Опасный пациент - Крайтон Майкл - Страница 10

• Предыдущая
• 10/45
• Следующая

– Доктор Моррис, два-четыре-семь-один.

– Спасибо! – это был добавочный в кабинет медсестер на седьмом этаже.

Поразительно, как ему удалось вызубрить все эти добавочные номера. Телефонная сеть больницы была сложнее анатомии человека. Но с течением времени без всяких осознанных усилий он все же умудрился изучить ее достаточно хорошо. Он набрал номер седьмого этажа.

– Доктор Моррис.

– Ах да! – ответил женский голос. – К нам пришла женщина с передачей для Гарольда Бенсона. Она говорит, что в сумке личные вещи. Можно их ему передать?

– Я подойду и посмотрю, – ответил он.

– Спасибо, доктор.

Он вернулся к своему столику, взял поднос и отнес к стойке с грязной посудой. Как только он поставил поднос, «биппер» снова завизжал. Он пошел к телефону.

– Доктор Моррис!

– Доктор Моррис, один-три-пять-семь.

Отделение обмена веществ. Он набрал номер.

– Это доктор Моррис.

– Это доктор Хэнли, – произнес незнакомый голос. – Мы хотим попросить вас взглянуть на женщину, у которой предположительно стероидный психоз. У нее гемолитическая анемия. Ей назначена операция на желчном пузыре.

– Сегодня не могу, – ответил Моррис. – И завтра очень сложно. – Это, подумал он, еще мягко сказано. – А вы не пробовали обратиться к Питерсу?

– Нет…

– У Питерса большой опыт в области стероидной терапии. Попросите его.

– Хорошо. Спасибо.

Моррис повесил трубку. Он вошел в лифт и нажал кнопку седьмого этажа. «Биппер» зазвонил в третий раз. Он взглянул на часы: 6.30. Пора уходить – рабочий день кончился. Но он ответил. Его вызывал Келсо, ординатор из педиатрического отделения.

– Хочешь задницу надеру? – спросил Келсо.

– Хочу. Когда?

– Ну, скажем, через полчасика?

– Если кишка не тонка.

– Не тонка, не тонка. Кишки у меня в багажнике.

– Ну, тогда увидимся на парковке, – сказал Моррис. И добавил:

– Я, может быть, немножко опоздаю.

– Смотри, только не очень. А то уже темнеет.

Моррис обещал поторопиться и повесил трубку.

На седьмом этаже стояла тишина. На других этажах обычно было шумно, всегда толпились посетители, но на седьмом этаже в этот час было тихо и пустынно. Тут царила какая-то сонная, спокойная атмосфера, которую дежурные сестры старались поддерживать.

– Вот она, доктор, – сказала сестра в дежурке и кивнула на девушку, сидящую на банкетке. Моррис подошел к ней. Она была молоденькая и смазливая – в стиле красоток из шоу-бизнеса. С длинными ногами.

– Я доктор Моррис.

– Анджела Блэк. – Она встала, и они обменялись очень формальным рукопожатием. – Я принесла это для Гарри, – она подняла голубую сумку. – Он просил меня принести.

– Хорошо. – Он взял у нее сумку. – Я прослежу, чтобы ему это передали.

Она помолчала и спросила неуверенно:

– Мне нельзя к нему?

– Вам не стоит!

Бенсон теперь, должно быть, уже обрит. А предоперационные пациенты, которых обрили наголо, обычно не хотят никого видеть.

– Но только на несколько минут!

– Ему дали сильное успокоительное.

Она была явно разочарована.

– Тогда не могли бы вы передать ему кое-что?

– Конечно.

– Скажите ему, что я вернулась на старую квартиру. Он поймет.

– Хорошо.

– Не забудете?

– Нет. Я передам.

– Спасибо, – она улыбнулась. Приятная улыбка, невзирая на длинные накладные ресницы и обильную косметику. И почему это молодые девчонки так уродуют свои лица? – Ну, я, пожалуй, пойду. – И она пошла: короткая юбка, длинные ноги, уверенная быстрая походка.

Он посмотрел ей вслед, а потом взвесил сумку на руке. Тяжелая.

Полицейский, дежуривший у дверей палаты 710, спросил:

– Как идут дела?

– Прекрасно, – ответил Моррис.

Полицейский взглянул на сумку, но ничего не сказал. Гарри Бенсон смотрел по телевизору вестерн. Моррис приглушил звук.

– Вот что вам принесла очень симпатичная девушка.

