Инкарцерон - Фишер Кэтрин - Страница 8
- Предыдущая
- 8/78
- Следующая
— Ступайте, — произнесла она, не оборачиваясь.
Теперь ни мерцающий свет, ни потрескивание пламени не нарушали спокойствия ночи. Едва за мальчиками закрылась дверь, Клаудия сбежала по ступенькам, миновала арку ворот и по мостику перебралась через ров. Упиваясь густым безмолвием, царившим в теплом воздухе, она задрала голову к небу, в котором бесшумно носились летучие мыши. Сорвав с шеи душивший воротник и ожерелья, девушка избавилась от накрахмаленных нижних юбок и спрятала их в маленькой будочке у крепостного вала, давно не используемой по назначению. Вот так гораздо лучше, а до утра они отсюда никуда не денутся.
Отец покинул гостей рано, удалившись с лордом Эвианом в библиотеку. Вероятно, они до сих пор там: обсуждают денежные вопросы, обговаривают детали — в общем, решают за нее ее будущее. Когда же гость удалится к себе и все в особняке стихнет, Смотритель пройдет в конец коридора, отодвинет черную бархатную портьеру и отопрет дверь в свой кабинет, нажав секретную комбинацию цифр — ту самую, которую Клаудия безуспешно пытается подобрать уже много месяцев. Отец проводил в кабинете часы, а иногда и дни напролет, и, насколько ей известно, кроме него никто и никогда не входил внутрь — ни слуги, ни техники, ни даже Медликот, секретарь. То же относилось и к ней самой. Но последнее еще не поздно исправить.
Бросив беглый взгляд на северную башенку, Клаудия увидела то, что и ожидала, — крохотный огонек в окне на самом верху. Стремительно прошагав ко входу, она открыла дверь.
Итак, для отца она всего лишь орудие, которое он, по собственным словам, создал. Сжав губы и касаясь пальцами холодных, скользких стен, Клаудия взбиралась по темной лестнице. Уже давно она поняла, что выстоять против ледяной безжалостности отца можно, лишь противопоставив ей собственную, не меньшую.
Любил ли ее отец? Остановившись на каменной площадке, чтобы отдышаться, девушка вполголоса рассмеялась, будто над забавной шуткой. Она и понятия не имела. Любила ли она его? Определенно, она его боялась. Отец улыбался ей, несколько раз — когда она была еще маленькой — брал на руки; как проявление особой милости подавал два пальца, хвалил ее наряды. Ни в чем не отказывал ей, ни разу не ударил и никогда не давал волю гневу — даже когда Клаудия от злости разорвала подаренное жемчужное ожерелье, и в другой раз, когда она на несколько дней ускакала в горы. И все же, сколько она себя помнила, невозмутимый взгляд его холодных серых глаз всегда пугал ее, опасение вызвать его неудовольствие висело над ней дамокловым мечом.
Ступени после третьей площадки покрывал птичий помет — явно настоящий. Двигаясь почти на ощупь, Клаудия выбралась в коридор, дошла до поворота, поднялась еще на три ступени и оказалась перед окованной металлическими полосами дверью. Тихонько повернув кольцо, заглянула внутрь.
— Джаред? Это я.
В комнате царил полумрак. Пламя единственной свечи на подоконнике колебалось от сквозняка. Все окна в башне были подъемными, с цельными стеклами — Ральфа хватил бы удар от такого вопиющего нарушения Протокола.
Свод купола над башней поддерживали стальные опоры, такие тонкие, что, казалось, он парил в воздухе. В прорезь купола, выходившую на юг, смотрел огромный телескоп, ощетинившийся визирами и инфракрасными приемниками. В темноте мерцал экранчик монитора.
Клаудия покачала головой.
— Ну и ну! Если шпион королевы заглянет сюда, нас завалят штрафами.
— Вряд ли ему это удастся после того количества сидра, что он залил в себя сегодня.
Она не сразу поняла, откуда доносится голос. Потом рядом с окном шевельнулась тень, и из темноты возник силуэт худощавого мужчины. Оторвавшись от окуляра, он поднялся с места.
— Взгляни сюда, Клаудия.
Она пошла к нему, натыкаясь на сдвинутые в кучу столы, свисавшие с потолка глобусы и астролябии. Из-под ног метнулся, взлетев на подоконник, потревоженный лисенок. Джаред поймал ее руку и подвел девушку к телескопу.
— Туманность f345. Ее еще называют «Розой».
