Сказочные повести. Выпуск десятый - Виткович Виктор Станиславович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/60
• Следующая

Митя со страхом поглядел на старичка, попятился и опрометью кинулся в школу.

Интересно, читатель, что бы сделал ты на Митином месте? Неужели бросил бы девочку на произвол судьбы? Нет, конечно, нет! Ты её не дал бы в обиду! А если бы ты не стал девочку защищать, тогда дальше не читай нашу книжку: мы не для таких пишем! Мы пишем для таких, как Митя.

Когда Митя вбежал в школу, там все смеялись, и веселее всех Лёля. Она никак не могла перевязать орех ниточкой, он выскальзывал и падал то в клей, то в золотую краску. Лёля смеялась так звонко, что, глядя на неё, серебряные рыбки и зайцы на ёлке тоже незаметно рассмеялись, и от этого упало на пол несколько игл.

Митя крикнул Лёле:

— Не бойся!

Сашка Тимошкин открыл рот, чтобы посмеяться над Митей, и все уже приготовились фыркнуть. Но отворилась дверь, вошёл, не здороваясь, странный старичок в башлыке с кисточкой и двинулся прямо к Лёле.

— Я за тобой, — сказал он.

Держа в зубах гвозди, дядя Вася посмотрел со стремянки. Лёля вскочила и забилась в угол, а Митя храбро её заслонил.

— Это кто? — спросила девочка с золотым носом. — Твой дедушка?

— Не знаю, — сказала Лёля, дрожа от страха.

Дядя Вася вынул гвозди изо рта.

— Кто вы такой?

— Старый год, — важно сказал старичок и отстранил рукой Митю.

Ребята повскакали с мест.

— Что он сказал?.. Что сказал?.. Кто он?..

Старичок взял Лёлю за руку; она умоляюще прошептала:

— Не отдавайте меня…

Митя уже хотел броситься на старичка. Но со стремянки слез дядя Вася.

— Зачем вам девочка? — спросил он.

— Мне нужно остановить её сердце.

Ребята попятились, со страхом поглядели друг на друга.

— Сумасшедший… — прошептала девочка с золотым носом и спряталась за Митю.

Дядя Вася внимательно разглядывал старичка. Старичок как старичок, даже на вид симпатичный, а так разговаривает!

— Зачем останавливать сердце? — спросил дядя Вася с недоумением.

— Остановить время.

Тут большие школьные часы будто догадались, что хочет ответить дядя Вася, захрипели, пробили одиннадцать раз и пошли дальше. И дядя Вася сказал:

— Время остановить нельзя.

— Я лучше знаю, что можно, а что нет, — сказал старичок и потащил Лёлю за руку к двери.

Митя кинулся на старичка, вырвал Лёлину руку, крикнул: «Не отдадим!» И ребята встали стеной, закрыв Лёлю.

— Это моя девочка, нехорошо, — сказал старичок.

— Вот что, — сказал дядя Вася. — Ваша девочка или не ваша, мы не знаем. Идите в сельсовет, там разберутся.

Старичок обиженно посмотрел на дядю Васю, потом на ребят, потом на Лёлю, скрипнул зубами и вышел.

— Психический, — сказал дядя Вася, покрутив головой. — Но ничего, тихий.

— Это не психический! — закричал Митя. — Ребята, я его знаю! Ему осталось жить тринадцать часов, он не хочет уходить! Он решил остановить Лёлино сердце! Он не врёт! Это Старый год!..

— Зато ты врёшь, — сказал Тимошкин. — Опять сказки рассказываешь!

— Я не сказки…

Но Митю отпихнули и повернулись к Лёле. Она уронила голову на стол среди золотых орехов, по столу пошли золотые потёки. Ребята окружили её, не зная, как утешить.

— Не плачь, — всхлипнула девочка с золотым носом.

Дядя Вася заглянул в синие заплаканные глаза Лёли.

— Откуда ты, девочка?

Лёля вздохнула два раза — коротко, как всегда после слез в детстве, и сказала:

— Не знаю.

— Ну как же не знаешь, — улыбнулся дядя Вася. — Где твои папа и мама?

— Нету.

— Сиротка, — тихо сказал дядя Вася.

Все пододвинулись к ней ближе. А Зоя, девочка с золотым носом, незаметно положила ей в карман горсть «сливочных коровок». Дядя Вася продолжал:

— Откуда ты приехала?

— Не помню.

Митя, который влез на скамейку, чтобы попасть в первый ряд, выпалил:

— Я её слепил!

