. Родители Михаэля, полумёртвые от страха, повалились ниц. Даже Михаэль зажмурился… А когда открыл глаза, на дороге перед ним никого не было.
Когда Михаэль вернулся в свой ветхий домишко, его бабушка заплакала от счастья.
— Живой-здоровый! — всплеснула она руками. — А чего ещё-то желать благоразумному человеку?
Под старость она почти ослепла и не увидела, какое расстроенное лицо было у внука.
А город тем временем готовился к празднику. Улицы украшались цветами, на кухнях готовилось угощение, на дворцовой площади устанавливали машины для фейерверка. В домах царила суматоха: женщины сбивались с ног, стараясь одеться понаряднее, ведь такого торжества город ещё не видел. Шутка ли — от дракона избавились!.. Мужья сбежали от греха подальше и попрятались в винных погребах. К вечеру каждый из них был уверен, что дракона победил именно он, а эльфрины всем только приснились.
Праздник начался в сумерках. Небо зажглось разноцветными сполохами, музыка загремела на всю округу. Сначала из дома сбежали сёстры Михаэля, следом отправились братья. Наконец и папа с мамой тоже решили прогуляться. Дома осталась только старая бабушка, которая была не только подслеповата, но и слышала неважно. Шум праздника не мешал ей тихонько дремать в уголке у очага.
А Михаэль пытался заснуть и не мог. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним появлялся герцог эльфринов. И сердце мальчика снова и снова вздрагивало от грозных слов и грустного взгляда… Михаэль не выдержал, встал с постели и вышел на крыльцо.
Праздник был в самом разгаре. Фейерверки сверкали, музыка гремела, изредка с городских стен бабахал салют… А с дальних холмов дул печальный, холодный ночной ветер.
«Они предупреждали, что я уже не смогу жить так, как раньше», — с безнадёжной тоской подумал Михаэль.
«Да нет, это же я сам сказал!..» — вспомнил он.
Мальчик сел на крыльцо и заплакал. Заплакал, как взрослый — понимая, что от слёз легче не станет, и следом за горем уже не придёт радость. Он упустил свой праздник. Так, приткнувшись к дверному косяку, он и задремал.
И во сне он увидел его. Его друг эльфрин был жестоко изранен, но та боль, что жила в его взоре, была стократ тяжелее, чем боль от ран.
— Что же ты наделал, Михаэль! — чуть слышно проговорил воин. — Что же ты наделал!..
— Я теперь проклят, да? — с замиранием сердца спросил мальчик.
— Проклят? Но мы никого не проклинаем!
— Но герцог сказал «горе этому мальчику»!
— Ты мог стать Ангелом, но не стал им.
— Ещё он сказал «горе этому городу», а город веселится и празднует…
— Не до праздника ему будет в день Последней Битвы, когда у него не будет защитника.
— Ещё было сказано «горе королю»!..
— Чужие грехи пусть тебя не касаются.
— Мы с тобой больше не увидимся, да?.. — упавшим голосом произнёс мальчик.
— Я никогда тебя не оставлю, — ответил эльфрин, — ведь наш король отдал тебя мне. А вот увидишь ли меня ты, узнаешь ли…
Голос эльфрина звучал всё тише и тише, и сам он таял, как утренний туман. Михаэль бросился к нему… и проснулся.
Была уже глубокая ночь. Михаэль совсем озяб и вернулся в дом.
До утра веселился освобожденный город. До утра проплакал в подушку принц Михаэль.
Но вот утро настало. Праздник кончился, и народ возвратился к своим ежедневным заботам. Михаэлю тоже пришлось встать и пойти в лес за хворостом, как обычно.
А когда он шёл назад, он снова увидел королевскую карету. Карета свернула с дороги в сторону его дома. Михаэль бросил свой хворост и побежал следом.
Карета действительно остановилась около его дома. Михаэль видел, как из кареты вылез нарядный придворный и вошёл в дом. Когда же мальчик наконец добежал до дома, придворный уже вернулся в карету и велел трогать. На Михаэля он даже не взглянул.