Название было вполне оправданным. В тусклом кружке неба ярко сияли облака межзвездного газа, а вокруг них раскрывались кремовыми лепестками сброшенные оболочки звезд. В невыразимой дали цвел гигантский цветок, украшенный россыпью звезд, квазаров и черных дыр и заключавший в себе целые миры.
— Далеко она от нас? — шепотом спросила Клаудия.
— Тысяча световых лет.
— Значит, я заглянула на тысячу лет в прошлое?
— Может быть, и дальше.
Ослепленная великолепной картиной, Клаудия оторвалась от телескопа. Когда она повернулась к Джареду, яркие сполохи все еще стояли у нее перед глазами, обволакивая свечением его узкое лицо и худощавую фигуру, посверкивая в непослушных темных волосах и на незашнурованной рубахе под мантией.
— Свадьбу решено ускорить, — сказала она.
Ее наставник нахмурился.
— Да. Разумеется.
— Вы знали об этом?
— Я знал, что графа исключили из Академии. — Он переместился ближе к свече, и в его зеленых глазах блеснуло отразившееся пламя. — Сообщение пришло утром. Несложно было предположить, чем это может обернуться для нас.
Клаудия, с досадой сбросив на пол какие-то бумаги, устало опустилась на кушетку и подобрала ноги.
— Итак, вы были правы. Теперь у нас всего два дня. Не успеем?
Джаред подошел и сел напротив.
— Закончить испытания прибора точно не удастся.
— Что-то вы неважно выглядите, Джаред Мудрый.
— То же могу сказать и о тебе, Клаудия Арлекса.
Под глазами у него залегли тени, лицо было бледным до синевы.
— Вам следует больше времени отводить на сон, — мягко заметила она.
Джаред покачал головой:
— Когда вокруг — целая Вселенная? Нет, леди, это не для меня.
Но она знала, что не спит он из-за боли. Джаред подозвал лисенка, и тот, вспрыгнув на колени, принялся тереться о его грудь и тыкаться мордочкой в лицо. Книжник рассеянно поглаживал рыжую шерстку зверька.
— Я раздумывал над твоей теорией, Клаудия. Нужно, чтобы ты рассказала мне о том, как проходила твоя помолвка.
— Но вы же сами при этом присутствовали, разве нет?
Он улыбнулся своей мягкой улыбкой.
— Тебе, наверное, кажется, что я был с тобой всегда, но на самом деле я оказался здесь лишь после того, как тебе исполнилось пять. Твой отец затребовал тогда лучшего из Книжников Академии — дочери Смотрителя не пристало довольствоваться чем-то меньшим.
Клаудия вспомнила сегодняшние слова отца и нахмурилась. Джаред искоса взглянул на нее.
— Я сказал что-то не то?
— Не вы. — Она протянула руку, чтобы приласкать лисенка, но тот увернулся, спрятавшись под боком у хозяина, и Клаудия добавила: — Смотря о какой помолвке идет речь. Я ведь была обручена дважды.
— О первой.
— Что я могу помнить? Мне ведь тогда и пяти не исполнилось.
— Но тебя уже предназначали в жены сыну короля, Джайлзу.
— Вы ведь сами сказали — дочери Смотрителя не пристало довольствоваться меньшим.
Вскочив с места, Клаудия бесцельно принялась расхаживать по обсерватории, рассеянно перебирая бумаги.
Зеленые глаза Джареда внимательно наблюдали за ней:
— Помнится, принц был очень миловидным мальчуганом.
— Да, — стоя спиной, подтвердила Клаудия. — Каждый год придворный живописец отсылал мне миниатюрный портрет. Я храню их, все десять. У него были темно-каштановые волосы, большие карие глаза и славное округлое лицо. Он мог бы стать прекрасным человеком. — Она повернулась. — Воочию я видела принца только раз — при дворе, на празднестве в честь его семилетия. Помню, трон был намного больше его самого, и под ноги ему подставили ящик. Ему сказали поцеловать меня в щечку, а он так засмущался… — Она улыбнулась. — Мальчишки часто сильно краснеют, когда смущаются, но он стал прямо-таки пунцовым и еле выговорил: «Привет, Клаудия Арлекса. Меня зовут Джайлз». Потом сунул мне розы — я не выкинула их, пока не опал последний лепесток.
Поддернув платье до колен и перекинув ногу через табурет, Клаудия устроилась перед телескопом, подкрутила окуляр и приникла к нему. Наставник смотрел на нее, продолжая гладить лисенка.
- Предыдущая
- 8/78
- Следующая
