Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями) - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/42
• Следующая

С острова донёсся протяжный звук колокола, вероятно, означавший «отбой», и замелькали силуэты идущих к бараку «егерей». На вышке по-прежнему вращался ослепительный глаз, шаря вокруг всего островка столбом света.

Луч прошёл мимо…

— Пора, — шепнул Людоед, тихо столкнув плот на воду. Все быстро влезли, и Леший лихорадочно заработал шестом.

— Лево руля! Право руля! — шёпотом командовал он сам себе. — Помню, на дальнем море…

Он вновь с силой оттолкнулся. Плот резко ушёл вперед, и, так как шест увяз, глубоко воткнувшись в дно, то кормчий вдруг одиноко повис на нём посреди озера. Плот замер метрах в трёх от него. Шест медленно клонился к воде. Лицо у Лешего было странное.

Шест тихо упал. Кормчий окунулся, взял его в зубы и подплыл к плоту. Залез и резво отряхнулся всем телом, словно собака.

Неумолимо приближался сделавший круг луч прожектора. Все плотно прижались к мокрым бревнам. Луч зацепил лишь краешек плота… Леший опять бешено заорудовал шестом, и они вышли из опасной зоны.

Вскоре плот очутился под нависшими над водой кустами, как под крышей.

— Ты сиди здесь, — наказал Людоед Гуку. — В случае чего, подай сигнал. Вот так: ку-ку-у…

— Опять оставляете, — заныл Гук. — А я сильный. Я куда сильнее Пальчика!

— Ты ещё мал, — снисходительно заметил ему тот.

— Ты ещё более мал, — обиделся Гук.

— У тебя самое важное задание! — спохватился Пальчик.

— Тсс… — Людоед привычно посадил его себе на шею и осторожно выбрался на берег. Следом за ним, зачем-то засучив брюки, прошёл по воде, весь мокрый, Леший.

Сразу же за кустарником стояла ограда из колючей проволоки. Предусмотрительные Людоед и Леший вынули кусачки и бесшумно проделали — пока неизвестно для чего — широченный проход. Затем поползли. Пальчик лежал на шее Людоеда, вцепившись в его длинные усы, перекинутые за спину.

Впереди, метрах в двадцати от лазутчиков, торчала прожекторная вышка. По соседству с ней, поблескивая стальными коленами поршней, высились — в холостом, не отогнутом назад положении — забрасыватели двух катапульт на пусковых станинах с какими-то рычагами. Вокруг прохаживался часовой в длинном плаще.

Всё-таки прав оказался Леший: катапульты перевезли по частям и собрали на острове.

Людоед внезапно остановился. Ползущий сзади Леший звучно наткнулся лбом на его сапог.

Часовой уставился в их сторону. Вспыхнул фонарик. Луч пробежал по высокой траве, выхватил хохолок на макушке Людоеда — и исчез.

— Опять эти кролики, — пробурчал часовой, пряча фонарь и доставая из кармана тёмную бутылку. Забулькала жидкость. Леший повёл носом:

— Розовое полусладкое.

Людоед приставил ему ко рту каблук сапога:

— Тихо. Без рекламы.

Затем вынул рогатку, заложил в неё яблоко…

Бац! — И часовой, дёрнув головой, упал в траву. Людоед и Леший подбежали, мигом оттащили охранника в густые кусты и заткнули ему рот комом лопухов. Леший быстро натянул на себя его просторный егерский плащ, нахлобучил шляпу с пером и схватил карабин. Ещё секунда, и он невозмутимо уже стоял на посту вместо часового.

— Эй! Чего там? Я вроде слышал шум, — запоздало послышался голос с прожекторной вышки.

— Опять кролики, — невозмутимо бросил Леший.

— Пить надо меньше, — насмешливо донеслось с вышки. — Голосок у тебя, как у лешего из детских передач!.. Слышь, я пока подремлю часок, а прожектор пусть крутится без меня. Смотри в оба, за двоих.

— Ладно, — промычал Леший.

Через минуту на вышке послышалось похрапывание.

— Нам везёт, — прошептал Людоед Пальчику, вылез из кустов и деловито обошёл одну из катапульт.

— Вот бы в наш двор — для самообороны, — шёпотом размечтался Леший, потирая озябшие голые ноги одну о другую.

Людоед поставил Пальчика на железную лесенку сторожевой вышки и дал кусачки:

— Лезь наверх. Затаись под последней ступенькой, и, если начнется шумиха, быстренько перекуси кабель прожектора. И не бойся, током не ударит — ручки кусачек заизолированы.

