Коронованная распутница - Арсеньева Елена - Страница 17
- Предыдущая
- 17/44
- Следующая
– Ну так вот, Катерина Терновская вместе с Анной Крамер у Машки Гаментовой служили, – продолжала она, – а потом Аннушку мне отдали во фрейлины, как раз накануне Машкиного преступления. Когда же все про Гаментову вскрылось, Анну не тронули, а Катерину секли на площади, после чего отдали в прядильные работы. Потом ей помилование вышло. И якобы Катерина помилования не чаяла до тех пор, пока однажды не пришла к ним в прядильную фабрику какая-то старуха, у которой племянница вместе с Терновской была, и не предсказала им скорого помилования, а Катерине еще и богатства. И что ты думаешь? Так оно и вышло.
– Ну про помилование я понял, – сказал Виллим, – а что с богатством?
– Тетка у Катерины померла, дом ей оставила. Вот и богатство.
– Ну… – пренебрежительно протянул Виллим, поигрывая драгоценным перстнем, и Катерина засмеялась:
– К хорошему, говорят, быстро привыкаешь.
Прильнула к нему, потянулась к губам – и тут оба враз вспомнили, где находятся.
– Погоди, милая, – сказал Виллим, отстраняя ее. – Давай отсюда выбираться. Чует мое сердце – ловушка это. Ты говоришь, привела тебя сюда Анна? А сама она где?
– Ой не знаю, – подавила всхлипывание Катерина. – Может, ее в живых уж нет. Старуха ее наверх повела, а до того какое-то питье ей дала. Жива ли Аннушка – не знаю…
– Кабы не знал я Аннушку с младых ногтей, подумал бы, что это она тебя сюда заманила, а потом и меня. Но она предана нашей семье, она мне как сестра была, да и государю верна по гроб жизни, она злого не сделает!
– Я ей верю, как самой себе! – горячо кивнула Катерина.
– Тогда будем выбираться отсюда, – сказал Виллим. – Да поскорей. Я первым пойду, ты за мной… да погоди… где ж оно…
Он принялся шарить по карманам, за пазухой.
– Что ты ищешь? – спросила Катерина.
– Да то письмо, которое меня сюда привело, – пробормотал Виллим. – Где же оно? Не обронил ли?!
– На что ж оно тебе?
– Да хочу потом сыскать, кто его писал, аккуратиста этого, который меня сюда заманил. Оно конечно, спасибо ему, ведь я тут тебя встретил и помогу тебе уйти, а замыслено, чует мое сердце, было недоброе… А, вот оно где. – Он выхватил из-за отворота рукава письмо, да так и замер, подняв голову к вершине лестницы.
Катерина уловила напряженный, предостерегающий блеск его глаз – и на кончике языка удержала вопрос: «Что там?»
Впрочем, она уже и сама слышала, что наверху стучали копыта, слышались шаги и голоса. И вдруг из них выделился один – властный, раскатистый – голос, при звуке которого у Катерины подогнулись колени:
– Где эта нора? Катерина там? С кем? Не верю! – И раскатистое: – Матка моя! Катери…
Крик оборвался, послышался чей-то увещевающий голос:
– Тише, государь. Не позорьте императрицу попусту, если ее здесь нет. Ну и коли она тут… Подумайте о своих дочерях и о себе, о своей чести.
«Кто это такой умный?» – вяло подумала Катерина. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Вдруг она вспомнила, чей это голос. Андрей Ушаков, глава Тайной канцелярии, в застенках которой насмерть запытали царевича Алексея, старшего сына Петра. Неужели теперь там же низведут во гроб и ее, застигнутую с любовником?!
– Боже мой… – прошептал Виллим. – Я был прав – это ужасная ловушка. Государь здесь… Он убьет нас сразу, если застанет в этой норе.
Да… Ничего иного ожидать не придется, особенно после той истории, которая разразилась совсем недавно!
…Случилось так, что секретарь Монса Егор Столетов и стряпчий Иван Балакирев, его служитель, начали спьяну и по дурости великой болтать – обсуждать, почему это их хозяин не женится. При сем присутствовал некто Матвей Ершов, который в глубине души весьма мечтал погубить Егора Столетова, в незапамятные времена устроившего ему какую-то пакость. Однако Матвей делал вид, что все распри позабыты, и втирался в доверие к Столетову как мог.
– Отчего же Монс так долго не женится? – спросил Ершов.
