Остров Королевы - Джейкс Брайан - Страница 20
- Предыдущая
- 20/53
- Следующая
Аббатиса глянула вниз и чуть не расхохоталась.
— Вы только гляньте, что там происходит. Все в кучу свалились. Один прыгает вокруг и лупит по хвостам остальных. А язык, а выражение! Рот бы ему с мылом вымыть!
Кротоначальник высунул голову за стену.
— Снова полезли. Ох и увальни! В жизни таких не видывал.
— Нечисть есть нечисть, — угрюмо настаивал Командор Бандж. — Откуда ни глянь, сверху ли, снизу ли…
— Нет, Командор, как настоятельница я запрещаю вам убивать этих несчастных. Опасности для аббатства и его обитателей они в данной ситуации не представляют…
Аббатиса ахнула, потому что Командор грубо схватил ее и рванул в сторону. Как оказалось, в решающий момент. Кривая ржавая железяка мелькнула мимо Ликианы и звякнула о парапет. Верёвка натянулась, и сабля опёрлась в зубцы ограждения.
— Не представляют, стало быть, опасности… — послушно кивая, повторил Командор последние слова аббатисы.
Снизу послышался хриплый шёпот:
— Отличный бросок, приятель!
— Теперь дуй наверх и отворяй ворота.
— Хе-е-е, а коли повар плохие пироги испёк, мы его самого испекём, ага, поджарим…
Впервые обитатели Рэдволла увидели, как мать Ликиана позабыла своё нерушимое спокойствие. Она хищно скрипнула зубами.
— Ах так… Предоставьте это мне.
Когда встрёпанная макушка Трезубца показалась над стеной, поджидавшая его мать Ликиана с размаху опустила на крысиную голову чайник. Раздался странный звук: Паннннг! Забулькал кипяток, выливаясь из чайника и сливаясь на нижних крыс.
— Кр-ровь и уксус! Рэдво-о-о-олл! — зарычала аббатиса и запустила пустой чайник в разваливающуюся живую пирамиду.
Командор ухмыльнулся, но улыбка застыла на его физиономии, когда он встретился взглядом с настоятельницей.
— Поджарить повара! Командор, убивать их я вам не позволю, но разрешаю взять команду и отколошматить так, чтобы на всю жизнь запомнили.
Собравшиеся на стене тем временем смотрели вниз и комментировали происходящее.
Тётушка Берби покачала головой.
— Хурр, догонишь их теперь, как же. Камень из пращи не догонит, не то что ногами. Вон как несутся! И чайник мой уносят!
Бандж проводил крыс взглядом.
— Да уж, Берби, распростись со своим чайником на все сезоны.
Ликиана обмякла, рухнула в кресло и поднесла ко рту чашку с оставшимся в ней чаем.
— Не могу поверить, что я такое вытворила! Глянь, Берби, лапы дрожат, хвост трясётся…
Кротиха отлила в чашку Ликианы чаю из своей почти полной.
— Хурр, лихая у нас матушка аббатиса. Чайник вот только подарила нечисти.
Кротоначальник Груд потёр нос.
— Хурр, сударыни, спать пора. Командор, Кромка, тоже отдыхать отправляйтесь. Мы тут подежурим на стенах, на всякий случай, мало ли…
Растрёпанная и напуганная шайка крыс остановилась в чаще леса, когда бежать дальше уже не было сил. Они рухнули на берегу ручья, отмачивая ожоги и выплёвывая чайные листья.
Поскребун стонал и прикладывал мокрый ил к обваренной спине.
— У-у-у-у… Чем это они в нас?
Фледди пострадал меньше всех. Он облизал лапу, на которую попало немного горячей жидкости.
— Не знаю чем, но вкус приятный.
Обблер обнюхал лапу партнёра.
— И запах тоже. Не то что это болото, в которое мы ныряли. Га-га-га, гляньте на Пробку, у него шикарный шлем!
Пробкохвост ковылял последним. Голова его застряла в слетевшем сверху чайнике. Носик прижал одно ухо, ручка торчала над другим. Край чайника закрыл один глаз полностью, другой едва виднелся, помогая хозяину разбирать дорогу. Шайка дико захохотала над потешным обликом товарища, забыв собственные горести.
— Помогите лучше стащить эту «шляпу»!
