История нравов - Фукс Эдуард - Страница 28

Что главным содержанием проблемы ведовства является именно половой элемент, видно из того, что основные номера репертуара кухни ведьм имеют почти без исключения отношение к половой жизни. Женщина становится ведьмой, вступая с дьяволом в половую связь. Таким путем она получает свою тайную власть. В «Молоте ведьм» говорится: «В-пятых, такая женщина, приобщенная к царству дьявола, получает своего особого черта для любви. Он устраивает с ней свадьбу, а другие при этом веселятся. В-шестых, этот черт часто ее навещает, вступает с ней в половые отношения, иногда приказывает ей сделать то или другое зло вместе с другими, получившими такое же приказание». Постоянная половая связь с властителем ада или с одним из его заместителей - вот та монета, которой дьявол платит женщине за то, что она ему продалась. Ведьма умеет варить снадобья, пропитывающие кровь мужчины и женщины неодолимым желанием обладать определенной особой, но и столь же непреодолимым отвращением. Ведьма может увеличить до бесконечности половую способность мужчины или же совершенно ее уничтожить; она может сделать для мужа и жены невозможным исполнение супружеских обязанностей. Даже лишить мужчину его полового органа, а женщине обещать зачатие. Таковы главные проявления искусства ведьмы, и им посвящена наибольшая часть глав «Молота ведьм».

Испытание ведьмы. XVI в.

Впрочем, когда в союз с дьяволом вступает мужчина, то половой элемент также часто играет существенную роль. Одним из главных пунктов договора с дьяволом всегда является тот, что ни одна девушка или женщина не будет в силах устоять перед таким человеком.

Не чем иным, как массовым эротическим безумием, все сызнова вспыхивавшим под влиянием вышеизложенных причин, являются и многочисленные монастырские эпидемии, о которых мы узнаем. Бешеное желание кусаться, убеждение монахинь целого монастыря, что они одержимы дьяволом, — все это признаки нимфомании, вызванной половой неудовлетворенностью, насилием над природой. Мужчина как представитель пола играл центральную роль во всех этих безумствах. Дьяволом, безумствовавшим в крови монахинь, была бешеная жажда половых ощущений.

То же явление лежит в основе и многочисленных плясовых эпидемий, например массовой пляски св. Вита. В таких эпидемиях танец являлся часто не чем иным, как рядом бесстыдных поз, продиктованных безмерными вожделениями. Как только участников этих танцев охватывало возбуждение, они в диком бешенстве срывали друг с друга платье, женщины с мужчин, мужчины с женщин, чтобы путем такого бесстыдного зрелища дойти до настоящего эротического безумия.

Сотни совсем обнаженных и полуобнаженных женщин и мужчин в сладострастной истоме ждали спасителя. И спасение совершалось путем грандиозно-чудовищных оргий, всегда сопровождавших вспышку массового плясового безумия. Большинство женщин, участвовавших в таких плясовых эпидемиях, возвращались домой беременными, а меньшинство из них знало, кто отец ребенка, которого они носили под сердцем, ибо оргиастическое опьянение бросало мужчин и женщин навстречу беспорядочному половому смешению.

К подобным же явлениям приводила также эпидемия флагеллантов с их процессиями самобичующихся, тоже обыкновенно завершавшимися отчасти открытыми, отчасти тайными оргиями.

Книга II Галантный век

Глава 1. ЭПОХА АБСОЛЮТИЗМА

Наиболее яркой чертой в духовной структуре эпохи абсолютизма было бесконечное презрение королевской власти ко всем недворянским элементам населения. Мещанин, рабочий, крестьянин были в глазах правящих классов не людьми даже, а просто существами, креатурами. Именно в эпоху абсолютизма сложилось убеждение, что только начиная с барона человек имеет право называться человеком.

На этом основании государь окружал себя только дворянами, был доступен только дворянам и только дворянство имело права.

