Амариллис - Кренц Джейн Энн - Страница 39
- Предыдущая
- 39/77
- Следующая
— Не знаю, почему его имя оказалось в записях профессора Ландрета, — говорила Амариллис, расхаживая по просторной гостиной с высокими потолками, отделанной в старом стиле. — Не могу найти разумного объяснения. По словам моих университетских знакомых, около двух месяцев назад между Гифордом и Ландретом произошло серьезное столкновение, из-за чего Гифорд подал заявление об уходе. Во всем этом столько неясного.
— Возьми, — Лукас подал ей маленький бокал, — попробуй.
— А что это? — Амариллис нахмурилась, взглянув на темную, пряно пахнущую жидкость.
— Коньяк из лунного дерева.
— Боже милостивый, да ведь он же страшно дорогой. — Амариллис крепче сжала бокал, словно боясь расплескать легендарный напиток.
— Не беспокойся, — улыбнулся Лукас, — я берегу его для особых случаев.
— А-а! — Она осторожно вдохнула стойкий запах. — Большое спасибо, но, правда, не стоило его открывать.
Для Амариллис коньяк из лунного дерева казался чем-то невероятным, сказочным. Конечно же, ни у кого из ее родственников в Лоу-Белли никогда не водилась такая роскошь. Причина уникальности и необычайно высокой стоимости напитка заключалась в том, что его производство ограничивалось особым режимом плодоношения лунных деревьев. Плоды появлялись на них в тех редких случаях, когда происходило полное затмение обеих лун Сент-Хеленс: Челана и Якимы.
Ученым-ботаникам не удалось установить природу синергетической связи между находящимися в стадии затмения лунами и механизмом образования плодов. Все попытки выращивать и заставить плодоносить лунные деревья в искусственных условиях потерпели неудачу.
— Пей маленькими глотками, он очень крепкий, — посоветовал Лукас.
— Да, я знаю. — Амариллис чуть пригубила свой бокал, и у нее тотчас перехватило дыхание: рот обожгло, словно огнем, но вслед за этим она ощутила необыкновенную сладость.
— Понравилось? — спросил Лукас.
— Вкус очень своеобразный, — ответила Амариллис и снова заходила по комнате.
— Ты собираешься поговорить с Остерли, я правильно угадал?
Амариллис остановилась у окна и стала смотреть на призрачный сад.
— На мой взгляд, мысль не блестящая, хотя понимаю, что бесполезно тебя в этом убеждать.
— Я должна с ним поговорить.
— Почему?
— Потому что он, возможно, последний, с кем разговаривал профессор незадолго до своей гибели.
Лукас со стуком поставил на стол недопитый бокал. Он пересек гостиную и подошел к Амариллис.
— Все это зашло слишком далеко. Оставь это дело, не вмешивайся. Не нужно тебе заниматься расследованием гибели Ландрета.
— Я уже не могу остановиться, — прошептала она. — С того момента, как я узнала манеру работавшего в паре с Шеффилдом, меня не оставляет какое-то гнетущее чувство. Можешь считать это интуицией концентратора.
— А я вижу в этом недостаток здравого смысла. Однажды я уже говорил и теперь повторяю снова, но, скорее всего, напрасно, обратись в полицию, если действительно считаешь, что есть основания для повторного расследования несчастного случая с Ландретом.
— Я не могу идти в полицию, пока у меня нет убедительных доказательств.
— А ты уверена, что нет другой причины, по которой ты отказываешься идти туда? — Лукас положил ей руки на плечи и повернул к себе лицом.
— На что ты намекаешь?
— Я понимаю, что ты хочешь найти всему объяснение, но мне начинает казаться, что тебя пугает правда, которая может открыться. Возможно, тебя беспокоит, что в этом деле окажется замешан кто-либо из твоих знакомых.
— Ты считаешь, что я стремлюсь утаить истину, защищая чьи-то интересы?
— Если тебе небезразличен этот человек, то так и есть. — Лукас взял в ладони ее лицо, его пальцы нежно скользнули по ее щеке. — Мне кажется, чувство преданности в тебе сильнее чувства профессиональной ответственности.
— Это тебя не касается, Лукас.
— Вот именно. — И он закрыл ей рот поцелуем, лишая возможности что-либо возразить.
На следующее утро секретарь проводила Амариллис в шикарный кабинет Гифорда. Увидев ее, тот вежливо поднялся.
