Эмиль из Леннеберги - Линдгрен Астрид - Страница 12

• Предыдущая
• 12/46
• Следующая

– В жизни не видала такого мальчишки! – сказала злющая-презлющая Лина, устраиваясь спать на своем диване.

Эмиль и Альфред купались в черной воде хуторского озера среди белых водяных лилий, а в небе висел красный, как фонарь, июльский месяц и светил им.

– Здорово, что мы вдвоем – только мы с тобой! Ты и я, Альфред, – сказал Эмиль.

– Да, только мы с тобой! Ты и я, Эмиль, – подтвердил Альфред.

Наискосок через озеро пролегла широкая лунная дорожка, а берега окутала черная мгла. Наступила ночь, и вместе с ней пришел конец и дню двадцать восьмого июля.

Но последовали новые дни, и что ни день – новые проделки Эмиля. Его мама столько писала в синюю тетрадь, что у нее даже рука заболела, и в конце концов тетрадь была исписана вдоль и поперек.

– Мне нужна новая тетрадь, – сказала мама Эмиля. – Скоро в Виммербю ярмарка, и раз я все равно поеду в город, воспользуюсь случаем и куплю тетрадь.

Так она и сделала. И очень кстати! А то как бы она описала все проделки Эмиля в день ярмарки!

«Памаги мне Бог с этим рибенком, – писала она. – Он найдет далеко, если даживет до тех пор, когда павзраслеет. Правда, отец его в это ни верит».

Но папа Эмиля ошибся, а мама оказалась права. Эмиль, конечно, мало-помалу повзрослел, а потом стал председателем муниципалитета и самым славным парнем во всей Леннеберге.

Но теперь расскажем по порядку о том, что случилось однажды на ярмарке в Виммербю, когда Эмиль был еще маленький.

Каждый год в последнюю среду октября в Виммербю бывала ярмарка. И уж поверьте мне, с самого раннего утра до позднего вечера в городке не прекращалась веселая сутолока и царило праздничное оживление. Жители Леннеберги и окрестных приходов все до одного спешили на ярмарку, кто за чем: продать быков, купить свиней, выменять лошадей, встретиться со знакомыми, присмотреть жениха, полакомиться мятными леденцами, сплясать шоттис [9], ввязаться в драку и вообще развлечься каждый на свой лад.

Однажды мама Эмиля, которой хотелось узнать, сметлива ли ее служанка, спросила Лину, может ли она перечислить самые крупные праздники в году. И Лина ответила:

– Сдается мне, это – Рождество, Пасха да ярмарка в Виммербю!

Теперь ты понимаешь, почему каждый спешил в Виммербю именно тридцать первого октября. В пять утра, когда на дворе еще стояла кромешная тьма, Альфред впряг Маркуса и Юллан в большую повозку, и все обитатели Каттхульта – папа и мама Эмиля, Альфред и Лина, Эмиль и маленькая Ида – отправились в путь. Лишь Креса-Майя осталась дома – присматривать за скотиной.

– Бедная Креса-Майя, неужто тебе не хочется съездить на ярмарку? – спросил добряк Альфред.

– Я пока что еще в своем уме, – ответила Креса-Майя. – Это нынче-то ехать, когда прилетит большая комета? Нет уж, спасибо, я хочу помереть дома, в Леннеберге, где мне каждый камень знаком.

Дело в том, что в последнее время жители Смоланда ждали появления огромной кометы, и в городской газете оповестили, что как раз тридцать первого октября и прилетит дымящаяся комета. Возможно, она упадет с такой силой, что наша Земля разлетится на тысячи кусочков.

Ты, верно, не знаешь, что это за штука – комета, да и я не очень-то в этом смыслю, но кажется, это отколовшаяся часть звезды, которая несется в пространстве неведомо куда. Все жители Смоланда до смерти боялись кометы, которая ни с того ни с сего могла расколоть Землю и положить конец всякому веселью.

– Чего тут гадать, эта дрянь упадет точно в день ярмарки в Виммербю! – в сердцах сказала Лина. – Ну да пускай, лишь бы не принесло ее раньше, до того, как мы успеем вернуться домой!

Она таинственно ухмыльнулась и подтолкнула локтем Альфреда, сидевшего рядом с ней на заднем сиденье. Лина многого ждала от этого дня.

