Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик. - Крапп Раиса - Страница 30
- Предыдущая
- 30/37
- Следующая
Адоня стояла перед ним с выражением боли на лице.
– Бедный… бедный… – прошептала она. На глазах ее заблестели слезы, но она улыбнулась, сказала мягко: – Клянусь вам, господин барон, ни словом, ни делом, ни помышлением даже я не пожелаю вам зла. Знаю, вы не слышите того, что я пытаюсь сказать вам, все слова поворачиваются к вам какой-то изнанкой смысла. В далеких землях я слышала сказку… Недобрый человек изготовил зеркало, которое искажало все, что в нем отражалось. Однажды оно разбилось, и крохотные осколки его разлетелись по свету. Горе, если такой осколок вонзится человеку в глаза – белое тогда видится черным, а черное – белым. Еще страшнее, если он попадет в сердце – он убивает любовь. Ах, если бы это была только сказка.
– Договаривай.
– Вас сделали слепым и глухим. Вы не можете увидеть истинного врага.
– Так у меня еще и истинный враг есть?
– Да, господин барон.
– И ты его, конечно, знаешь!
– Да, господин барон.
– Ну, назови!
Какой вызов прозвучал в его голосе!
– Нет, мой господин. Имени вы не услышите. Я, действительно, знаю, кто ваш враг. Это от вас он прячет свое лицо. От меня он тоже таил его в первую нашу встречу – вы знаете, когда это было. Но уже на другой день я услышала его имя от человека, ставшего мне другом – Консэль назвал его, за что и заплатил жизнью. И в тот же день я снова встретилась с вашим злым гением. Он искал этой встречи, чтобы предложить сделку – "Отдай мне Гондвика", – сказал он. В то раз он еще прятал от меня лицо, но я назвала имя, услышанное от Консэля, и не ошиблась. Не ждите, сейчас я его не назову – в глубине души вы знаете его. Это ваше собственное знание, я вам его не подсказала. Но вы готовы обрушить на меня свой гнев, как только я произнесу вслух известное вам. Зачем вам истина, если вы заранее готовы ее отвергнуть?
– О твоем коварстве я наслышан. Как умело плетешь ты сети лжи! Да, разумеется, тебе будет куда как легче, если я останусь в одиночестве, и не на кого будет опереться. С Консэлем ты долго не тянула, теперь пришла очередь более тонкого оружия – клеветы?
– Нет, мой господин, вы не услышите дурного ни о ком из дорогих вам людей – я не хочу причинять вам боль. О предательстве узнавать слишком больно, а вам сейчас и без того страданий хватает. К счастью, вокруг вас достаточно людей, по-настоящему вам преданных, и их у вас никто не отнимет. Но одного вы отринете сами, того, кто завесил черными шторами ваш разум. Теперь же прекратим этот никчемный спор.
– Разумеется, тебе не терпится перейти к делу. Как ты нетерпелива сегодня. Дождись ночи – разве не легче завладеть волей жертвы, когда ее разум спит? Тем более, теперь тебе не надо пробираться в мои покои, как в ту ночь.
– Но как раз она была не самой плохой, разве нет?
– Ты знаешь! – в ярости рванулся он к ней, но сил хватило только приподняться на локтях. Лицо побелело от боли и гнева. – Ты все знаешь! Кому и знать про мои ночи, как ни тебе! Ты даже не желаешь больше скрывать! Я запрещаю применять ко мне твои дьявольские штучки!
– Ложитесь немедленно, если не хотите, чтобы раны опять открылись, – она положила руки ему на плечи и решительно заставила опуститься на постель. – Я не стану вам ничем вредить, даю слово.
– Слово! – пробормотал Лиента, тяжело дыша. – Да много ли оно стоит?
– Ну, уж в этом вы только на деле убедитесь. А ночей не бойтесь – будете спать, как младенец, поверьте.
– Тебе ли не знать…
– Ах, Яссон Гондвик… – Адоня покачала головой. – Что ж, мне остается только взывать к вашему разуму. Волей или неволей, нам придется некоторое время пробыть рядом, я не хочу каждый час, каждую минуту ощущать вас в состоянии войны со мной. Давайте заключим перемирие на время вашего нездоровья. Поверьте, что сейчас мы едины хотя бы в одном желании – о скорейшем вашем выздоровлении.
– Я совсем не уверен, что ты этого хочешь, – непримиримо проговорил Лиента.
