Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик. - Крапп Раиса - Страница 17
- Предыдущая
- 17/37
- Следующая
– Попробуй, – снова раздался негромкий смех.
Адоня подняла руку и представила в ней копье. Она тотчас почувствовала, как в ладонь ей легло тяжелое древко. Сжала пальцы на отполированном холодном дереве, мысленным посылом вложила в стальное острие заклинание и метнула в бесформенную, расплывчатую фигуру.
Она едва успела прикрыться – человек в черном оказался совсем рядом.
– Я только хотел еще раз испытать тебя, – снова нехорошо рассмеялся он. – Тем больше усладит мой слух твоя мольба о пощаде.
– Грезишь желаемым?
Адоня нанесла мощный удар, который на шаг отбросил противника.
– Отчего же? Хотя, признаться, не ожидал в тебе силы сколько-нибудь для меня интересной. Вдобавок, ты упряма и строптива, что еще несколько поддержит тебя. А это уже интересно – ты развлечешь меня в большей степени, чем я мог надеяться.
Мечи сшиблись с такой силой, что сквозь золотое сияние брызнули искры.
Золотой меч и черный меч – материализованные тайные знания, опасные знания. Далеко не случайно сделали их скрытыми, запрещенными. Едва прикоснувшись к ним, люди скоро поняли, какое опасной оружие вызывают к жизни, и не дай Бог, чтобы им овладел человек недобрый. Они давали смертному возможность вторгаться в сферы мироздания. Но людской разум едва ли мог охватить все связи, проследить результат своего бесчинства, потому по неосторожности и незнанию мог сотворить чудовищное по своим последствиям.
Два человека, два конкретных воплощения этих сил сошлись лицом к лицу, скрестили оружие. Встреча их должна была закончиться поражением одного, но вышли они не на равных: один знал цену ставки, другой о ней даже не подозревал. Адоня отстаивала Лиенту, но понятия не имела, что он – крохотная часть цены, которой оплатит она свое поражение. Как знать, не посчитала бы она за благо в переломный момент отдать лугарина, чтобы сохранить остальное… Но сейчас, сойдясь с врагом лицом к лицу, она защищала Лиенту.
Впрочем, лица своего врага она и не видела. Платье его было довольно странным, маскарадным каким-то, но в тот момент оно не показалось ей странным или смешным – слишком всерьез все было. Просторное черное одеяние скрывало фигуру, и все, что можно было сказать о нем, так это то, что он высок и строен – он хорошо, с легкостью двигался. Голову тоже плотно укрывала накидка, закрепленная кольцом свернутого в жгут платка. Край накидки закрывал лицо так, что видны остались только холодные, льдисто-голубые глаза.
В самих промельках оружия, в блеске изломанных молний жило колдовство, леденящее заклятие смерти. Прерывистому дыханию воинов вторил звонкий ритм ударов. Отбитая сталь коротко и яростно вскрикивала и снова бросалась в сечу. Черный чародей в своих развевающихся широких одеждах казался огромным. Мрачной глыбой надвигался он на тонкую белую фигурку. Когда он бросался в атаку, чудилось, будто через мгновение противник его будет смят, опрокинут. Он просто отшлепает неразумное дитя для науки, впредь. Но только лязгала злобно сталь, и таким же злобным блеском полыхали глаза из черного укрытия, когда град непостижимо стремительных и мощных ударов обрушивался лавиной, и она сметала, заставляла отступать, выворачиваться, ускользать…
Адоня не сразу заметила, как мутная пелена заткала пространство вокруг них, туманными полосами заструилась под ногами, задрожала жарким маревом – эта мгла питала ее соперника, восстанавливала силы. Но через несколько секунд то там, то тут появились беззвучные ослепительно белые вспышки – туманная дымка схлопывалась, и воздух становился прозрачным – это пришли те, кого Адоня призвала себе на помощь.
Они оба одновременно увидели, как пошевелился Лиента, и чародей метнулся к нему, но Адоня уже встала на его пути.
Теперь их стало двое. Лиента был слишком слаб и понимал, что надолго его не хватит, поэтому дрался умело и экономно. Но в трудные моменты он будто забывал про это, дерзко бросался вперед, чтобы дать Адоне секунды передышки, и эти редкие атаки раскрывали в нем искусного бойца, обладавшего отточенной техникой боя. Теперь Адоня увидела, чем обогатил этот мир Лиенту – он владел такими техниками, которых эритяне не знали. Здесь, этому миру нужен был Лиента-воин, но вот едва ли целью его должен был стать Черный чародей. Сейчас врагу помогало только то, что Лиента едва держался на ногах. Однако и от такого, от него нельзя было с легкостью отмахнуться. Их противник начинал злиться.