– Анджела? – улыбнулся Бенсон. – Да, у нее замечательный экстерьер. Не шибко сложный внутренний механизм, но экстерьер – просто прелесть. – Он протянул руку, и Моррис отдал ему сумку. – Она все принесла?

Моррис наблюдал за тем, как Бенсон открывает сумку и раскладывает ее содержимое на кровати. Пижама, электробритва, лосьон после бритья и романчик в бумажной обложке.

Потом Бенсон выудил черный парик.

– А это что? – изумился Моррис. Бенсон пожал плечами.

– Я знал, что рано или поздно он мне понадобится, – сказал он, рассмеявшись. – Вы же меня отпустите? Рано или поздно.

Моррис тоже рассмеялся. Бенсон бросил парик обратно в сумку и достал пластиковый пакет на «молнии». Он расстегнул «молнию» – и Моррис увидел, что это набор отверток разного размера.

– А это зачем? – спросил Моррис.

Бенсон задумался с озадаченным видом.

– Не знаю, поймете ли вы…

– Так все же?

– Они всегда со мной. Для самообороны.

Бенсон положил набор отверток обратно в сумку. Он обращался с этим набором бережно, чуть ли не благоговейно. Моррис знал, что пациенты, в особенности те, у кого серьезные заболевания, часто приносят с собой в клинику очень странные вещи. Такие предметы имели для них своего рода тотемическое значение, точно обладали магической охранительной силой. Часто эти предметы имели отношение к привычкам или увлечениям больных. Он вспомнил яхтсмена с мозговой метастазой, который взял с собой в палату набор инструментов для починки парусов. И женщину с запущенной болезнью сердца, которая принесла банку с теннисными мячами. Такие вот дела.

– Я понимаю, – сказал Моррис.

Бенсон улыбнулся.

Войдя в «Телекомп», Росс увидела, что кабинет пуст. Принтеры не работали, а на дисплеях высвечивались произвольные ряды цифр. Она пошла к столику и налила себе чашку кофе, потом ввела данные тест-карточки Бенсона в компьютер.

В ЦНПИ разработали психодексный тест вместе с другими психологическими тестами для компьютерного анализа. Этот тест был составной частью того, что Макферсон называл «обоюдоострым мышлением». В данном случае он имел в виду, что гипотеза, согласно которой мозг – это тот же компьютер, имеет двоякий смысл. С одной стороны, можно было использовать компьютер в качестве инструмента для анализа деятельности мозга. В то же время можно было воспользоваться новыми знаниями о функционировании мозга для создания более совершенных и усложненных компьютеров. Как говорил Макферсон: «Мозг в такой же степени модель компьютера, в какой компьютер – модель мозга».

В Центре инженеры-компьютерщики и нейробиологи работали вместе бок о бок много лет. Из этого сотрудничества родились «Форма Кью» и программы типа «Джордж» и «Марта», а также новые психохирургические методики и психодекс.

Психодекс был довольно прост. Это был тест, в котором испытуемому необходимо было давать мгновенные ответы на психологические вопросы, затем эти ответы классифицировались и обрабатывались в соответствии со сложным математическим алгоритмом. Пока в компьютер вводились данные с карточки, Росс смотрела, как на дисплее вспыхивают все новые и новые ряды вычислений.

Она не обращала на них внимания: колонки чисел, как ей было известно, всего-навсего черновики компьютера, только промежуточные звенья перед окончательным ответом. Она улыбнулась, подумав о том, как бы Герхард объяснил эти вычисления: ротация матриц в пространстве, выяснение факторов, приведение их к ортогональному уровню и последующая корреляция. Все это звучало очень сложно и научно, и она, надо сказать, мало что в этом понимала.

Давным– давно она обнаружила, что компьютером можно пользоваться, не понимая принципов его работы. Точно так же можно пользоваться автомобилем, или пылесосом, или собственным мозгом.

На экране выскочила надпись: «РАСЧЕТЫ ЗАВЕРШЕНЫ. ВЫЗОВИТЕ ВИЗУАЛЬНЫЙ ОБРАЗ».

Она набрала код для трехмерного графика. Компьютер ответил, что трехмерный образ дает восемьдесят один процент дисперсии. Росс увидела на дисплее трехмерное изображение горы с острым пиком. Она некоторое время рассматривала возникший график, потом сняла телефонную трубку и вызвала Макферсона.

• Предыдущая
• 10/45
• Следующая