— А если тот, на вышке, проснётся?

— Я его враз собью из рогатки. Считай, ему сейчас тоже повезло. Пальчик подмигнул — чего, мол, там! — и полез вверх.

— Ты только кусачки не урони, — тихонько напутствовал Леший. — Тяжелы для тебя. Ох и грому же будет!

— А ты сумеешь? — спохватился, задрав голову, Людоед.

— Не маленький, — ответил Пальчик.

Леший и Людоед принялись сосредоточенно изучать на станине рукоятки и рычаги.

— Идиотское устройство, — ворчал Леший. — Я бы лучше придумал. О, я великий изобретатель!

— Заткнись, учёный. Дружка разбудишь. На вышке по-прежнему звучал тихий храп. Размеренно вращался прожектор.

— Хорошо, их только две… — вздыхал Леший. — Я уже устал до смерти… Интересно, на сколько километров они всё же бьют?

— На порядочно.

— Угу. По порядочным людям.

— Отвяжись.

— Так… Разобрался, — Леший вдруг потянул на себя самую неприметную рукоятку.

Торчащий ввысь забрасыватель катапульты дрогнул, отсоединившись и от коленчатых поршней, и от самой станины. Сейчас он удерживал равновесие только силой своей тяжести.

— Не дыши — рухнет, — по-хорошему предупредил Леший. — А теперь хватай, ты у нас известный силач.

— Да и ты не слабак, — примеривался, как удобнее ухватить «метательную ложку». Людоед.

— Ей бы хорошо суп метать, хлебать, черпать из бычьих хвостов. Ни одного не упустишь.

— А, по-моему, можно и целого быка зачерпнуть. Ну, ты готов?

— Давно готов. Всегда наготове.

Они с трудом приподняли «ложку» стоймя, опустили нижним концом наземь, наклонили и, ловко перебирая руками, взвалили её себе на спины. Лешему достался «черпак» забрасывателя.

— Ничего себе, — закряхтел он.

Согнувшись, они побрели к проходу в колючей проволоке.

— Эх, годы, — вздыхал Людоед. — Теперь даже ложку еле поднимаю. А ведь она, наверно, и полтонны не тянет…

— Тебе хорошо, — пыхтел Леший. — А у меня силы — слабые. Мне необходимо усиленное питание. Усиленное нашим Домовым, — пояснил он.

— Левее… Правее… Прямо! — всё так же шёпотом командовал идущий впереди Людоед.

— Напрасно мы Гука не взяли, — ныл позади Леший. — Помог бы он мне…

А Гук в это время, один-одинёшенек, стоял в темноте на плоту под нависавшим кустарником и напряжённо прислушивался к выматывающей душу тишине. Он не видел и не слышал, как бесшумным шагом лесных жителей прошли за кустами похитители катапульт. Не видел и то, как они беззвучно двинулись вдоль отмели — туда, где к островку почти вплотную, отделённые лишь узкой протокой, подступали зыбуны бездонного болота. От него даже сюда тянуло запахом гнилых водорослей и жирной грязи. И уж подавно не мог увидеть, как две тёмные фигуры, тяжело раскачав длинный ложкообразный предмет, швырнули его и он с чавканьем погрузился в трясину.

И, конечно, Гук даже и предположить не смог бы, что вскоре та же участь постигнет и забрасыватель другой катапульты.

С Гуком случилось… Но об этом после.

— Вторую мы еле-еле дотащили, — устало сказал Пальчик Людоеду и Лешему, когда, наконец, вернулись на место стоянки плота. Так и не пришлось ему проявить себя во всём блеске с кусачками на сторожевой вышке: охранник не проснулся, а смены караула ещё не было.

— А где же Гук? — вдруг вскрикнул Пальчик. И Гук, и сам плот исчезли. Таинственно поблёскивала угольная, чёрная вода.

Карабинеры в зелёных егерских жилетах сидели за огромным столом и играли в карты. Всё в караульном бараке плавало в сигаретном дыму.

С грохотом распахнулась дверь, двое охранников втолкнули Гука. Из-за стола поднялся тот самый верзила капрал, который вчера гонялся за Пальчиком.

— Ужасные новости!.. Часовой пропал! — забубнили они. — Обшарились!

— И забрасывателей у катапульт нет! — растерянно доложил один из них. — Может, они сами по себе… улетели, господин капрал?

• Предыдущая
• 24/42
• Следующая