Империя сердца - Крейг Джэсмин - Страница 47
- Предыдущая
- 47/69
- Следующая
— Но дело совсем не в этом, Люси. Учти: моя поездка будет утомительной, лишенной всякого комфорта. Днем — трудные переговоры, по вечерам — бесконечные дипломатические ужины и приемы. Вот почему я хочу, чтобы ты осталась в Англии.
Глаза Люсинды наполнились слезами:
— Ты, конечно, можешь приказать мне, ты мой муж, я должна тебе подчиняться. Но только не делай вид, что заботишься о моем благе, не нужно оскорблять нас обоих. Мне казалось, Эдуард, что я заслужила большей откровенности.
Не дожидаясь ответа, она резко развернулась и направилась к двери. Не успела она пройти и двух шагов, как Эдуард догнал ее, схватил за руки и повернул лицом к себе:
— Ладно, — мрачно сказал он. — Ты победила. Я не в состоянии смотреть, как ты плачешь. Поедешь со мной в Индию, раз уж тебе так этого хочется. Но смотри не пожалей.
Люси понимала, что вырвала у него согласие против воли, и от этого на душе у нее скребли кошки, но облегчение при мысли о том, что расставаться не придется, было гораздо сильнее.
— Я так счастлива, — тихо сказала она. — Эдуард, я так тебе благодарна! Обещаю, ты об этом не пожалеешь.
Она смотрела на него с такой любовью, ее губы жаждали поцелуя, и Эдуард внезапно подумал, что ему совершенно все равно, мудро он поступает или глупо. Главное — чтобы Люси была счастлива.
Он крепко обнял ее, прижал к груди. Инстинкт самосохранения, закаленный двенадцатью годами жизни, полной опасностей, трубил тревогу, но Эдуард заставил его замолчать, для чего пришлось прибегнуть к помощи долгого, пьянящего поцелуя.
Однако с угрызениями совести расправиться было сложнее. Тут понадобилось средство посильней: Эдуард отнес Люси в кровать и занимался с ней любовью до полного отключения рассудка.
Много позднее, когда, обессиленный, он лежал в кровати, не в силах сомкнуть глаз, тревога подступила с новой силой. Эдуард смотрел невидящим взглядом в темноту, чувствовал прикосновение горячего тела жены, и сердце его сжималось от страха.
Мысленно он дал себе клятву, что будет оберегать Люси от опасностей. Главное, чтобы она не узнала о его миссии в Афганистане. Если удастся сохранить это в тайне, ничего страшного не случится. Все будет хорошо до тех пор, пока он будет искусно лгать. Во всяком случае, ясно одно: Рашида Люси никогда больше не увидит.
Обратное плавание в Индию разительно отличалось от путешествия, которое Люси совершила всего два месяца назад. Поглощенная любовью, она днем смеялась и веселилась, а ночью предавалась любовным утехам. Иногда ей казалось, что Эдуард слишком уж сосредоточен, но Люси гнала опасения прочь. Их брак — само совершенство, на безоблачном небосклоне нет ни одной тучки. С каждым днем Люси все больше верила, что Эдуард женился на ней по любви, и в лучах этой уверенности ее красота расцветала все пышнее.
Плавание продолжалось месяц. Потом молодые супруги на несколько дней задержались в Калькутте, где Эдуард вел переговоры с вице-королем, а затем чета отправилась на восток, в Пешавар. Другая женщина помалодушней испугалась бы перспективы возвращения в город, где местное общество подвергало бывшую афганскую пленницу остракизму, но Люси о подобной ерунде и не думала. К тому же она хорошо знала нравы англо-индийского общества. Лорд Эдуард де Бомон, третий барон Ридж-холм ослепит пешаварское общество сиянием своего титула. Леди де Бомон станет первой дамой доморощенного местного света.
И прогноз Люсинды полностью оправдался. Высоких гостей встречал духовой оркестр, очаровательные девочки поднесли им букеты цветов, и сразу же стало ясно, что британское население Пешавара страдает коллективной потерей памяти. Перед лордом Эдуардом, личным представителем министра иностранных дел, все лебезили и заискивали, никто и виду не подал, что прекрасная леди де Бомон имеет хоть какое-то отношение к оборванной замарашке, некогда испортившей раут у миссис Разерспун.