– Ну, ежели он женится, то кредит потеряет! – хохотнул весьма пьяненький Столетов.
– Какой такой кредит? – насторожился Ершов.
Столетов похихикивал, отмалчивался. Подражая ему, похихикивал и отмалчивался Ванька Балакирев.
Громче слов говорили многозначительные взгляды…
Матвей Ершов налил всем еще по стаканчику зелена вина и продолжил разговор. Так, постепенно, он выспросил у опьяневших болтунов, что у камергера Монса хранятся некие письма.
Любовные письма.
Чьи? А вот… имя той, что их писала, и произнести страшно. А вместе с письмами хранится рецепт некоего пития. Пития, кое назначено хозяину… И не принесет сие питие хозяину никакой пользы. Наоборот!
Матвей Ершов смекалист был и, воротясь домой с пирушки, немедля накатал на Монса донос в Тайную канцелярию. Не то чтобы он ненавидел удачливого камергера, совсем даже нет. Но погубить Монса – значило и погубить Егора Столетова, а такого случая Матвей Ершов упустить не мог.
Итак, донос был написан – но не подписан! – и отослан. Однако доброжелатели Монса имелись и в Тайной канцелярии: донос исчез, еще не попав в руки неподкупного и наводящего на всех ужас Андрея Ушакова, а Виллим был предупрежден об опасности, которая исходила от некоего неизвестного. Он дал знать Катерине.
С ней со страху сделался сильнейший припадок, чуть ли не удар. Ей пустили кровь, пели по церквам молебны за выздоровление. Царь находился при ней в Преображенском неотлучно, видел и понимал, что жена страшно напугана, но она все отнекивалась, и, лишь только ей полегчало, Петр отбыл в Петербург готовиться к годовщине Полтавской виктории, но не забывал писать жене: «Как в палаты войдешь, так бежать хочется: все пусто без тебя…»
Наконец Катерина со своим двором тоже прибыла в Северную столицу. Она немного успокоилась. Все вокруг веселились, тут не до грусти: церемонии, празднества, спуск на воду новых кораблей, балы, речные катания и прогулки, беспрестанные пирушки… Виллим был всегда рядом с Катериной, прислуживал ей за столом, неотступно сопровождал. Между нежными взглядами и спешными тайными поцелуями решались государственные дела: Монс протежировал Карлу-Фридриху Голштинскому, который хотел жениться на одной из царевен – на Анне или Елисавет. Петр не больно-то склонялся к этому браку, однако Катерина, побуждаемая любовником, пыталась переубедить мужа.
И все же она неотступно помнила об опасности. И вот та явилась в виде страшной змеи… Это было предупреждение, как же Катерина сразу не смекнула?! Надо было затаиться, совершенно затаиться, вести себя тише воды ниже травы… А она еще поперлась сон разгадывать – невесть куда поперлась. Вот и угодила в пасть той самой змеи, которой так боялась!
Петр не поверит, что они с Монсом встретились тут случайно. Ни за что не поверит!
– У нас одна надежда спастись – ты должна спрятаться, – достиг ее слуха быстрый шепот Виллима. – А я выйду к нему. Возможно, мне удастся его успокоить, если он увидит меня одного.
– Майн либер Готт… – пробормотала Катерина, хватаясь его за руки. – Какой ужас… Я не оставлю тебя!
– Тогда мы оба погибнем. – Виллим с силой тряхнул Катерину и оторвал от себя ее заледеневшие от страха руки. – Спрячься! Заройся в какое-нибудь тряпье, забейся в угол! Может быть, мне удастся его остановить и он поверит, что тебя здесь нет. Прощай!
И, легко скользнув по ее губам своими, он быстро начал подниматься по ступенькам.
Катерина мгновение смотрела вслед, а потом прянула в каморку под лестницей:
– Иоганн! Ты здесь? Ты еще здесь?
– Я здесь, Марта, – ответил из темноты ее бывший муж. Голос его дрожал. – Что это здесь вдруг содеялось?! Жил себе жил, горя не знал, как вдруг…
– Иоганн, – прохрипела Катерина, – выведи меня отсюда. Или спрячь так, чтобы меня не нашли. Хотя нет… тут все перевернут… Надо уходить. Есть здесь путь наружу?!
Иоганн молчал.
– Есть?! – горячечно шептала она. – Спаси меня. Иначе он меня убьет. И, увидев тебя, прикончит и тебя тоже.
- Предыдущая
- 17/44
- Следующая