Подобное презрение к черни было неотделимо от соответствовавшего ему прямо противоположного умонастроения, выливавшегося в своем крайнем выражении в чувство собственного богоподобия. Абсолютный государь становится в своих глазах, а также в глазах всего мира высшим земным существом, становится владыкой «божьей милостью». Власть его не от народа, и он ответственен только перед Богом. Такой типичный абсолютный государь, как Вюртембергский герцог Карл Евгений, имел своим девизом слова: «Государь — образ и подобие Божье. Он имеет право делать добро и зло, как ему заблагорассудится». Из такого воззрения само собой возникает убеждение, что единственный и высший закон для страны — его благо, его удовольствие. Этот принцип становится во всех странах общим мнением, получает всеобщее признание, возводится в догмат.

Когда монарх совершал прогулку по городу, то нередко целые улицы и бульвары оцеплялись, и только издали народ обретал высокое счастье лицезреть священную особу монарха. А тот, кто удостаивался его взгляда или милостивого обращения, постигал величайшее счастье, которое только может выпасть на долю смертного, и на всю жизнь чувствовал себя вознесенным высоко над своими согражданами.

Официальная любовница вызывала презрение разве только в сердце ее конкуренток. Раз ее красота и любовь заслужили королевское внимание, то она сама становилась «божьей милостью».

Почести, предписанные королем для официальной любовницы, оказываются ей с тем же благоговением, как и ему, — правда, только до тех пор, пока ей разрешено разделять его ложе. Как только чары другой признаны более обаятельными, звезда и счастье недавней фаворитки погружаются в ночь забвения.

Абсолютный монарх под гипнозом своего видимого всемогущества, очутившегося в его руках только благодаря противоположности интересов боровшихся общественных сил, в самом деле искренне верил, что все это так и быть должно. Он нисколько не сомневался, что в нем живет и действует само божество. Французские короли одним прикосновением руки лечат болезни и недуги, порой действительно исцеляя больных: чудо это творила вера.

Абсолютизм — грандиозная и единственная в своем роде обстановочная пьеса, и потому каждый, кто в ней участвует, обязан позировать и представительствовать.

Г. Сент-Обен. Галантный аббат

Вот почему во всех дворцах аристократии, а также в домах бюргерства все стены покрыты зеркалами. Везде и всюду зеркало — главный предмет обихода. Люди к тому же хотели быть зрителями собственной позы, хотели иметь возможность аплодировать себе, и потому все только и делали, что со всех сторон рассматривали себя. Даже наверху, под балдахином постели, помещалось зеркало — люди мечтали заснуть в той позе, в которой хотелось быть застигнутыми любопытным оком, иметь даже в момент полного самозабвения возможность принять более стильную позу. Даже проявление духа часто не более как своего рода сооружение зеркала. Письма, которые писались друзьям — а тогда все писали письма, — не более как зеркала.

Своего рода зеркалами были и многие тысячи мемуаров той эпохи. Они отражают историческую позу, в которой человек хочет дожить до потомства. Каждый, кто занимает положение, кто обладает умом, хочет создать особую позу и обессмертить ее. Вот почему эпоха абсолютизма была вместе с тем классическим веком литературы мемуаров, и богатства этой последней и поныне еще не изучены.

С обстановочной пьесой, с позой не вяжется интимность, так как стать предметом лицезрения — высшее желание всех. Интимность поэтому исключена из жизни, и все поведение становится единым официальным актом — вся жизнь от рождения и до смерти и даже в ее священнейшие моменты. Ибо и в сфере чувств царят поза и представительство. Каждый живет, таким образом, в миниатюре жизнью абсолютного государя. Дама совершает свой интимнейший туалет в присутствии друзей и посетителей не потому, что ей некогда и она поэтому на этот раз вынуждена игнорировать стыдливость, а потому, что она имеет внимательных зрителей и может принять самые деликатные позы. Кокетливая проститутка высоко поднимает на улице юбки и приводит в порядок подвязку не из страха ее потерять, а в уверенности, что она на минуту будет стоять в центре внимания. И эпоха выработала сотни разнообразных поводов и вариаций поз.