Крылья - Крайтон Майкл - Страница 5
- Предыдущая
- 5/79
- Следующая
– Я – Кейси Синглтон, – сказала она. – Садись в машину. Мы опаздываем.
– Опаздываем… – проворчал Ричман, забираясь в салон. – Еще нет и семи.
– Первая смена приступает к работе в шесть, – заметила Кейси. – Большинство сотрудников ГК работают по заводскому расписанию. Разве в «Дженерал Моторс» не так?
– Не знаю, – ответил Ричман. – Я сидел в юридическом отделе.
– Бывал в цехах?
– Бывал, но старался не задерживаться.
Кейси вздохнула, подумав, что грядущие шесть недель покажутся ей вечностью.
– В последнее время ты работал у нас в сбыте?
– Да, несколько месяцев. – Он пожал плечами. – Торговля мне не по душе.
Подъехав к зданию номер 64, в котором строили широкофюзеляжные самолеты, Кейси спросила:
– Кстати, какая у тебя машина?
– «БМВ», – ответил Ричман.
– Придется заменить на американскую, – сказала Кейси.
– Почему? «БМВ» ведь делают в Штатах.
– «БМВ» только собирают здесь, – объяснила Кейси. – Прибыль оседает за рубежом. Наши механики отлично чувствуют разницу, они состоят в одном профсоюзе с рабочими-автомобилестроителями. Они не потерпят иномарку на заводской стоянке.
Ричман выглянул в окно:
– Хотите сказать, с моей машиной может что-нибудь случиться?
– Наверняка, – сказала Кейси. – Нашим парням палец в рот не клади.
– Я подумаю, – пообещал Ричман, сдерживая зевок. – Господи, рань-то какая. Куда мы спешим?
– На совещание ГРП. Оно назначено на семь часов.
– ГРП?
– Группа расследования происшествий. Всякий раз, когда случается неполадка на одном из наших самолетов, мы обязаны выяснить причину и дать рекомендации для ее устранения.
– Как часто вы собираетесь?
– Дважды в месяц.
– Так часто?
Тебе придется учить его буквально всему.
– На самом деле, – сказала Кейси, – два раза в месяц – это не так уж много. В мире эксплуатируется три тысячи наших машин. Когда в воздухе так много птичек, бывает всякое. А мы очень серьезно относимся к обслуживанию клиентов. Каждое утро мы проводим селекторное совещание с сервисными представителями во всем мире. Они сообщают нам о всех задержках рейсов, случившихся накануне. Как правило, их вызывают второстепенные причины, например, заклинило дверь туалета или перегорела лампочка в кабине пилотов. Но мы собираем все данные в ГК, анализируем их и передаем результаты в службу материально-технического обеспечения.
– Угу. – Было видно, что разговор уже наскучил Ричману.
– Но время от времени случаются происшествия, требующие вмешательства ГРП, – продолжала Кейси. – Что-нибудь серьезное, затрагивающее безопасность полетов. Судя по всему, именно это произошло сегодня. Если Мардер назначает совещание на семь утра, можешь быть уверен: речь пойдет отнюдь не о пустяках.
– Мардер?
– Прежде чем возглавить компанию, Джон Мардер руководил программой разработки N-22. Значит, что-то случилось с самолетом этого типа.
Кейси припарковала машину в тени здания номер 64. Над ними вздымался серый ангар высотой в восемь этажей и длиной около двух километров. Асфальт у входа в здание был усыпан использованными затычками для ушей. Механики носили их, чтобы не оглохнуть от грохота клепальных молотков.
Кейси и Ричман вошли в боковую дверь и оказались в коридоре, проходящем по периметру ангара. Через каждые полкилометра в коридоре небольшими группами были расставлены автоматы, торгующие разнообразной снедью.
– У нас найдется минутка для кофе? – спросил Ричман.
Кейси покачала головой:
– В цеху запрещено пить кофе.
– Кофе под запретом? – простонал Ричман. – Но почему? Из-за того, что его выращивают за границей?
– Кофе способствует коррозии. Алюминий его не терпит.
Кейси распахнула еще одну дверь, и они оказались в сборочном цеху.
– Господи боже мой! – пробормотал Ричман.
