Архоны Звёзд - Бэрд Элисон - Страница 25

Эйлия взяла его руку в свои и крепко стиснула, потом встала. Подойдя к мешку, она подняла его за лямку.

— Спасибо, отец. Но я лучше пойду пройдусь. Мне нужен воздух и тишина и возможность немного побыть одной. Может, тогда мне яснее станет положение дел.

Она вышла за границу лагеря, шагая по плоской каменистой поверхности — остаткам древней дороги. По этой дороге она шла, не зная зачем, а дорога вела через серую пустыню, а потом, подойдя к краю обрыва, Эйлия увидела, что дорога уходит вниз на дно кратера и дальше прямо, как стрела, — по скалистой насыпи, похожей на дамбу, к возвышению, на котором поднимались белые стены и иглы башен, затронувшие в памяти какую-то струну.

«Это тот замок, над которым летели мы с Ауроном, когда он меня впервые сюда привез, — подумала она. — Интересно, как тут было, когда Нумия была живой?»

Она восхищенно смотрела на строение архонов, ее будто тянуло к нему. Достав из рюкзака фляжку с амброзией, Эйлия сняла серебряную крышечку и приложила фляжку к губам. Как только она сделала глоток и вернула фляжку на место, перед глазами у нее помутнело, и на месте пейзажа появился другой, похожий и в то же время отличающийся, как образ из ушедших времен.

Солнце и звезды сияли на небе одновременно, но небо не было таким черным, и земля не была столь пустой и серой. Она играла живыми красками — леса, изумрудные, индиговые, золотистые. И только обрывы были серыми, уходящими в кратер. Но на дне блестело темное озеро, отражавшее солнце и звезды. Островок в середине его сиял самоцветом на черном бархате, с зелеными и алыми проблесками. А на вершине стоял жемчужно-белый дворец.

Она спустилась по вьющейся тропе и перешла дамбу, глядя на белые башни, горящие на фоне темного неба. Огромные двери стояли распахнутые, и просторное помещение за ними светилось нежно-перламутровым светом. Перед дворцом стояли люди — высокие, в нарядных разноцветных плащах, которые удивленным глазам Эйлии казались сотканными из перьев: алых, зеленых, шафрановых и фиолетовых, среди которых не было двух одинаковых. Одна женщина расправила руки, и стало видно, что плащ закреплен у нее на локтях и запястьях и похож на два огромных крыла. На глазах у Эйлии женщина подпрыгнула, за ней еще двое-трое, их оперение подхватил ветер и понес вверх — они парили над озером и деревьями с грацией ласточек.

В дверях появилась женщина — сивилла или кто-то из лунного народа: у нее не только мантия была белая, но и крылатый плащ, и серебристые волосы спадали на спину. Она безмятежно смотрела в ночь, и Эйлия, проследив за ее взглядом, увидела планету Меру — голубой диск, испещренный облаками, каким он был и во времена Эйлии.

— Добро пожаловать в храм Элнумии, — произнес чистый и сладкий голос сивиллы. Обращалась она не к Эйлии, которую не видела, а к крылатым паломникам.

«Элнумия — богиня луны. Так вот где жила архон Нумии!»

Это и был Лунный дворец из старых сказок, лучистый, как маленькая планета, на которой он стоял. Красота и чудо наполнили Эйлию восторгом — но он тут же сменился печалью. Предстоял день, когда погаснет этот свет, когда сады и рощи островка сменятся серой пылью, когда похожее на кратер озеро высохнет осушенным кубком. И лунный народ исчезнет с Нумии — вымрет или разлетится.

Эйлия миновала сивиллу и вошла во дворец.

Внутри он был так же светел, как снаружи, и главный его зал сверкал, как ледяная пещера. Огромные колонны держали свод, сами светясь бледным светом, а среди них небольшими группами ходил лунный народ. Легкие шаги — на луне не надо ступать так тяжело, как на планетах побольше, — и приглушенные голоса, а больше ничего не было слышно. На помосте в конце зала стоял мраморный трон — слишком большой для любого правителя-человека, — и он был пуст. Но рядом с ним Эйлия увидела эфирные очертания. Фигура была похожа на женщину, неестественно высокую и тонкую, и призрачное ее тело было облачено в белое платье со шлейфом. Голова в шали склонилась в траурной позе. Никто из смертных в храме не видел этого явления — по крайней мере никто не обратил внимания. Но когда к помосту подошла Эйлия, женщина подняла голову и заговорила.

