Право первой ночи - Красавина Екатерина - Страница 41
- Предыдущая
- 41/66
- Следующая
— А потом позвони мне.
— Яне буду тебе звонить. — Во мне просыпается злость. — Тебе надо, ты и звони. А Нику не впутывай в эти дела. Слышишь, я тебе не позволю. — Я стояла напротив Руслана, рассерженная, взъерошенная.
Неожиданно он протянул руку и погладил меня по щеке.
— Крепко же ты ее любишь!
— Кого? — тупо спросила я. Его прикосновение было нежным, волнующим.
— Свою сестру. А она, кажется, об этом и не подозревает. Ну ладно, пока. Если все-таки надумаешь, звони.
Я ничего не ответила. Мы расстались, но до конца дня моя щека горела от его прикосновения.
После работы мне предстояло идти к Наталье Родионовне. Она была тиха и задумчива. После смерти Анжелы она почти перестала разговаривать и большей частью молчала. Но у меня сложилось такое впечатление, что она решает в мозгу какую-то сложную задачу. Или пытается что-то понять, но не может. Несколько раз я ловила на себе ее испытующий взгляд. Наконец я не выдержала и спросила:
— Наталья Родионовна, вам что-нибудь нужно?
— Нет, ничего.
— Принести воды для лекарства?
— Нет, не надо.
Я сидела на стуле, сложив руки на коленях.
— Аврора! Вы когда-нибудь разгадывали ребусы?
— Ребусы? — удивилась я. — Да. Но это было давно.
— А я никак не могу решить один ребус. — И до меня донесся легкий вздох Натальи Родионовны. — Никак.
Я была сбита столку.
— Я могу вам помочь?
— Нет. Здесь мне никто уже не поможет. Анжелы нет… Только подумать, моей девочки больше нет… Я так измучилась, когда ее рожала. Думала, что умру. Каждый раз, когда проезжала или проходила по Третьей Красногвардейской, сердце сжималось.
— Тридцать второй роддом, — машинально говорю я. И тут у меня перехватывает дыхание. Дело в том, что в этом роддоме родились мы с Никой. Ровно двадцать лет назад.
— Да… — Наталья Родионовна удивленно смотрит на меня. — А что?
— Да так. Ничего.
Я не успеваю до конца осмыслить этот факт, как Наталья Родионовна обратилась ко мне:
— Аврора! Я хочу вам сделать один подарок. Только не отказывайтесь. Отказывать в просьбе больному человеку нехорошо. Видите — около окна шкаф с ящиками?
— Да.
— Подойдите к нему. Я выполнила указание.
— Откройте верхний ящик. Возьмите черную коробочку и принесите ее мне.
Маленькая бархатная коробочка умещалась на моей ладони. Наталья Родионовна взяла ее из моих рук и открыла. Достала оттуда перстень с крупным изумрудом и протянула мне.
— Этой мой подарок.
— Я не могу его принять. Это очень дорогая вещь.
— Начинается, — пробормотала Наталья Родионовна, прикрыв глаза. — Вы же обещали.
— Но я не думала, что вы подарите мне такой дорогой перстень.
— Никаких возражений я не принимаю. Я так хочу — и все. Иначе я обижусь. И крепко.
Я взяла перстень в руки.
— Спасибо, большое спасибо. Но зачем?..
— Не задавайте вопросов. Аврора, ты порой бываешь несносна. — Наталья Родионовна обращалась ко мне то на «ты», то на «вы». Я уже привыкла к этому. — Это старинный перстень. Фамильная драгоценность. Я хотела подарить его Анжеле, но… — Она замолчала и потом посмотрела на часы. — Сегодня я отпускаю тебя пораньше. Все. Иди домой.
— Ноя никуда не тороплюсь, — запротестовала я. — И могу посидеть до конца.
— Не надо. Я хочу побыть одна. Я устала.
— Хорошо. Как вам удобно. Перстень все еще был в моей руке.
— Уберите мой подарок.
— Ах да. — Я открыла сумочку и положила туда перстень.
— Не вздумай его потерять. Это на память обо мне.
— Спасибо. До свидания.
— До свидания.
Больше всего на свете я боялась, что нас подслушивала Марина Семеновна. Уж она непременно настучала бы Алине, а та в свою очередь — Вячеславу Александровичу. И получилась бы неприглядная картинка. Пользуясь состоянием больной женщины и ее горем, я принимаю дорогой подарок вместо того, чтобы отказаться от него. Но около дверей никого не было.