– Будьте же последовательны – не далее пяти минут назад вы утверждали, что я теперь играю роль вашей спасительницы. Значит, я обязана вас спасти. Поэтому сейчас вы можете без опаски принимать от меня помощь. Но сколько ненужных слов! Прекратим это. Вы слишком слабы и держитесь лишь на одной своей гордыне. Вот ваш бульон, а потом непременно спать.
– Не нужно мне никакого бульона… Из твоих рук я ничего не приму. Я не желаю… оставаться в твоем логове. Но не в твоих интересах дать мне умереть от голода, и ты найдешь способ доставить меня в замок… я уверен…
Адоня обернулась резко, гневно проговорила:
– Не к лицу барону Гондвику вести себя подобно капризному, вздорному юнцу! Вы будете безропотно выполнять все, что я велю.
– Как ты смеешь?!
– Довольно! – Адоня повысила голос. – Здесь я хозяйка и ваши заносчивые окрики вам мало помогут. Попробуйте еще разок уверить меня, что от меня вам только плохо, и я на денек предоставлю вас самому себе. Не думаю, что вы сможете резвиться так же, как сейчас, и пускать в распыл силы, которые я в вас по капельке собирала.
Лиента усмехнулся.
– И что предпримет… моя благодетельница… если я откажусь выполнять… ее требования?
Адоня вдруг почувствовала всепоглощающую, огромную нежность к лежащему перед ней израненному, в окровавленных повязках мужчине. Как посмела она даже на мгновение забыть, что это – Лиента. И он искренне уверен, что она – олицетворение зла, заклятый враг его и даже будучи слабым, как ребенок, продолжает отстаивать себя. Лиента – невольный участник странной войны, самый страдающий из троих, потому что абсолютно беззащитен. Как позволила она себе забыть об этом и доставить ему лишние страдания!?
Адоня ласково тронула руку Лиенты.
– Простите меня, господин Яссон. Разумеется, я не сделаю с вами ничего ужасного, я ведь уже об этом сказала. Но и противиться мне я не позволю, иначе как мне поставить вас на ноги, а тем более – как же выйти замуж за вас? – она засмеялась и покачала головой. – Я могу, например, ввести вас в состояние полусна. Кстати, вы с удовольствием это примите, потому что слишком слабы и больше всего хотите покоя. Но я этого делать не хочу. Обуздайте на короткое время свои чувства, согласитесь на временный мир, хотя бы на видимость его.
Говоря так, Адоня сняла с очага котелок, прихватив его чистой тряпицей. Перелила содержимое в глиняную кружку, подошла к Лиенте, заглянула в глаза.
– Время пойти на взаимные уступки, – с виноватой улыбкой проговорила она.
Лиента молча отвернулся к стене.
Он почувствовал на щеке ее ладонь. Она осторожно, но решительно повернула к себе его лицо. Взгляд его был полон ярости, но… гневные слова застряли в горле – обоими ладонями она держала кружку. Но одновременно он отчетливо чувствовал ее ладонь на своей щеке! Она была сухая, чуть прохладная, от нее даже пахло малиной… Лиента почувствовал, как по спине скользнул холодок, он безотчетно дернулся, резким движением провел по лицу – жуткое наваждение исчезло.
– Испугались? – по-доброму улыбнулась Адоня. – Непонятное всегда пугает. А это даже не ведовство. Ближе к гипнозу, только немножко по-другому. Я послала вам мысль, желание свое. Если бы я его высказала, вы восприняли бы мою мысль разумом и воспротивились бы, как всему, исходящему от меня. Но я ее не высказала, и она ушла глубже, мимо сознание. Мысль разумная, не во вред, и там, глубоко внутри, вы со мной согласились. А дальше вы сами, господин барон, ваше подсознание, оформило это в какой-то образ, в ощущение. И нет здесь магии – одно только умение донести свою мысль. И не думайте, что эти демонстрации доставляют мне удовольствие. Пожалуйста, довольно.
Она подсунула руку ему под плечи, ловко приподняла и присела в изголовье постели так, что голова Лиенты легла ей на плечо. Он было напрягся, но ее ладонь легла ему на грудь.
– Чш-ш-ш, смиритесь, мой гордый пленник. Отыщите в своем положении приятные стороны и наслаждайтесь ими.
– Неужели есть и приятные? – усмехнулся Лиента.
- Предыдущая
- 30/37
- Следующая