В свете флуоресцентных ламп поблескивали огромные корпуса возводимых аэробусов. Под сводчатой крышей в два ряда выстроились пятнадцать машин на разной стадии готовности. Прямо перед собой Кейси увидела механиков, устанавливавших на фюзеляж люк багажного отсека. Гигантские цилиндры фюзеляжа окружала паутина подмостков. Позади фюзеляжа вздымался лес сборочных стапелей – колоссальных конструкций, выкрашенных ярко-голубым. Ричман остановился под стапелем и поднял лицо, изумленно разинув рот. Стапель был шириной с дом и высотой в шесть этажей.
– Потрясающе, – сказал Ричман и спросил, указывая на широкую гладкую плоскость:
– Это крыло?
– Это вертикальный стабилизатор, – ответила Кейси.
– Что?
– Это хвост, Боб.
– Это – хвост?
Кейси кивнула.
– Крыло вон там. – Она указала в сторону. – Его длина составляет шестьдесят метров, почти футбольное поле.
Рявкнул клаксон. Один из потолочных кранов тронулся с места. Ричман повернулся посмотреть.
– Ты впервые в наших цехах?
– Ага… – Ричман вертел головой, оглядываясь по сторонам. – Просто удивительно.
– Да, крупные машины, – отозвалась Кейси.
– А почему они все зеленые?
– Чтобы предотвратить коррозию, каждый элемент конструкции покрывают эпоксидным компаундом. Детали алюминиевой обшивки тоже красят, чтобы их не поцарапали во время сборки. Они тщательно отшлифованы и очень дорого стоят. Покрытие остается на месте до тех пор, пока самолет не поступит в малярный цех.
– Это тебе не «Дженерал Моторс», – заметил Боб.
– Еще бы, – отозвалась Кейси. – Автомобиль – жалкая букашка по сравнению с самолетом.
Ричман удивленно посмотрел на нее.
– Букашка?
– Посуди сам, – сказала Кейси. – «Понтиак» состоит из пяти тысяч деталей, его изготавливают за две рабочие смены. Шестнадцать часов. Пустяк. Но это чудовище… – Она указала на самолет, нависавший над их головами, – …это совсем другой зверь. Широкофюзеляжный лайнер состоит из миллиона частей, на его изготовление уходит семьдесят семь суток. Ни один продукт в мире не может сравниться сложностью с летательным аппаратом. И ни один продукт не обладает такой надежностью. Возьми «Понтиак», погоняй его день за днем и посмотри, что получится. Он развалится через несколько месяцев. Мы строим машины с гарантийным сроком двадцать лет, а срок их службы вдвое больше.
– Сорок лет? – недоверчиво спросил Ричман. – Вы делаете их такими прочными, что они летают сорок лет?
Кейси кивнула.
– В мире до сих пор летает немало N-5s, а их производство было прекращено в 1946 году. У нас есть самолеты, выдержавшие два срока службы, иными словами, восемьдесят лет. «Нортон» делает такие машины. «Дуглас» делает такие машины. Больше никто. Ты понял, что я тебе сказала?
– Ух ты! – произнес Ричман, с натугой сглотнув.
– Мы называем этот цех птицефермой, – сообщила Кейси. – Самолеты так велики, что истинные размеры скрадываются. – Она ткнула пальцем вправо, где вокруг самолета хлопотали несколько групп механиков, посверкивая карманными фонариками. – Кажется, здесь совсем немного людей, верно?
– Да, немного.
– Так вот, у этого самолета работают около двухсот человек, достаточно, чтобы обслужить целый конвейер на автозаводе. И это всего лишь одна стадия производства, а у нас их пятьдесят. В настоящий момент в этом ангаре находятся пять тысяч человек.
Ричман удивленно покачал головой:
– А кажется, будто бы здание вымерло.
– К сожалению, ты отчасти прав, – сказала Кейси, – Цех сборки широкофюзеляжных машин загружен всего на шестьдесят процентов мощностей, причем три аэробуса – белохвостые.
– Белохвостые?
– Так называют самолеты, на которые не нашлось покупателя. Мы строим минимальное количество, только чтобы не останавливать производственную линию, но заказов не хватает даже для этого. Тихоокеанский рынок расширяется, но теперь, когда Япония в кризисе, заказов оттуда почти не поступает. А страны других регионов стараются эксплуатировать свои машины как можно дольше. В нашем деле очень велика конкуренция… Нам сюда.
- Предыдущая
- 5/79
- Следующая