– Это не по правилам, – наконец, раздраженно выдохнул он. – Вас двое против одного.
– Ты говоришь о правилах? Ну да, куда как честнее истязать беззащитного?
– Так я не о себе говорю, это тебе без правил играть нельзя, – с издевкой проговорил он, отступил назад и опустил меч. – Довольно.
Видя, что Адоня не атакует, Лиента тоже медлил, чутко сторожа каждое движение противника.
– Ведь не ты ведешь его? – мечом указал чародей на лугарина. – От кого сила? Кто в нем?
– Брат, – коротко ответила Адоня по какому-то наитию.
– Кто? – хмыкнул он. – У Гондвика нет брата.
– Но у Лиенты есть названный брат.
– Граф?! – снисходительной насмешливости как ни бывало. – Врешь! Откуда ему тут взяться?
– Дорогого стоит твоя обмолвка, – усмехнулась теперь Адоня.
Светло-голубые глаза полыхнули холодным пламенем.
– Так ты еще и хитра? Ловко. Ну что ж, кто бы там ни был, испытаем его? – он произнес это так, будто приглашал Адоню принять участие в забавной проказе.
В то же мгновение пространство исказилось снова. Создалось впечатление, что его заполнили огромные зеркала – пространство ломалось, искажалось, многократно дробилось и вторилось. И в самом деле, то там, то здесь появлялись зеркальные плоскости. Они медленно проступали и снова бледнели, истончались, становились прозрачными и таяли. Они свободно висели в воздухе, плавно перемещались, раскачивались, поворачивались то в одну, то в другую сторону, опускались и поднимались. У Адони появлялись бесчисленные двойники. Они кривлялись, закатывались в беззвучном хохоте, рыдали, взаимоотражались и множились. Повсюду играли блики, гасли, вспыхивали вновь, слепили глаза.
Холодные зеркальные плоскости отделили Адоню от Лиенты и их соперника, и она поняла, что в эти мгновения негодяй всю свою силу обрушит на лугарина. Адоня в ярости ударила по ближнему зеркалу – по его поверхности брызнули трещины-щели и зеркальные осколки со звоном разлетелись по полированным каменным плитам. Она прорубалась к Лиенте, и сквозь трезвон осколков напряженно ловила лязг сшибающихся мечей. Но не было звуков, которых она ждала.
Наконец Адоня с отчаянием поняла, что кроме нее в зале никого нет. Она замерла. И отвратительными шаржами замерли ее двойники. Она повела глазами по мертвым, холодным зеркалам, вслушиваясь в то, что шло от них, и рывком повернулась к зеркальной плоскости справа – вот оно! Адоня нацелила на него острие меча. Ее рука и клинок стали как стрела, оттянутая тетивой лука. С лезвия сорвался золотой блик и ударил в зеркальную поверхность. Очертания зеркала поплыли, сделались нечеткими, поверхность задрожала, как потревоженная гладь неподвижной воды. Оскальзываясь на обломках, Адоня метнулась к нему…
…Перед ней разбегались ломкие тесные коридоры, похожие на трещины в зеркалах. Их стены и потолки сжимали пространство так, что не оставалось места для замаха мечом и лязгнув, он вошел в ножны.
Адоня увидела их за вторым или третьим поворотом, вернее, увидела спину Черного чародея. В занесенных над головой руках он сжимал меч, чье острие было нацелено вниз. Пальцы Адони сомкнулись на его запястьях. Он зарычал в ярости, вывернулся к ней лицом, пытаясь высвободиться из закаменевшего захвата. В то же мгновение Адоня увидела, что сжимает шею отвратительного огромного змея, в его разверзтой пасти трепетал тонкий язык-жало. Но обманное видение пропало в тот миг, когда едва оправившийся Лиента с кинжалом бросился на врага. Вернее, он просто упал на него, едва ли видя, куда пришелся удар кинжалом. И все же этого, из последних сил удара, оказалось достаточно. Адоня увидела, что нет никакого змея, – она по-прежнему сжимает запястья чародея, но теперь плечо его обагрено кровью, и по черному лезвию меча зазмеились трещины. Чернота меча будто впитывала свет: лезвие не блестело, не давало бликов. Но теперь сквозь бритвенно тонкие трещины рвалось ослепительное, странно белое сияние. Адоня с отвращение отпихнула противника.
- Предыдущая
- 17/37
- Следующая
