Викинг - Мазин Александр Владимирович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/62
- Следующая
— Скверно выглядишь, — сказал Трувор, который тоже решил сопровождать меня на хольмганг. — Не спал ночью?
Я кивнул.
— Зря. Даже перед смертью стоит как следует выспаться! И никогда не теряй надежды, Волк! В хольмганге, бывает, побеждает и слабейший. Это уж как боги решат.
Я снова кивнул. Глаза слипались. У меня и впрямь была трудная ночь.
На место мы прибыли вовремя. Свартхёвди заранее договорился насчет лодки.
Отлив только начинался. Море было пустынно.
Мои друзья негромко переговаривались. Так, ни о чем. Никто не предложил выйти вместо меня. Тоже правильно. По здешнему закону я имею право выставить вместо себя другого бойца. Но должен сам ему об этом сказать. А он — согласиться.
Солнце понемногу поднималось. Сторкада не было. Мои спутники заговорили громче. Они удивлялись. Не может быть, чтобы Сторкад испугался. Нет, не явиться он мог только в одном случае. Если мертв или тяжело ранен. Или его схватила стража конунга. Но, случись такое, об этом стало бы известно.
— Может, ему было знамение? — предположил Руад.
Но Свартхёвди только головой мотнул. Знамение — у Бородатой Секиры? Скорее знамение будет у нашего Стюрмира.
Стюрмир обиделся. Почему это у него не может быть знамения? Мало что ли он вражеской крови пролил? Или богов не чтит?
Какое-то время скандинавы препирались. Но не забывали поглядывать в сторону берега.
Сторкада не было.
Мы ждали долго. До тех пор, пока песчаная отмель окончательно не спряталась под водой.
— Плывем назад, — сказал Трувор. — Он не придет.
Я тоже знал, что Сторкад не придет. Заранее знал. Потому что я сам об этом позаботился. Это был бесчестный поступок. По местным понятиям. Но на мой взгляд, убить молоденькую девушку просто так, без серьезной причины (да и по причине — тоже), поступок куда более бесчестный.
Что ж, у датчан одни понятия, а у меня — другие. И я не собираюсь их менять.
По поводу этого дела ни с кем из своих друзей я советоваться не стал. Если удержать Секиру от хольмганга может только смерть, значит, он умрет. Будь у меня яд, я бы просто отравил эту сволочь. Попытаться его зарубить без всякого хольмганга? Вряд ли получится. Вокруг — целая свора Сторкадовых дружков. Они не останутся в стороне. Так что и в этом случае меня тоже убьют. Или что похуже сделают. В чем в чем, а в умении помучить ближнего викинги всегда отличались добросовестностью и фантазией.
План возник совершенно случайно.
У меня порвалась шнуровка на сапоге. Будь мы в походе, я бы решил проблему сам, но здесь же город. И сапожники.
Один такой обитал неподалеку от усадьбы Хрёрека.
Пока сапожник подбирал шнурок, мой взгляд рассеянно блуждал по сторонам, пока не остановился на одной интересной штуке.
Это было шило. Не то, которое имелось у меня самого — короткий толстый штырь на грубом кругляше, а длинное и тонкое жало на ухватистой рукоятке.
В голове мгновенно сложилась картинка. Я вдруг вспомнил, что в прошлой жизни шило являлось одним из любимейших орудий уголовников. Крови почти нет. А если пырнуть грамотно, летальный исход гарантирован.
Я сунул сапожнику серебряную арабскую монету, и, пока он копался в коробке с медяками в поисках сдачи, потихоньку сунул его орудие производства в карман.
Теперь остались совсем пустяки. Незаметно подобраться к Сторкаду (незаметно и для него, и для кого бы то ни было), незаметно воткнуть ему шило в сердце или иной жизненно важный орган и так же незаметно смыться.
Ерунда, верно?
Я вернулся в усадьбу, а еще через часок вернулся Свартхёвди. С условиями завтрашнего поединка.
Я выслушал его внимательно. И невзначай выяснил, что Секира с сотрапезниками остался ночевать на том же постоялом дворе.
Когда стемнело, я покинул усадьбу. Собачки меня знали и не тронули.
Народу на улицах было немного. Время от времени впереди мелькали факелы стражников, но спрятаться от них не составляло труда.