Но его снова оттиснули. Дядя Вася продолжал:

— Как же так не помнишь?

Стараясь что-то вспомнить, девочка негромко заговорила:

— Я помню зелёные волны… Море… Белую пену…

— Ты была на пароходе?

— Нет… Около парохода…

Ребята с изумлением глядели прямо в рот Лёле.

— …И помню ещё… Вокруг облака… Небо…

— Ты летела на самолёте?

— Нет… Рядом…

Митя подпрыгнул на скамейке:

— Дайте я объясню!

— Не мешай! Отстань! — крикнули ребята.

— Ладно, — сказала Зоя. — Пусть объяснит!

Митю пропустили вперёд, и он пылко сказал:

— Она говорит правду! Она была, знаете, кем? Водой в море! Капелькой в облаке! Честное пионерское, я её слепил из снега…

Но Митю вытеснили в последний ряд.

— Ребята, — сказал дядя Вася, взглянув на школьные часы. — Скоро полдень, а ёлка ещё не готова…

И, взяв в зубы гвозди, полез обратно на стремянку.

Мимо изб, где пекли и жарили к празднику, шел старичок, жалобно бормоча под нос: «Вот сказал — не уйду, и не уйду! Не хочу уходить! Не хочу! Ни за что не уйду…»

Вдруг он увидел трёх снежных баб.

Они стояли с морковками и картофелинами вместо носов и глаз. Ломающиеся тени падали от них на снег в красных лучах солнца.

Старичок остановился и тихо сказал бабам:

— Эй…

Бабы молчали.

— Ага, — сказал старичок и осмотрелся.

Он заметил на снегу жестяную коробку из-под монпансье.

— Угу, — кивнул он и поднял.

Открыв коробку, он обнаружил в ней уголёк, монету и обрывок какого-то заявления с печатью на сургуче.

Старичок просиял. Уголёк из трубки Кощея Бессмертного и неразменную копейку он узнал с полувзгляда. Но над старинной сургучной печатью с выпуклыми буквами задумался. Вертя её между пальцев, он прочёл: «Волшебная к-iя. Столъ п. времени».

— Ах, волшебная канцелярия! Стол потерянного времени!.. — вспомнил он. — Хм, попробовать, что ли…

Подойдя к бабам, старичок огляделся — никого не было. Только два воробья прыгали на школьной крыше. Да невдалеке за огородами синел лес.

Убедившись, чти никто не смотрит, старичок быстро втиснул самой толстой бабе монету — туда, где должно быть сердце.

— Ты будешь душа продажная! — прошептал он.

Баба взглянула на него тусклыми картофельными глазами и кивнула.

— А ты будешь душа бумажная! — сказал старичок и сунул второй бабе вместо сердца обрывок старинного заявления с сургучной печатью.

Бумажная душа тоже кивнула. Старичок задумался.

— А ты будешь чёрная душа!

Он воткнул в грудь третьей бабе уголёк. И эта баба кивнула.

Старичок отступил на несколько шагов и поманил баб.

Они подошли к нему и склонили головы. Старичок вздохнул:

— Ну и рожи!

— Что? — спросили бабы.

— Ничего, — сказал старичок. — Вот что, бабы. Надо остановить время!

— Приказывай! — хором сказали бабы. — И мы его остановим!

Старый год повернулся к школе:

— Там от меня прячут девочку. Её зовут Лёля. В её сердце — часы. Волшебные…

Бабы тупо глядели картофельными глазами, и старичок усомнился: понимают ли они, что он говорит.

— Знаете ли вы, что такое волшебство? — подозрительно спросил он.

— Неужели нет?! — сказала Продажная душа.

— Так вот, — продолжал старичок, — если эта девочка с волшебными часами в сердце поглядит на испорченные часы, они пойдут, даже нарисованные пойдут! А если остановить её сердце, остановятся все часы в мире. И тогда время остановится!

— Ясно, — сказали бабы. — Надо остановить её сердце.

Распахнулась дверь Митиной избы.

— Тш-ш… — прошипел старичок.

Бабы окаменели, а Старый год сделал вид, будто внимательно читает на деревянном столбе объявление о том, что продаётся коза.

В дверях появилась мать Мити с кастрюлей. Она выплеснула горячую воду, снег сразу стал рыжим, и пошёл пар. Подозрительно поглядев на старичка, мать Мити скрылась и захлопнула дверь.

• Предыдущая
• 3/60
• Следующая