Бумм! Чайник стукнулся о ствол дерева, Пробкохвост споткнулся о вытянутые лапы Хриплого Обжоры. Атаман сидел, привалившись спиной к дереву. Он грубо зарычал:
— Отвали! Сам снимай! Не видишь, ранен я.
Жабий Глаз прекратил раскачивать зуб, который в сумятице повредила чья-то нечаянная лапа.
— Куда ранен, шеф?
— Не твоя забота, кривой черт!
Не поднимаясь, Хриплый Обжора свирепо забормотал:
— Адовы Врата и чаны с кровью… Этот Рэдволл ещё меня попомнит… кипятком зарыдают, гады… день проклянут, когда меня обидели…
Трезубец, потерявший последние зубы, ощупывал громадную шишку на ошпаренном лбу, скулил и шепелявил:
— Шпашибо, вождь, больше я к этой крепошти не шунушь…
Хриплый Обжора вскочил и с занесённой над головой саблей понёсся за Трезубцем по берегу.
— Куда пошлю, туда и сунешься! А ну, живо назад!
Вслед атаману снова дико заржала вся шайка. Крысы указывали на бесхвостый зад Хриплого Обжоры, стонали, хватались за животы и за стволы деревьев.
— Го-го-го-го! Хвост потерял!
— Ой-ей, не могу! У Пробкохвоста хоть обрубок остался, а Хрип-то совсем голозадый! А-ха-ха-ха-хах!
Атаман круто развернулся спиной к каким-то кустикам и свирепо уставился на весельчаков.
— Смешно? Ну-ка, кому ещё смешно? Ещё хоть улыбочку замечу, вырежу вместе с языком…
Воцарилось мрачное молчание. Все вернулись к своим собственным болячкам. Когда чайник опустился на голову Пробкохвоста, он дико задёргался, стараясь освободиться; верёвка с привязанной к ней атаманской саблей обмоталась вокруг его ноги. Атаман неудачно подвернулся под беспорядочно крутящийся клинок и в мгновение ока лишился хвоста. Больно было, конечно, очень больно. Но унижение вожака, потерявшего хвост, затмевало боль. Срочно надо было восстанавливать утраченный авторитет. Хриплый Обжора напялил на физиономию самую свирепую гримасу и, чеканя каждое слово, проскрежетал:
— Я хвост в бою потерял, нет стыда в этом, вот. Но кровью клянусь, да, ещё не кончится сезон, как я надену плащ из хвостов тех, кто живёт в этом Рэдволле. Да, а на шею ожерелье из глаз их!
Крысы молчали. Они понимали, что атаман верит в то, что обещает.
Тайра спала здоровым сном, не подозревая, что происходит на западной стене. Во сне ей представилось громадное каменное помещение. Лоб овевал прохладный ветерок, сзади что-то пригревало спину. Её не интересовала скальная пещера, в которой она находилась, не чувствовала она и потребности обернуться и поглядеть на источник тепла. Взгляд её приковала панорама бескрайнего моря, вид, открывающийся из широкого окна, перед которым стояла молодая выдра. Она смотрела куда-то между береговой линией и горизонтом. Тайра понимала, что находится высоко над уровнем воды. И чувствовала, что рядом с ней стоит Мартин Воитель. Она услышала его звучный голос.
— Дева Живой Воды, внимай словам Королевы. Внимай и запечатлей их в памяти, ибо жизнь твоя зависит от этих слов.
Мартин сверкнул мечом в том направлении, куда смотрела Тайра. В освещённых луною волнах возникла неясная тень. Тайра почувствовала, что перед нею опять появилась леди-воительница, выдра из предыдущего сна. Закутанная в плащ, в надвинутом на брови капюшоне. Лица не видно, чёрная дыра капюшона зияет пустотой, но голос… тот же мелодичный, но повелевающий.
Видение рассеялось как дым, исчезло в море. Мелькнул в волнах кончик капюшона — и оставил чувство потери в душе юной выдры. Тайра погрузилась в бездонный колодец глубокого, крепкого сна.
Рассветные лучи пробудили птиц, птичье пение разбудило Тайру. Сон запечатлелся в памяти во всех подробностях: Мартин, крепость-скала, Королева и её завет. Тайра быстро оделась. Пора!
- Предыдущая
- 20/53
- Следующая