Михаэль вошёл в дом и по лицам домочадцев понял, что случилось нечто очень важное. У Михаэля промелькнула мысль, заставив его колотящееся после бега сердце забиться ещё сильнее: мальчик подумал, что эльфрины вернулись…
— А вот и Мильхен! — воскликнул отец, — Вот и наш кормилец!
Почему-то Михаэлю показалось, что отец сердится на него. Из-за чего? Ах да, он же не принёс ни веточки хвороста!
— Я оставил хворост у дороги, — сказал мальчик, — я сейчас за ним схожу!
— Нет, сынок! Никакого больше хвороста тебе носить не придётся! — улыбнулся отец. — И матери больше не придётся полоть сорняки и крапиву! И сёстрам и братьям не нужно больше трудиться в поте лица! Смотри, что привёз нам первый министр Его Величества!
С этими словами отец открыл лежащий на столе кошель, который Михаэль сначала не заметил. На стол заструился поток золотых монет.
— Король наградил тебя за помощь, — объяснил отец. — Ещё он подарил нам дом в городе с мебелью и прислугой, так что мы сегодня же переезжаем в новое жилище!
В доме поднялась суматоха. Все кое-как подкрепились (отец сказал, что они в последний раз едят чёрствый хлеб без масла) и начали перебирать вещи, которые будут нужны в новом доме. Таких вещей почти не оказалось, даже праздничные платья сестер, бережно хранившиеся в сундуках, уже не казались никому нарядными. Отец запряг в хорошую крепкую телегу немолодую уже лошадку, добрую свою помощницу, но и лошадка и телега в свете золотых монет выглядели убого. Отец решил продать их на ближайшей ярмарке, а пока делать нечего — пришлось ехать на том, что есть.
Городской дом показался новосёлам просто сказочным дворцом. Поначалу все чувствовали себя как гости и стеснялись своей более чем скромной одежды: слуги были одеты куда лучше. Пришлось потерпеть, пока портные шили новые платья, плащи, камзолы и всё прочее. Впрочем, ждать пришлось недолго: портные получили двойную плату за срочность заказа.
Так для семьи Михаэля началась новая жизнь. Сестёр посадили за пяльцы и клавесин, мать распоряжалась по хозяйству (из неё получилась строгая домовладелица, слуги боялись попадаться ей под руку). Мальчиков отец отдал в школу, а сам занялся торговлей. Торговал он удачно, и вскоре сделался одним из самых богатых людей в королевстве. Потом к тому же делу он определил выросших сыновей; Михаэль, достигнув двадцатилетнего возраста, стал торговцем лошадьми.
Это занятие было ему по душе. Во-первых, он любил лошадей, во-вторых, ему приходилось много путешествовать. В отличие от прочих купцов, ему нравились путешествия. Михаэля неудержимо тянуло за горизонт. Ему казалось, что он вот-вот заглянет куда-то, где раскрываются все тайны и разрешаются все загадки бытия. Но каждый раз его постигало разочарование. Чужие города только издали напоминали сказочные замки, а стоило подойти поближе — вся таинственность и прелесть рассеивалась без следа. Впрочем, Михаэль вырос достаточно практичным человеком, чтобы сильно не расстраиваться из-за этого.
Вскоре отец и сыновья были представлены ко двору государя и получили звания Поставщиков Его Величества. То была великая честь и ответственность. Отец поставлял королю вина, сыновья — кто приправы и пряности, кто сладости, кто шёлк и бархат. А Михаэль сделался главным конюшим короля.
Теперь не он ездил за товаром, а сам товар шёл к нему, и из сотен прекрасных лошадей он выбирал прекраснейших, так что королевская конюшня не имела себе равных.
Но сам король не интересовался этой стороной своего богатства. Лошадей он покупал не для себя, а для своего сына Виллибальда, который с детства увлёкся лошадьми. Однажды, проходя по конюшне и осматривая её драгоценных обитателей, принц Виллибальд вздохнул:
— Хороши эти лошади, но нет среди них ни одной достойной меня!
— Но на таких лошадях ездят только короли или султаны! — почтительно поклонился Михаэль.
— А я хочу такую же, как у эльфринов! Ведь вы помните, какие у них были лошади?
- Предыдущая
- 4/6
- Следующая
