Андреевский кавалер - Козлов Вильям Федорович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/147
• Следующая

– Я его видел уже три раза, – рассказывал человек в куртке. – В зеленом плаще и болотных сапогах, на плече двустволка. Каждый раз направлялся в сторону базы. Раз видел, как подошел к рабочим, возвращающимся после смены в поселок, видно, попросил прикурить, потом минут пять о чем-то толковал, рукой показывал на лес.

– Может, лесник? – спросил Иван Васильевич.

– Лесника я знаю, а этот не наш. По крайней мере, я его тут никогда раньше не видел.

– У Супроновича он не остановился, – задумчиво произнес Иван Васильевич. – Где же он живет?

Человек в куртке пожал плечами и закурил. Огонек папиросы освещал его худощавое серьезное лицо с пушистой светлой бровью. Острые колени его – они с Кузнецовым сидели на верхней ступеньке крыльца – торчали у самого подбородка. Иван Васильезич был в гражданском, но на ногах сапоги.

– Когда он появляется? – спросил Иван Васильевич.

– Первый раз я увидел его утром. Вышел прямо от железнодорожной будки через болотину и пошел по тропинке к базе, а два раза крутился как раз напротив клуба, будто кого-то поджидал. Вот тогда он и подошел к рабочим. Примерно в половине шестого я его видел из окна.

– Какой из себя-то?

– Высокий, плечистый, волосы темные, ружье носит стволом вниз. Да, еще обратил внимание, что часто сморкается, будто простыл.

– А на голове что у него?

– На голове? – задумался человек. – Ничего. У него волосы, видно, густые, как шапка. А плащ с капюшоном. И такие большие накладные карманы.

– Ну и глаз у тебя! – улыбнулся Кузнецов. – Все примечаешь.

Человек в куртке посмотрел на звездное небо, полную луну, плывущую над вершинами сосен и елей, притушил о перила окурок и вздохнул.

– Я тебя разбудил? – покосился на него Кузнецов.

– Я поздно засыпаю, бессонница… А где Юсуп? – негромко спросил с крыльца человек.

– Обиделся на меня, что я его не взял, – ответил Кузнецов. – А взял бы, так он с твоим Тобиком тут лай поднял бы.

– Стар мой Тобик, уже и лаять-то ленится.

– Послушай, я тебе щенка от Юсупа принесу, – предложил Иван Васильевич. – Самого лучшего выберу!

Человек в плаще с капюшоном лежал за пышным кустом вереска и смотрел в бинокль на огороженную колючей проволокой территорию базы. Рядом лежало ружье. С этого места он видел проходную, административное двухэтажное здание из красного кирпича, клумбу перед ним, ровно постриженный кустарник, вдоль которого тянулись чистые желтые дорожки. В здание входили и выходили люди в военной форме и гражданские, по-видимому вольнонаемные. На металлических воротах сияли в солнечном свете две вырезанные из жести красные звезды. Аллея из молодых берез тянулась вдаль, туда, где была вторая проходная. А что за ней, невозможно разглядеть из-за приземистых каменных зданий, в которых, очевидно, размещались мастерские. Двое рабочих затаскивали в широко распахнутые двери большой белый ящик, обитый жестяными подосками.

Человек ощутил какое-то смутное беспокойство – отнял бинокль от глаз, машинально протянул руку к ружью и вдруг услышал негромкий голос:

– Спокойно, гражданин, не советую делать резких движений, со мной собака.

– А, собственно, в чем дело? – Человек повернул голову и увидел за своей спиной рослого мужчину в форме с наганом в руке. Рядом с ним, высунув красный язык, сидела большая черная овчарка, глаза ее неотрывно смотрели на человека в плаще.

– Встаньте и прислонитесь спиной к дереву, которое рядом, – все так же негромко скомандовал военный.

Бросив взгляд на ружье, человек тяжело поднялся, отряхнул с плаща сучки и иголки, прислонился спиной к сосне.

– Юсуп, принеси! – кивнул на ружье военный.

Черный пес метнулся к ружью, взял в зубы кожаный ремень и поволок по мху. Не спуская взгляда с задержанного, Иван Васильевич взял двустволку, повесил себе на плечо.

– Руки за спину, – приказал он.

Ощупал карманы задержанного, но оружия там не обнаружил. Мужчина в плаще пошевелился, переступил с ноги на ногу. Болотные сапоги были подвернуты, зеленый плащ сбоку задрался.

