Затерянный мир - Крайтон Майкл - Страница 15
- Предыдущая
- 15/88
- Следующая
– Хорошо, Эдди. Только не надо ронять ее нам на головы!
Торн принялся осматривать клетку. Она была круглой, сплетенной из прутьев титанового сплава, каждый с дюйм толщиной. Падение с высоты никак ей не повредило. И она была легкой. Торн приподнял клетку одной рукой. Вся конструкция была шести футов в высоту и четырех в диаметре. И сильно смахивала на птичью клетку-переростка. Сбоку виднелась дверца, которая запиралась на прочный замок.
– А для чего это? – поинтересовался Арби.
– Вообще-то, – сказал Торн, – это часть вон того.
И показал в угол зала, где рабочие собирали груду раздвижных алюминиевых стоек.
– Наблюдательная площадка, которую можно собрать прямо в поле. В собранном виде достигает пятнадцати футов в высоту. На верхушке – небольшое укрытие. Тоже суперпрочное.
– А что будут наблюдать с этой площадки? – спросил Арни.
– Он не сказал вам? – полюбопытствовал Торн.
– Нет, – ответил Арни.
– Нет, – сказала Келли.
– Ну, мне он тоже ничего не сказал. Разве только то, что она должна быть очень прочной. Легкой и прочной, легкой и прочной. Невероятно. – Торн вздохнул. – Спаси меня бог от ученых ослов.
– Я думала, что вы тоже ученый, – заметила Келли.
– Бывший, – быстро поправил ее Торн. – А теперь я делаю дело. А не просто треплю языком.
Коллеги, которые знали Торна, соглашались, что с момента увольнения у него началась поистине счастливая жизнь. В свою бытность профессором прикладной инженерии и специалистом по экзотическим материалам, Торн всегда делал упор на практические занятия, чем и снискал любовь студентов. Самому знаменитому его курсу в Стэнфорде – «Инженерное дело 101а» – учащиеся дали название «Задачки Торна». А все из-за того, что профессор постоянно подбрасывал классу разнообразные проблемы и предлагал решить их на практике. Некоторые из них стали легендарными. Например, «Ужас туалетной бумаги»: Торн просил студентов спустить лоток с яйцами с вершины небоскреба Гувера, не разбив ни одного. В качестве смягчителя они могли использовать только картонные цилиндрики, извлеченные из сердцевины рулонов туалетной бумаги. Вся площадь пестрела тогда осколками яичной скорлупы.
На следующий год Торн придумал новое задание – попросил студентов соорудить стул для человека весом сто килограммов, используя лишь папиросную бумагу и нитки. В другой раз он подвесил список экзаменационных билетов под потолок и предложил ученикам достать его, имея под рукой только обувную коробку с фунтом лакрицы и несколько зубочисток.
В свободное от занятий время Торн в качестве эксперта часто разбирал в суде случаи, связанные с прикладной инженерией. Он занимался подрывами, авиакатастрофами, рухнувшими зданиями и прочими катаклизмами. Напрямую сталкиваясь с проявлениями реального мира, он пришел к выводу, что ученый обязан получить наиболее широкое образование. Торн частенько говаривал: «Как вы можете разрабатывать что-то для людей, если не знаете историю и психологию? Конечно, не можете. Ваши математические формулы могут быть суперточными, но люди свихнутся на них. И если так случится, это значит, что ошиблись вы, а не люди». Он пересыпал свои лекции цитатами из Платона, Чаки, Эмерсона и Чань Дзи.
Но, хотя студенты носили его на руках, Торн быстро обнаружил, что пытается плыть против течения, защищая общее образование. В академическом мире наметилась тенденция к более узкой специализации, что выражалось даже в засилье строго специальной терминологии. При таких раскладах пользоваться популярностью среди студентов считалось пошлым, а интерес к насущным проблемам реального мира считался доказательством интеллектуальной недалекости и возмутительного равнодушия к теории. Но Торна выперли из-за приверженности к Чань Дзи. На очередном заседании кафедры поднялся один из его коллег и заявил, что «какое-то выдуманное китайское дерьмо похерило все инженерное дело».
Месяц спустя Торн уволился и вскоре организовал собственное дело. Он обожал свою работу, но сильно скучал без учеников, потому он так привязался к двум юным помощникам Левайна. Эти дети были сметливы и исполнены энтузиазма. Притом достаточно молоды, и школа еще не успела отбить у них вкус к учебе. Они до сих пор не разучились пользоваться головой, а это в глазах Торна означало, что им еще далеко до завершения образования.