— Здравствуй, Амариллис. Какой приятный сюрприз! Что привело тебя к нам в «Юник кристалз»? Ищешь работу?
— Нет, дело личного свойства.
— Садись, пожалуйста, — пригласил Гифорд.
Амариллис украдкой рассматривала его. Она всегда считала Гифорда интересным мужчиной. За последние полгода он внешне совершенно не изменился, и все же в его чертах Амариллис не находила для себя прежней привлекательности, в их точеных очертаниях проступила какая-то вялость, придавая ему лениво-самодовольный вид. Раньше Амариллис этого не замечала.
Она подумала, что в то время ее восхищение научными достижениями Гифорда лишали ее возможности оценивать его объективно. На факультете он был второй величиной после Ландрета. Никто не мог сомневаться в глубине его познаний.
Глаза Гифорда по-прежнему поражали своей синевой. Он стал носить прическу в стиле Западных островов. Его светло-каштановую шевелюру перетягивал черный шнурок. Амариллис начинало казаться, что в Нью-Сиэтле один только Лукас оставался равнодушен к веяниям моды.
Амариллис отметила, что Гифорд сохранял отличную форму. Он даже стал еще стройнее, с тех пор как они виделись в последний раз. Она подумала, продолжает ли он, как и раньше, играть в гольф и теннис. Амариллис взглянула на руки Гифорда, и они показались ей излишне изнеженными. Своими же мозолями он был обязан клюшке для гольфа и теннисной ракетке.
Она явно становилась слишком придирчивой, раньше его руки показались бы ей достаточно красивыми.
Самые большие изменения произошли в его одежде. Отошли в прошлое неуклюжий пиджак, хлопчатобумажные брюки и кроссовки, излюбленная экипировка сотрудников факультета. Сейчас на нем был серый с отливом костюм и в тон рубашка, придававшие ему солидный вид преуспевающего бизнесмена. Красный галстук-бабочка вносил в его элегантный облик оттенок эксцентричной щеголеватости.
— Ты стал лучше одеваться, Гифорд, — улыбнулась Амариллис.
— Могу себе это позволить.
Она окинула взглядом кабинет, в высшей степени соответствовавший своему хозяину. Светло-серый ковер на полу, отливающая черным глянцем мебель подчеркивали деловую атмосферу. В то же время красные цветы в красной вазе оживляли спокойную элегантность интерьера, придавая ему законченный вид, совсем как красный галстук Гифорду.
— Прими мои поздравления, — произнесла Амариллис, устраиваясь в дорогом кресле, — как я вижу, дела идут хорошо?
— Очень хорошо, — довольно хмыкнул Гифорд, снова занимая свое место за столом. — Я совсем не жалею об университете. Мне следовало давно уйти с факультета. Не знаю, почему я ждал так долго. Так ты по какому делу ко мне?
— Я сразу перейду к сути. Ты встречался с профессором Ландретом в день его гибели?
Гифорд вздрогнул от неожиданности и растерянно заморгал, затем на его лице появилось задумчивое выражение.
— Вопрос несколько неожиданный и странный. И почему тебя это интересует?
— В прошлую пятницу мне позвонил аноним и намекнул, что с именем профессора Ландрета связана какая-то тайна. Я решила выяснить, что за этим скрывается.
— С каких пор ты занимаешься расследованиями? Это дело полиции.
— Им не удалось найти никаких следов преступления.
— Возможно, потому, что никакого преступления не было, — негромко сказал Гифорд. — Единственный, кто мог усмотреть в гибели профессора что-то подозрительное, так это его секретарь, Ирен Данли. Она много лет была увлечена им, и теперь ей тяжело смириться с его гибелью.
Пришел черед удивляться Амариллис.
— Я знаю, что миссис Данли была всегда очень предана профессору Ландрету, даже испытывала к нему симпатию, но почему ты считаешь, что она была влюблена в него?
Гифорд криво усмехнулся.
— Как-то я зашел в приемную — это было вскоре после твоего ухода — и застал ее в слезах. Она узнала, что Ландрет регулярно встречался с какой-то грязной стриптизершей из клуба в районе Фаундерс-сквер. Должно быть, ей попалась его пометка о свидании, и она, заинтересовавшись, набрала номер. Как говорится, любопытство до добра не доводит.
- Предыдущая
- 39/77
- Следующая