Моя мать и Наталья Родионовна лежали в одном роддоме! Надо поподробнее расспросить об этом мать! Такое совпадение не случайно!
Я не стала заходить в магазин, а пошла домой. И там ждал меня сюрприз. Ника.
При виде ее мое сердце подпрыгнуло от радости, а потом — упало. Я вспомнила слова Руслана о том, что у Ники был мотив убить Анжелу.
— Привет! — сказала мне Ника, окидывая меня взглядом с головы до ног. — А ты хорошо выглядишь? Влюбилась?
Я невольно покраснела.
— Еще нет.
— Пора бы.
— Обойдусь без твоих советов!
— А зря!
— Я хочу поговорить о другом.
— О чем?
— Ты думаешь, что уже выпуталась из той истории?
— Конечно! — Ника подпрыгивает на кровати и навзничь откидывается назад. Ее волосы разметались по покрывалу. — А что?
— Ничего! Мне кажется, что веселиться тебе рано.
— Какая ты зануда, Аврора!
— На твоем месте я бы призадумалась.
— О чем?
— О том. Я говорила с Русланом. — Я вижу, как Ника настораживается. — И он сказал, что у тебя был мотив убить Анжелу.
— Неужели? — фыркает Ника. — И какой же?
— Ты взяла у нее в долг крупную сумму денег. Пять тысяч долларов. — Ника смотрит на меня немигающим взглядом. — Это правда?
— Нет, — быстро говорит она.
— А я думаю, что да.
— Это твои догадки.
— Не лги, это бесполезно. Вместо того чтобы довериться мне, ты громоздишь одну ложь на другую.
Ника садится на кровати и говорит, отчеканивая слова:
— Откуда я знаю, может быть, ты в сговоре с этим Русланом. Втюрилась в него по уши и пляшешь под его дудку. Он — парень смазливый… — Здесь я не выдерживаю и даю с размаху Нике пощечину. Она ойкает и испуганно смотрит на меня.
— Я тебя убью, если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне. — Во мне просыпаются командные нотки старшей сестры, которых не было уже давным-давно.
Ника молчит. На ее глазах выступили слезы.
— Я никому не нужна. Никому. От меня все отвернулись. Я и так пришла в паршивом настроении, да еще отец наорал на меня. Ты дерешься.
— Отец? — удивилась я. — Ты же всегда была его любимицей. Это я — паршивая овца в стаде.
— Представь себе, что все стало наоборот. С некоторых пор отец придирается и кричит на меня. Мне и без того тошно…
— Не надо было ввязываться в сомнительные истории. Посоветовалась бы сначала со мной.
— Вот еще! Со своей жизнью я справлюсь как-нибудь сама.
— Уже справилась! Вляпалась по уши. Расхлебывай теперь.
— Разберусь! Без посторонней помощи!
— Не хами, а то залеплю еще. Ты брала деньги в долг или нет?
Ника молчит, а потом выдавливает:
— Нет.
— Подумай хорошенько, освежи память! Руслан говорит, что брала.
— Руслан? Нашла кому верить! Анжела его боялась и не доверяла. Она так и говорила, что он — страшный человек. И надо держаться от него подальше!
— А ты не врешь?
— Была бы нужда!
— Фантазия у тебя богатая.
— Не нуди! Надоела ты мне, как хрен моржовый! Все, я отчалила! Заведи себе пилильщика, а ко мне не цепляйся! Поняла? — Она встает с кровати и демонстративно хлопает дверью.
Я осталась одна. В растерянных и растрепанных чувствах. Кто же из них врет? Кто? Ника или Руслан? И как мне распознать правду в этом омуте лжи?
На очереди был опрос соседей Викентьевой. Троица была весьма колоритна. Преподаватель вуза, телеведущая и некто, косящий под гангстера.
Первым был Севастьянов Константин Кириллович. Квартира номер десять. Губарев нажал на кнопку звонка. Он услышал, как в квартире раздался звонок, но к двери никто не приближался. Губарев позвонил снова. Наконец раздалось щелканье замков, и дверь открылась. Перед ними стоял мужчина с коротко стриженным ежиком волос. В светлых брюках и пестрой рубашке навыпуск.
— Вы ко мне?
— К вам, — сказал Губарев, демонстрируя свое удостоверение. — Из милиции. Следователь. Майор Губарев Владимир Анатольевич. А это — старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.
- Предыдущая
- 41/66
- Следующая
