Валерка-Председатель (Рассказы) - Козлов Вильям Федорович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/18
• Следующая

— Скажу, что никакой ты не шалопай… И вообще двойки мы исправили, дома полный порядок. Чего еще надо?

— А ракета, папин порох, будильник?

— Вспомнил! — сердится Валерка. — Это когда было? Я же потом исправился. А порох ты купил. Думаешь, я не видел? Коробка-то снова полная! А ужины, скажешь, плохо под конец стряпал?

— Зря стараешься, — смеется Генька. — Я и не собирался про тебя ябедничать. За последнее время ты изменился… К лучшему.

— Гень, вон они, в окне! — радостно кричит Валерка. — Я первый увидел!

Значок валялся на тротуаре. Снег припорошил его, и виднелся только желтый стержень с резьбой. Мимо проходили люди, и никто не заметил. А вот Валерка сразу увидел. Он поднял значок, потер его о рукав пальто, и на белом кружочке засиял приготовившийся к бою боксер. Внизу на зеленом эмалевом фоне написано: «Третий разряд».

— Спортивный! — обрадовался Валерка.

Он сунул значок в карман и, насвистывая, зашагал домой.

Переписывая в тетрадку упражнение по русскому языку, Валерка то и дело вынимал из кармана начищенный зубным порошком значок и любовался им. «А что, если его к куртке привинтить?» — подумал Валерка.

Проколол ножницами дырку и вставил значок, но без специальной гайки он не держался. Тогда Валерка намотал на стержень длинную нитку, и значок перестал вываливаться.

— Молодец! — сказал отец, увидев на Валеркиной груди значок. — В нашей семье как раз не хватало чемпиона мира.

— Да я… — смутился Валерка. — Так просто…

— И не жалко тебе свой нос?

Валерка дотронулся пальцем до курносого носа и не нашелся что ответить.

— Вообще-то, нос — это пустяки, — сказал отец. — Одобряю. Спорт — великое дело!

Отец спешил, и Валерка не успел ему объяснить, что, хотя спорт и великое дело, он, Валерка, никакого к нему отношения не имеет.

Валерка взглянул в окно и во дворе увидел соседского мальчишку — Пашку Дадонова. Он стоял на заваленной снегом крыше низенького сарая и, разинув рот, глазел в небо, на своих голубей.

— Валера, — сказала мать, — сходил бы дров наколол.

Колоть он любил. Другое дело — пилить: таскай и таскай пилу как заведенный. А поработать на свежем воздухе с колуном — одно удовольствие. Валерка взял ключ от сарая и, накинув на плечи пальто, бодро запрыгал вниз по лестнице.

Перед сараем расчистил от снега площадку, поставил посередине самый толстый чурбак, на него другой, потоньше, и, крякнув для порядка, треснул тяжелым колуном. Разогревшись, Валерка сначала сбросил с себя пальто, потом и шапку. Светлые волосы прилипли ко лбу, круглые щеки раскраснелись. Березовые чурбаки с треском лопались с первого удара. А вот сосновые приходилось колошматить по три-четыре раза.

Откуда-то сверху на шею посыпался снег. Валерка задрал голову и увидел на кромке крыши тупые носы Пашкиных валенок.

— Поосторожнее нельзя? — сказал Валерка. — Не видишь, человек работает?

— А ты своим топором потише махай, — пробурчал Пашка. — Голубей пугаешь…

Валерка и Пашка Дадонов не дружили, хотя и были соседи. «Носится тут со своими голубями…» — подумал Валерка и отвернулся от Пашки. Но не успел он до конца расколоть чурбак, как на голову обрушилась целая лавина снега. Валерка отпрыгнул в сторону и заорал:

— В ухо дам!

— Тебе говорят, погоди колоть, — ухмыльнулся Пашка. — Вот голуби сядут — и коли хоть до самой ночи.

Валерка скатал большой снежок и запустил в Пашку. Но тот на один шаг отступил от края, и его стало не видно. Зато рыхлый ком снега ловко залепил правый Валеркин глаз.

— Ну, Дадонище!

Валерка схватил полено и запустил в Пашку, но тот легко увернулся. Второе полено нечаянно угодило в фанерную голубиную кормушку. Она затрещала и рухнула в сугроб.

— Ах так! — рассвирепел Пашка. — Я те покажу, где раки зимуют!

Он, не раздумывая, с крыши спрыгнул в сугроб и, размахивая кулаками, двинулся на Валерку.

— Я те… сейчас!