Губернатор устроил в честь гостей официальный прием. Миссис Разерспун, не отличавшаяся силой воображения, безо всякого труда вычеркнула из памяти непрезентабельную мисс Ларкин, у которой не могло быть ничего общего с блестящей леди де Бомон.
Пока мужчины пили коньяк и курили сигары, губернаторша завела с Люси светский разговор:
— Как вам нравится у нас в Пешаваре, миледи? Надеюсь, путешествие не показалось вам слишком утомительным?
— По железной дороге путешествовать — одно удовольствие, хотя, конечно, путь неблизкий.
— О да, миледи! Эти туземцы так нерасторопны. В нашей милой Англии поезда ходят гораздо быстрее, чем здесь.
— Вероятно, это объясняется тем, что Англия гораздо меньше Индии, — бесцеремонно заметила Люси.
Миссис Разерспун захлопала глазами, и Люси решила, что не следует обременять собеседницу лекциями по сравнительной географии.
— Как поживает Розамунда? Надеюсь, она здесь?
Хозяйка просветлела:
— Как мило, что вы помните малютку Розамунду! — проворковала она, явно не находя ничего странного, что леди де Бомон помнит Розамунду, хотя прежде вроде бы в Пешаваре не бывала. — Моя милая девочка уехала в Англию, в этом году у нее первый светский сезон. Моя матушка, вдовствующая леди Торн, вдова сэра Алберта Торна, согласилась взять на себя заботы о нашей Розамунде. Мы очень надеемся, что девочка найдет себе хорошего мужа и ей не придется возвращаться в Индию. Конечно, мы ужасно по ней скучаем, но, к счастью, мистеру Разерспуну остается служить в колониях всего пять лет.
С точки зрения Люсинды пять лет были огромным сроком. Она вспомнила миссис Тримбл, свою попутчицу во время плавания в Англию. Полковница рассталась со своими сыновьями, когда они были еще совсем детьми. Вот и миссис Разерспун, обожающая свою дочку, поступила таким же образом.
Люси задумалась над тем, в какие странные, нечеловеческие условия ставит имперское государство своих верных слуг. Для того, чтобы управлять Индией, Великобритания должна отправлять в длительную ссылку тысячи своих лучших чиновников, не позволяя им при этом пускать корни в колонии. Розамунда родилась в Индии. Каково теперь будет девушке в Англии, чужой для нее стране, под опекой бабушки, которую девочка никогда в жизни не видела? И это называется «родина»?
Несколько мрачный ход мыслей баронессы Риджхолм был прерван возвращением в гостиную джентльменов. Миссис Разерспун тут же упорхнула, чтобы завладеть вниманием лорда Эдуарда. Люси же осталась сидеть, и к ней присоединился сам губернатор.
В отличие от пешаварских дам он не пытался изобразить провал в памяти.
— Благодарю вас за письмо, миледи. Я получил его месяц назад и был очень рад, что вы благополучно вернулись домой. Ваше описание плавания через Суэцкий канал показалось мне очень занятным.
— Одно из главных достоинств канала — скорость, с которой путешествует почта, — откликнулась Люси. — Подумать только — всего за четыре недели письмо доходит из Лондона до Калькутты! Это просто невероятно!
— Да, и при этом очень дешево, — согласился мистер Разерспун. — Но иногда мне приходится сожалеть о том, что почта работает так оперативно. Бывает, я предпочел бы, чтобы официальные депеши из Лондона потерялись по дороге, как это происходило в старые добрые времена.
— Значит, вы не сторонник индийской политики мистера Дизраэли?
Губернатор откашлялся:
— Если откровенно, миледи, я уверен, что политический курс мистера Дизраэли будет иметь для британского владычества в Индии самые пагубные последствия. Нам вовсе ни к чему расширять границы нашей империи. Мы и так контролируем полмира. К чему нам больше?
— Однако в Англии достаточно способных администраторов.
— «Способный» еще не означает «компетентный». У нас в Индии, например, следовало бы заняться совершенствованием администрации и обучением туземных солдат, а не гоняться по горам за мифическими русскими солдатами. — Мистер Разерспун понизил голос: — Я уверен, что русский император давно бы забыл об Афганистане, если бы не наши назойливые уверения, что эта страна находится в нашей зоне влияния. Русские заинтересовались Афганистаном лишь тогда, когда мы потребовали, чтобы они не совали туда нос.
- Предыдущая
- 47/69
- Следующая
