Орк-лекарь - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади" - Страница 68

Попыхивая папироской, мужик, окинул взглядом остатки блюд, переставил к себе одну из чистых тарелок и по-хозяйски наложил на нее салата и мясной нарезки. Потом щелкнул пальцами — и одна из бутылок трансформировалась в запотевший пузатый графинчик с притертой пробкой, наполненный абсолютно прозрачной, как простая вода, жидкостью. «Бомжик» плеснул на донышко бокала, понюхал, кивнул удовлетворенно, долил до половины и, смачно крякнув, замахнул одним духом граммов сто:

— Ну, будем!

Потом неторопливо зажевал выпитое ломтиком колбасы и принялся за салат.

Я невольно потянулся к бутылке и тоже понюхал. Пахло спиртом.

— Наблюдатель, что ты делаешь! Там же было настоящее бордо! — обиженно пробормотал Арагорн.

— Бордо, мордо, бурда, мурда, — прочавкал Наблюдатель и налил себе еще полфужера. — Глупости все это. Спирт! Чистый спирт, господа, без всяких дурацких примесей! И про темпоральные потоки ты, Игрок, глупости болтаешь. Отведи своего парня к пирамиде — и пусть сам разбирается. Если поймет, что дурнее паровоза, то спесь свою поумерит. А не поймет…

— К… какой пирамиде? К той, о которой говорят, что… Но… А ты вообще знаешь, что это? Даже боги… Думаешь, Саныч с ее помощью может научиться управлять пространством и временем?

Мне стало обидно. Арагорн говорил обо мне так, словно меня тут нет. А вот этот мужик… как его там? Наблюдатель — тот все время лукаво на меня поглядывал. Но ответил Арагорну:

— А ты что думал: приволок смертного на ось миров и надеешься, что он будет оставаться просто человечишкой? Знаешь ли, нет такой пешки, которая не хотела бы выйти в ферзи…

— Ладно, уговорил, — вдруг резко изменил решение Арагорн. — Будут ему когда-нибудь и тайные знания, и кофе с булочкой. Пусть лопает, пока не подавится. Но — не сейчас.

— Знамо дело — не сейчас, — кивнул Наблюдатель. — Сейчас ему обратно пора. Ведь от Зерна Хаоса он свой мир не избавил. Да и со Следами Создателя там пока непонятки. Излишняя упорядоченность той реальности имеет какие-то причины — вот пусть и разбирается какие.

— Что еще за непонятки? — нахмурился Арагорн.

Но Наблюдателя уже не было.

— Ты слышал? — обратился ко мне бог. — Тебе пора!

— Пять минут роли не играют, — решил повредничать я. — Битва закончилась, и моя полудохлая тушка в данный момент окружена почетом и уважением. Боюсь, что приду в себя — попаду на пир. А ты знаешь, какую гадость орки называют пивом? Особенно по сравнению с этими винами…

— Ладно, если хочешь квасить в гордом одиночестве, то сиди, а у меня, ты прав, других дел полно, — махнул рукой бог и растаял в тумане.

Конечно, цели напиться у меня не было. Просто я видел, какими глазами поглядывал на стол Асаль-тэ-Баукир. При Арагорне он стеснялся подойти, но, как только бог исчез, мертвый маг одним прыжком оказался на его месте и сгреб с тарелки десяток ломтей ветчины.

— Спасибо, Саныч! — неразборчиво пробормотал он.

Потом было слышно лишь чавканье.

— Да не спеши ты, — успокоил я головолома. — Я никуда не тороплюсь, да и сам понимаю, что бросать такой стол — просто преступление. Думаешь, я студентом никогда не был?

— Угу! — ответил Асаль-тэ-Баукир, налегая на маслины.

— Слушай, а ты что-нибудь про эту пирамиду знаешь? Что это за фигня такая?

Мертвый маг энергично закивал.

— Проводить сможешь?

Асаль-тэ-Баукир прожевал то, что оставалось у него во рту, запил бокалом вина и, с сожалением глянув на стол, засунул два когтя в рот и свистнул. Из тумана начали выскакивать полупрозрачные зверьки — мыши и белки, бурундуки и ящерки, жуки и крабы… Каждый размером не больше сигаретной пачки. Но их было много. Остатки еды исчезли в одно мгновение, но существа не успокоились, принялись за посуду, скатерть, сам стол… Через пару минут ничто уже не напоминало о том, что кто-то устраивал возле костра пикник.