– Я из лесничества, – сказал он. – Показать документы?

– Вы пойдете впереди, куда я скажу, – произнес Кузнецов. – Вас заинтересовала база? Вот мы туда и отправимся.

– При чем тут база? – пожал широкими плечами человек. – Я смотрел на большого пестрого дятла, как он кормит своих птенцов. Посмотрите, вон на той сосне черная дырка. Там гнездо этой замечательной птицы. А я увлекаюсь, знаете ли… – Человек улыбнулся.

Голос незнакомца звучал спокойно, может, и впрямь приезжий из лесничества?

– Где, вы говорите, гнездо?

– Вот сосна с расщепленным суком, – показал человек. – Видите черное отверстие?

Иван Васильевич мельком взглянул на сосну, потом на незнакомца. Тот добродушно улыбался, давая понять, что он не в обиде на военного, понимает, что необходима бдительность и все такое… Но Кузнецов прекрасно видел, что тот смотрел вовсе не на гнездо дятла.

– Пожалуйста, вот мое удостоверение…

Человек сделал движение, будто хотел достать из внутреннего кармана документ, но на полпути к отвороту плаща вдруг в руке его появился длинный нож. Иван Васильевич стремительно присел, и нож со свистом вонзился в сосну прямо над его головой. В следующее мгновение Кузнецов головой изо всей силы ударил человека в живот. Одновременно Юсуп вцепился тому в правую руку, из которой только что вылетел нож. Он еще тоненько звенел, покачиваясь. Его рукоятка была обмотана изоляционной лентой. Человек держал его в рукаве…

– Уберите собаку… – прошептал тот.

Вместо добродушной улыбки на лице его отразился испуг. А Юсуп, сжимая челюсти, исподлобья смотрел на человека свирепыми карими глазами. Кузнецов приказал собаке отпустить задержанного. Потрепал ее по холке. Еще раз тщательно обыскал незнакомца, но, кроме охотничьих патронов в карманах, ничего не обнаружил. Юсуп не сводил настороженных глаз с человека, шерсть на его спине все еще топорщилась.

– Между прочим, это – заброшенное гнездо, – сказал Иван Васильевич. – Там дятел не живет.

Прислонившись к сосновому стволу, стоял высокий седовласый человек с ружьем за спиной и смотрел на большой муравейник. Проникающие сквозь ветви солнечные пятна выхватывали золотистые островки сосновых иголок, сухих черных сучков, мха и другого строительного материала, из которого великие труженики муравьи строили свой многоэтажный дом. К нему со всех четырех сторон света вели узкие дорожки. Встречаясь, насекомые ощупывали друг друга усиками, будто здоровались, и каждый спешил дальше. Чего только не тащили они в свой дом: мертвых и живых букашек, и травинки, и сухие иголки, и опавшие лепестки. И в самом муравейнике жизнь кипела: солдаты охраняли входы в склады, рабочие продолжали строить, проветривали внутренние помещения, выносили из них мусор. В солнечном пятне с небольшое блюдце скопились самые крупные, с поблескивающими туловищами муравьи. В отличие от остальных они не суетились, не перетаскивали с места на место строительный хлам, а медленно двигались по кругу, будто беседуя друг с другом. На них снизу почтительно смотрели муравьи помельче, даже на лапки приподнимались, но близко не подходили. Может, это охрана?..

Глядя на лениво шевелящийся муравейник, человек думал о жизни человеческой. Разве не так же весь свой отпущенный природой срок человек куда-то торопится по тропинкам-дорогам, строит свой дом, тащит в него всякую всячину, любит, размножается, ест-пьет… И воюет, пожалуй, больше и яростнее самых воинственных животных или насекомых. И в конце концов умирает. Думал ли он, Карнаков-Шмелев, что застрянет в этой глуши на долгие годы? Советская власть набирала силу, распрямляла могучие плечи. С каждым годом возрастала мощь Днепропетровского, Магнитогорского металлургических заводов. Прямо с конвейеров выходили на колхозные поля первые отечественные тракторы. Выпускал автомобили Московский автозавод. Как он, Шмелев, надеялся, что в годы «военного коммунизма», в годы продразверстки крестьяне взбунтуются, поднимут восстание, но этого не случилось.

• Предыдущая
• 33/147
• Следующая