– Джерри! – взревел Торн, привлекая внимание одного из сварщиков на трейлере. – Закрепи подпорки с обеих сторон! Вспомни про испытания!
Торн ткнул пальцем в монитор, установленный прямо на полу. На экране трейлер налетал на барьер. Сперва он врезался передом, потом ударился боками, перевернулся и снова налетел на препятствие. После каждого удара машина отделывалась легкими царапинами. Эту компьютерную программу разработала одна автомобильная фирма, потом ее стерли. Торн восстановил программу и усовершенствовал.
– Естественно, – ворчал он, – автомобильным компаниям такая программа ни к чему, слишком хорошая идея. А они не любят хороших идей – вдруг станут выпускать качественную продукцию!
Он вздохнул:
– На этом компьютере мы разбивали наши машины тысячи раз: разрабатываем конструкцию, разбиваем, улучшаем, снова разносим. Никаких теорий, чистая практика. Как и положено.
Неприязнь Торна к теории успела войти в легенду. По его мнению, теория есть не что иное, как суррогат опыта, предлагаемый человеком, который понятия не имеет, о чем говорит.
– Посмотрим. Джерри? Джерри! На черта мы прогоняем все это на компьютере, если вы, ребята, не следуете планам? У вас что, мозги у всех отсохли?
– Простите, док...
– Не прощу! Делай, как надо!
– Мы и так перегрузили машину...
– А-а! Так это твоя конструкция? Ты уже стал у нас конструктором? Делай по плану!
Арби затрусил рядом с Торном.
– Я боюсь за доктора Левайна, – сказал он.
– Да ну? А я нет.
– Но он всегда держал слово. И был таким ответственным.
– Это да, – согласился Торн. – А еще он страшно импульсивен и делает все, что взбредет в голову.
– Может, и так, – ответил Арби, – но вряд ли он задержался без причин. Мне кажется, у него не все ладно. На той неделе он взял нас в Беркли, где встречался с профессором Малкольмом, так у него висела на стене карта мира и там...
– Малкольм! – простонал Торн. – Увольте! Это же два сапога пара. Один другого стоит. Правда, я рад, что связался именно с Левайном.
Он развернулся на каблуках и зашагав в кабинет.
– Вы хотите позвонить по спутфону? – спросил Арби.
– По чему? – спросил, замерев, Торн.
– По спутниковому телефону, – ответил Арби. – Разве доктор Левайн не взял его с собой?
– Каким же образом? Ты знаешь, что самый маленький спутниковый телефон – размером с чемодан?
– Да, но необязательно, – отозвался Арби. – Вы могли сделать ему меньшую модель.
– Я? Как?
Сам того не желая, Торн восхитился этим ребенком. Как таким не восхищаться?
– С той маленькой панелью, которую мы принесли, – начал Арби. – Треугольной. Там было две антенки «Моторолла БСН-23», это нелегальная технология, ее разработали в ЦРУ. Зато с нею вы спокойно могли...
– Эй-эй, – оборвал его Торн. – Откуда ты все это знаешь? Я же предупреждал вас...
– Не волнуйтесь, я осторожный, – заверил Арби. – Но насчет панели я прав, так ведь? С нею вы могли сделать спутфон весом не больше полкило. Так?
Торн одарил мальчика долгим взглядом.
– Возможно, – наконец выдал он. – И что с того? Арби ухмыльнулся:
– Круто!
Небольшой кабинет Торна находился в углу ангара. Стены были сплошь заклеены светокопиями, распечатками чертежей и трехмерными компьютерными схемами. На столе громоздились груды микросхем, стопки каталогов оборудования и пачки факсов. Торн зарылся в эту кучу и вскоре вынырнул с небольшой телефонной трубкой серого цвета.
– Вот, – сказал он, протягивая находку Арби. – Неплохо, верно? Я сам собрал его.
– Похоже на сотовый, – заметила Келли.
– Да, но сотовый связан со станциями, а этот напрямую подключается к космическому спутнику. С него можно дозвониться до любой точки в мире. – Он начал быстро набирать номер. – Раньше для этого требовалась спутниковая антенна трех футов в диаметре. Потом в один фут. А теперь антенны вообще не надо. И хорошо, я вас уверяю. Сейчас посмотрим, ответит ли он.
- Предыдущая
- 15/88
- Следующая