И вдруг, не дойдя двух шагов, Пашка остановился. Кулаки его разжались, и вытаращенные глаза еще больше вытаращились.

— Ну, чего стоишь? — подзадорил Валерка. — Иди-иди, я тебе…

Но Пашка топтался на месте и пристально смотрел на Валеркину грудь. «Чего это он?» — удивился Валерка и шагнул навстречу. Пашка отступил.

— Хитрый какой! — совсем другим голосом сказал он. — Буду я с тобой драться… Я тебе в ухо, а ты меня этим… нокаутом в зубы. Вас там разным приемам научили…

— Никаким приемам меня не учили, — покраснел сообразивший, в чем дело, Валерка. — Я просто так…

— Рассказывай! — почесал свой широкий, уточкой, нос Пашка. — Будто я не знаю, каким штукам боксеров обучают… Я, может быть, сам скоро буду заниматься боксом. У меня эти… данные есть.

Пашка поднял кормушку и по шаткой лесенке проворно забрался на крышу. Больше оттуда на Валеркину голову не упала ни одна снежинка.

«Надо содрать значок, — решил Валерка, смущенный таким исходом. — Узнают, что я никакой не боксер, — засмеют…» Но значок так и не содрал. Забыл. До сумерек складывал наколотые дрова в поленницу, потом после трех стаканов горячего чая с лимоном сразу потянуло в сон.

— Ребята, — сказал в школе Вовка Шошин. — Клюква-то наш, оказывается, боксер-разрядник!

Валерку окружили. Глазели на значок, завистливо вздыхали:

— Третий разряд… Вот это да!

— Ты теперь, Валер, самый сильный в классе…

— Боксер!

Коля Орлов, до сегодняшнего дня считавшийся самым сильным в классе, потыкал Валерку кулаком в живот и добродушно заметил:

— Пресс ничего. Приличный пресс.

— А боксерские перчатки у тебя настоящие? — спросил Вовка Шошин.

— Иди ты со своими перчатками! — огрызнулся Валерка.

— Подумаешь, спросить нельзя, — обиделся Вовка. — Третий разряд каждый получить сможет… Вот если бы первый!

— Этот значок я…

Валерка хотел все честно рассказать, но тут зазвенел звонок, и вошла учительница русского языка. Проверив домашнее задание, она вызвала Валерку к доске и продиктовала сложносочиненное предложение. Мел шипел, крошился, и Валерка нервничал. Очевидно, поэтому в таком простом слове, как «мышь», сделал грубую ошибку. Написал без мягкого знака.

— Оказывается, ты, Клюквин, с шипящими не в ладах? — сказала учительница. — Запиши-ка на дом дополнительное упражнение…

— Мышь — это ерунда, — с задней парты сказал Вовка Шошин. — Наш Валерка — боксер! У него настоящий разряд!

— Поздравляю, — улыбнулась учительница. — Только спорт не должен мешать учебе.

Увидев в журнале четверку, Валерка воспрянул духом. Он уже настроился на «трояк». Видно, учительница раздобрилась, узнав, что Валерка боксер. А тут еще отличница Люся, красивая большеглазая девочка, одарила Валерку таким долгим восхищенным взглядом, что он чуть было мимо своей парты не прошел.

Не повернулся у Валерки язык правду рассказать про значок. Сначала хотел… но как-то так уж все получилось. То звонок, то учительница, да тут еще Люся-отличница… А собственно, зачем он всем должен рассказывать, что нашел значок? Нашел, и ладно! А потом, может быть, он, Валерка, действительно будет боксером. Может быть, он уже давно решил стать боксером. Вон какой у него пресс… Приличный! Сам Коля Орлов сказал. А Коля зря говорить не будет. Он, Валерка, когда подрастет, самого Геннадия Шаткова… как это?.. Нокау-ти-рует!

Постепенно Валерка свыкся с мыслью, что он рожден для бокса, и больше не краснел, когда ребята спрашивали: «А сколько весит одна боксерская перчатка?» — «Два килограмма, — не сморгнув, отвечал Валерка. — А две — четыре…»

Ребята с уважением смотрели на низкорослого Валерку, который легко орудует такими тяжеленными перчатками.

Один раз только Вовка Шошин разозлил его. Подошел и без спроса схватил Валерку за нос. У того даже слезы выступили.

— Ты что, обалдел? — возмутился Валерка.

— Почему у тебя нос твердый? — спросил Вовка. — У всех настоящих боксеров носы мягкие… Как резина.

• Предыдущая
• 3/18
• Следующая