Впереди разместились мама и папа Эмиля. На коленях у них пристроились маленькая Ида и Эмиль. Угадай, кто правил? Сам Эмиль. Я и забыла рассказать, каким знатным конюхом и кучером был Эмиль. Альфред обучил его всему, что только можно знать о лошадях. Вот Эмиль и поднаторел в этом деле как никто другой в Леннеберге, и обходился с лошадьми половчее самого Альфреда. Теперь он сидел на коленях у отца и правил как заправский кучер. В самом деле, этот парень умел держать вожжи в руках!

Ночью прошел дождь, а утром туманная осенняя мгла плотной пеленой окутала Леннебергу и весь Смоланд. Над верхушками деревьев еще не забрезжил рассвет, и лес вдоль дороги, по которой ехали обитатели Каттхульта, стоял мрачный, отяжелевший от дождя. Однако никто не унывал, а Маркус и Юллан бежали так резво, что только комья размокшей глины летели из-под копыт.

Юллан, пожалуй, не очень-то радовалась. Это была старая, заезженная кобыла, которая охотнее дремала бы у себя в стойле. Эмиль давно приставал к отцу, чтобы тот купил молодого жеребца в пару Маркусу. И вот теперь, думал Эмиль, настал долгожданный час, ведь они едут на ярмарку.

Но отец сказал:

– Ты, верно, думаешь, у меня денег куры не клюют. Как бы не так! Старушке Юллан еще придется побегать в одной упряжке с Маркусом не один годок. Ничего не попишешь!

И право же, Юллан не отставала. Она терпеливо трусила рысцой по холмам, и Эмиль, который любил старую добрую лошадь, пел, как всегда, когда хотел ее немножко подбодрить:

Наконец хуторяне добрались до Виммербю. Подыскав удобное местечко для Маркуса и Юллан неподалеку от ярмарки, все отправились по своим делам. Мама Эмиля с маленькой Идой, ухватившейся за ее подол, пошла купить синюю тетрадь да продать шерсть и яйца, которые привезла на ярмарку. Лина тотчас потянула Альфреда в кондитерскую выпить кофейку; ей и в самом деле удалось утащить его с собой, хотя он отчаянно сопротивлялся, потому что ему очень хотелось пойти вместе с Эмилем и его папой на ярмарку.

Если ты когда-нибудь бывал в Виммербю в базарный день, то знаешь, что такое ярмарка. Ты знаешь, что именно там идет купля-продажа коров и лошадей. Вот и сейчас на зеленом выгоне уже вовсю шла бойкая торговля. Эмилю понадобилось туда позарез. А его папа, хоть и не собирался ничего покупать, тоже был не прочь посмотреть, как там и что.

– Не забудь, что мы приглашены на обед к фру Петрель ровно в полдень! – крикнула напоследок мама и скрылась в толпе вместе с маленькой Идой.

– Зря беспокоишься, уж о таком деле я не забуду, – ответил папа и отправился вместе с Эмилем.

Не прошло и пяти минут, как Эмиль увидел на выгоне прекрасного коня! Как раз о таком он и мечтал. Сердце его заколотилось так сильно, как никогда в жизни. Вот это конь! Красавецтрехлетка буланой масти! Конь стоял на привязи и доверчиво смотрел на Эмиля, словно надеясь, что мальчик купит его. А Эмилю только этого и хотелось. О, как ему хотелось купить этого коня! Он оглянулся и поискал глазами отца, собираясь завопить так, чтобы отец, хочет не хочет, купил бы коня. Но вот беда: отец исчез! Его угораздило затеряться в толчее среди крестьян, которые шумели, орали и смеялись, среди лошадей, которые ржали и били копытами, среди быков и коров, которые ревели и мычали на все голоса в этой сумятице.

«Вот вечно так, – с горечью думал Эмиль. – Стоит взять отца с собой, как он сразу куда-то запропастится».

А дело было спешное. Появился какой-то дюжий верзила-барышник из Молиллы и уставился на коня Эмиля.

– Сколько хочешь за него? – спросил барышник хозяина коня, щуплого бледного крестьянина с хутора Туна.

– Триста крон, – ответил крестьянин из Туны, а у Эмиля даже похолодело в животе, когда он услыхал такую цену. Он знал, что выжать триста крон из отца не легче, чем добыть их у скалистого утеса, это уж точно.

• Предыдущая
• 12/46
• Следующая