Не единожды меня облаяли псы. Но поскольку по ночному городу слонялся не я один, то они лаяли постоянно, и никого это не беспокоило.
В гостинице веселье закончилось. В большом зале чадила одна-единственная лампа на тюленьем жире. Народ спал вповалку: на полу, на скамьях, на широких досках, вставленных в пазы опорных столбов. От духоты и вони перехватывало дыхание, но северянам подобная атмосфера была привычна.
Лампу я прихватил с собой. Того зелья, которым меня когда-то потчевал Коваль, у меня не было, а при свете очага даже собственные пальцы пересчитать было бы затруднительно. Я долго бродил между спящими, выискивая Сторкада…
Не нашел. В общем зале его не было. Если он не ушел еще куда-нибудь (что было бы очень скверно), то должен дрыхнуть в одной из комнатушек по ту сторону очага.
Дома здесь строились по «типовому проекту», отличаясь, главным образом, размерами. Здоровенный общий зал (столовая) и крохотные клетушки.
К ним — отдельный вход с улицы, но он скорее всего заперт. А вот из столовой — точно открыт.
Нахлобучив капюшон плаща так, что увидеть мое лицо можно было бы, только заглянув и подсветив, я, не скрываясь (вот это было бы подозрительно), а громко ворча и цепляясь за стену, побрел по коридорчику, заглядывая в каждую норку.
Меня раз пять обругали нехорошими словами, зато я отыскал то, что требовалось.
Сторкад спал один. Судя по некоторым деталям, вечером у него была девка, но куда-то слиняла. Чистое везение. Девка — свидетель. Да и переполошить всех может. А убивать ее — рука не поднимется. Удача явно на моей стороне.
Сторкад, безупречная машина убийства весом никак не меньше центнера, вольготно раскинулся на постели в чем мать родила. Бей, куда хочешь. Хоть в глаз, хоть в печень, хоть в сердце…
И тут я понял, что из моего плана «смерти от естественных причин» вряд ли что-нибудь выйдет. Даже от тонкого шила на этом белом гладком теле останется кровавая дырочка. И на кого тогда подумают? На тайного убийцу (например, меня — ведь у меня самый увесистый мотив) или на девку, которая с ним спала? А если на девку — то чем я тогда лучше Сторкада? Да ничем!
Я застыл с шилом в руке. И вообще… Понимаю, это глупо, но как-то неловко убивать спящего. А если разбудить, хрен он дастся. Без шума точно не получится.
Может, просто горло ему перерезать?
Левой рукой я вынул кинжал. Наклонился над викингом и прижал лезвие к горлу.
Вот это реакция! Едва металл коснулся кожи, он открыл глаза. И не завопил. Черт его знает, почему. Может — нервы из стальной проволоки? Я даже не успел сообразить, что едва не прокололся. Заори он — и все.
Но он не стал кричать. Скосил глаза на мою руку и сразу все понял.
— Не дотерпел до завтра? — спросил он негромко. — Или струсил?
Держался он и впрямь молодцом. И времени не терял: рука его очень медленно и очень осторожно поползла к топору, прислоненному к стене.
Я видел, но молчал. Мозг лихорадочно обрабатывал информацию. Перерезать ему горло легко, но тогда уже сразу и себе…
— За что ты убил ее? — спросил я.
Он понял, о чем я.
— Слишком долго возилась со своими тряпками, — сказал викинг. — Я этого не люблю.
До топора ему оставалось сантиметров двадцать.
— Я мог бы подарить тебе другую, получше, — предложил он. — А хочешь, я и тебе за нее заплачу? Хочешь?
Он не собирался платить, он просто выгадывал время.
«Схватит топор — зарежу», — решил я.
Сторкад еще что-то говорил, я не слушал. Я ждал…
Толстые пальцы коснулись секиры, погладили, бережно обняли рукоять у самой «бородки»…
И тут я увидел.
Я увидел ухо.
Большое мясистое ухо, покрытое коркой запекшейся крови. То самое, которое я ему рассадил вечером.
Увидел и сразу ударил, опередив Сторкада буквально на мгновение.
Но умер он тоже мгновенно. Топор с тупым звуком ткнулся в земляной пол. А мог бы снести мне голову…
- Предыдущая
- 41/62
- Следующая