Местная фауна, покончив с едой, не спешила разбежаться по норкам. Усевшись полукругом перед мертвым магом, зверьки стали что-то активно обсуждать.

— Все ясно, — в конце концов заключил Асаль-тэ-Баукир. — Наблюдатели материализовали информационный канал. Что ж, разумно, ось миров — все более и более обитаемая территория…

— Еще раз и попонятнее, — переспросил я мертвого мага.

— А чего непонятного? — пожал плечами Асаль-тэ-Баукир. — Сейчас действительно туда тащиться не время. Если Арагорн припряг тебя на освобождение Лофта, то тебе туда, к пирамиде, никак нельзя. Ты застрянешь там надолго. Парадоксы парадоксами, но есть участки мироздания, где время диктует свои законы… В общем, застрянешь у пирамиды — никто из богов до тебя добраться не сможет.

— Даже так? — удивился я.

— А ты как думал, тут все боги — всеведающие и всемогущие, как ваш христианский создатель?

— Ничего я не думал, мне думать не положено. Это ты мудрый…

— Кстати, Арагорн тоже сегодня впервые об этом канале узнал. Я не понял, что затеял Наблюдатель, но скучать тебе не придется.

— Это я уже понял, — отмахнулся я.

И открыл глаза.

И первое, что увидел, — лицо Жужуки. И лишь потом — потолок походного шатра из перекрещенных жердей и крашенных охрой шкур, развешанное по стенам оружие и пронзительно синее небо во входном проеме. Полог на двери был откинут, в шатер залетали звуки воинского лагеря и дым от костров.

Но о дыме я подумал потом, а сначала прошептал:

— Ты хотела сказать мне что-то важное, Жужука?

— Даже не поздоровался, — женщина ласково провела ладошкой по моей щеке, и я понял, что еще чуть-чуть — и растаю от нежности.

— Ну — здравствуй!

Жужука засмеялась тем низким грудным смехом, который я так любил:

— Глупенький!

Я поймал ее руку и прижал к губам. Но любопытство и осторожность оказались сильнее желания сгрести Жужуку в охапку и заняться с ней тем, чем нельзя заниматься брату с сестрой. Поэтому я, не отпуская теплой ладошки, переспросил:

— И все-таки скажи, что такое важное ты знаешь?

— Не знаю…

Орчиха тяжело вздохнула и уставилась куда-то в стену. И все же заставила себя договорить:

— Сон я видела. Не знаю — вещий ли, или нет. Мамка сны видит — все один к одному сходятся. А я не знаю, есть у меня Дар или нет…

— А что за сон, Жужука? Расскажи! Вещие сны бывают не только у ведуний, но и у простых женщин, если что-то важное должно случиться. Когда я ехал на север, о снах про тварей Хаоса говорили не одни лишь шаманы. Пастухи видели сны, старухи видели сны, дети видели сны, просыпались и кричали от страха…

— Хорошо, Мышь… Только я не знаю, может ли он стать правдой. Я смерть мамы видела. Апа-Шер умирала. Хорошо умирала, легко, даже улыбалась. Лежала на топчане и улыбалась. А я плакала.

— Все мы когда-нибудь умрем, — не понял я.

— Подожди, Мышь, мне и так трудно говорить! Мама умирала. Не скоро. Совсем старая, совсем слабая. Я рядом сидела и плакала. Но все равно я была счастливая. Потому что рядом сидела молодая орчиха и тоже плакала. А я знала, что это — моя дочь. Большая, совсем взрослая… Она плакала и все говорила Апа-Шер, чтобы та погодила умирать, что ей, дочке моей, одной с Даром не справиться. И тогда мама показала на свою подушку и сказала: «Достань!» Она совсем слабая была, даже голову не могла поднять, поэтому моей дочери сказала. А та сунула руку под подушку и вынула твою книгу. Ну, ту, в которой ты все время пишешь. Я сразу эту книгу узнала. И тогда Апа-Шер сказала: «Вот зачем я заставила тебя грамоту учить. Читай — это написал Мышкун-ага. Без него бы ты не жила. Он наплевал на все законы и сделал так, чтобы ты родилась. А я все думала: зачем ты ему? Потом поняла: он тоже должен Дар передать. На нем — долг поречников. Но воины могут вкладывать Дар не только в детей, но и в железо или бумагу. Читай — Дар Мышкуна станет твоим. И мой Дар — тоже». Да, так сказала Апа-Шер. И глаза закрыла. А моя дочь охнула и затряслась вся, потому что в нее Дар входил. И упала словно мертвая рядом с бабкой…