— Ты желанная гостья, — прошептала она. — Я вижу тебя, Трина Лиа, гостья из будущего. Я тоже не совсем здесь, ибо вне времени.

— Я тебя уже видела! — воскликнула Эйлия.

Чей же был этот проецируемый образ?

— Да. Тебе я могу показать себя.

— Скажи, пожалуйста, кто ты?

— Я — та, что царила здесь в давние времена. Когда мой мир был таким, каким зришь ты его сейчас, полный жизни и цвета. Ты знаешь, что те, кто здесь обитают, не зрят. Ты видела, что грядет. — Безликая фигура показала рукой на трон. — Займи место сие.

— Госпожа, этот трон — твой, — возразила Эйлия.

— Но сейчас отдаю я его тебе, ибо мне сие приятно. Я молю тебя, займи его.

Эйлия подчинилась — с некоторым трудом, потому что трон был высок и глубок, и она чувствовала себя как ребенок на взрослом стуле. В другом конце зала в открытую дверь сияла Мера, голубая и лучистая в темном небе. И вдруг Эйлии вспомнилось пророчество о Трине Лиа, возведенной на трон на луне.

— Это мир Элмеры, — сказало видение. — Он избег Катастрофы, опустошившей мою Нумию. Ты видишь, какими когда-то были земли мои. Но враг Света послал Азараха внести раздор на Небеса. Тот послал кометы к внутренним мирам, и это мое царство на спутнике было разрушено, и чуть не разрушена была и сама Мера. Второй раз она может не избежать такой судьбы. И опасность грозит Арайнии.

В голове у Эйлии возникло видение: Мера, сгоревшая и черная пустыня под светом Нумии — безжизненная, как эта луна. И Арайния, и ее луна в осаде. Эйлия в ужасе отпрянула от этих образов: увядающие леса, превращенные в лед океаны под небом, красным от пыли и дыма, закрывающих солнце.

Это было предупреждение ей, чтобы продолжала сражаться? Что, если она не пойдет на эту войну, то Меру — и Арайнию — постигнет судьба Нумии? И в опасности не только эти миры, потому что теперь у нее перед глазами были древесные города дриад, вековая кора и свежая зелень стен и крыш охвачены лесным пожаром. Она увидела мир сливающихся голубых и лиловых оттенков висячих туманов и тихих вод Тарнавина — и он тоже разрушен. Прекрасные создания бегут сквозь леса, разрывая туманы рогами, и роса украшает алмазами их белые шкуры. Баргесты — огромные черные псы с красными глазами — преследуют единорогов под радостное улюлюканье охотников-гоблинов. Потом Эйлия увидела странное место, где какие-то насыпи и колонны были изрыты дырами, тысячами дыр рядом друг с другом, и красновато-коричневое камнеподобное вещество, из которого сделаны были насыпи, стало похоже на медовые соты. В эти отверстия туда и обратно сновали сотни шестиногих созданий вроде муравьев. Можно было бы подумать, что это и есть муравьи, потому что не с чем было сравнить для масштаба, но странные мохнатые головы были скорее кошачьи, чем насекомые, и Эйлия поняла, что это мирмеколеоны, львы-муравьи, и каждый из них больше быка. Они роились у своих насыпей, готовясь напасть на наступающую армию гоблинов, огров и огромных троллей. Их царица, величественное создание вдвое больше своих подданных, стояла и озиралась возле самого высокого отверстия насыпи. Армии сражались, чтобы ее защитить, но у них не было другого оружия, кроме собственных когтей и челюстей.

— Это не образы будущего, — сказал рядом с ней голос видения, когда картины растаяли, — а то, что происходит сейчас. Эти создания поклялись тебе в верности и теперь страдают за это. Не бросай их!

Эйлия наклонила голову.

— Я поняла.

Пейзаж поплыл перед глазами Эйлии, превратился в смесь красок; они закачались и растаяли. Она моргнула.

Эйлия все еще сидела на троне, но жемчужного света не было: снова дворец стал белой костяной оболочкой, повисшей в сером мраке. Она бродила, оказывается, не только духом, но и телом, и забрела в древние развалины архонов. Элнумии тоже уже не было — если это была действительно Элнумия. Но еще слышен был в пыльном воздухе шепчущий голос: