Выбери любимый жанр

Маркиза де Бренвилье - Дюма Александр - Страница 12


Изменить размер шрифта:

12

— Да, да, — улыбнулась маркиза, — я знаю, что о нем много разговоров и я стала притчей во языцех.

— Итак, — продолжал доктор, — преступление, в котором вас обвиняют, — отравительство, и я должен вам сказать, что если вы действительно повинны в нем, то можете надеяться на прощение Господа только в том случае, если расскажете судьям, каким ядом пользовались, каков его состав, какое существует противоядие от него и как зовут ваших сообщников. Сударыня, нужно покарать всех этих злодеев, всех без исключения, ибо, если они будут продолжать действовать, если вы их пожалеете, они будут пользоваться вашим ядом, и на вас падет вина за все совершенные после вашей смерти убийства, так как вы не захотели выдать этих злодеев судьям; посему можно будет сказать, что вы переживете себя после смерти, поскольку ваше преступление переживет вас. Знайте, сударыня, грех, приводящий к смертоубийству, никогда не может быть прощен, и чтобы ваше преступление было прощено, ежели вы его совершили, нужно, чтобы оно умерло прежде вас, потому что, имейте в виду, сударыня: если вы его не убьете, оно погубит вас.

Я согласна с вами, сударь, — ответила маркиза после секундного раздумья, — и, пока еще не подтверждая ни свою виновность, ни невиновность, обещаю вам, если я действительно виновна, основательно взвесить то, что вы сказали. А теперь позвольте, сударь, вопрос, и прошу понять, что мне необходим ответ. Существует ли в жизни какой-нибудь неискупаемый грех? Существуют ли, сударь, грехи столь безмерные или столь большое количество грехов, чтобы церковь не посмела их отпустить, а Божий суд, сочтя их, при всем своем милосердии не смог бы простить? Прошу вас понять, я начинаю с этого вопроса, потому что, если у меня не будет надежды, мне нет смысла исповедоваться.

— Мне хочется думать, сударыня, — отвечал доктор Пиро, с невольным ужасом глядя на маркизу, — что этот ваш вопрос — всего лишь общий тезис и не имеет никакого отношения к тому, что у вас на совести. Поэтому я буду отвечать на него, ни в коей мере не связывая его с вами. Нет, сударыня, в этой жизни непростительных грехов нет, как бы ни были они велики и сколько бы их ни было. Это догмат веры, так что, если вы в этом сомневаетесь, вы не сможете умереть католичкой. Правда, некоторые теологи в прежние времена утверждали противное, но они осуждены как еретики. Непростительны лишь отчаяние и нераскаянность, и вот они-то являются смертными грехами.

— Сударь, — сказала маркиза, — Бог смилостивился надо мной, убедив меня вашими словами. Я верю, что он может простить все грехи, верю, что он часто использовал эту свою власть. Теперь я боюсь только одного — что он не захочет явить свою доброту столь презренному существу, как я, созданию, показавшему, что оно недостойно милостей, которые он уже мне являл.

Доктор как мог разубедил ее и продолжал беседу, внимательно изучая маркизу.

«То была, — пишет он, — женщина, от природы наделенная бесстрашием и великого мужества; у меня создалось впечатление, что ей от рождения присущ добрый и честный образ мыслей; у нее безучастный ко всему вид, живой и проницательный ум, все воспринимающий очень ясно и помогающий изъясняться четко и немногословно, но при том очень верно, мгновенно находить уловки, чтобы выбраться из трудного положения, и тотчас принимать решения в тяжелых обстоятельствах; впрочем, она была легкомысленна, не слишком сдержанна, переменчива, и ей надоедало, когда много говорили об одном и том же; это — продолжает доктор, — вынуждало меня время от времени менять предмет разговора, чтобы не задерживаться долго на одной теме, но тем не менее я при случае возвращался к уже сказанному, предлагая ей новый взгляд и давая беседе новый оборот. Речь у нее была скупа и достаточно складная, без принужденности и аффектации, она прекрасно владела собой, говоря только то, что хотела сказать; ни в ее лице, ни в разговоре ничто не подтверждало мнения о ней как о человеке исключительно злом, какое сложилось в обществе под влиянием совершенного ею отцеубийства; поразительно также — и тут следует преклоняться перед справедливостью Господа, когда он предоставляет человека самому себе, — что существо, наделенное от природы известным величием, выказывающее хладнокровие в самых непредвиденных обстоятельствах, никогда не теряющее присутствия духа, умеющее твердо ждать смерти и даже мучений, ежели это будет необходимо, оказалось способным на такое злодеяние, как покушение на убийство отца, в чем она и призналась судьям. В ее лице ничто не свидетельствовало о каком-то исключительном злодействе натуры; у нее были каштановые, чрезвычайно густые волосы, лицо округлое и достаточно правильное, мягкие, весьма красивые синие глаза, поразительно белая кожа, довольно хорошей формы нос; короче, в ее лице не было ни одной неприятной черты, но в то же время не было ничего, что позволило бы назвать его очень привлекательным; у нее уже появилось несколько морщинок, и выглядела она старше, чем была на самом деле. По какому-то поводу на нашем первом свидании мне пришлось осведомиться о ее возрасте. «Сударь, — ответила она, — если я доживу до дня святой Магдалины, мне исполнится сорок шесть лет. В этот день я родилась на свет и ношу ее имя. При крещении меня нарекли Мари Мадлен [38]. Но хоть этот день и близок, до него мне не дожить, придется расстаться с жизнью сегодня или самое позднее завтра; это будет милость, если мне дадут отсрочку на день, и тем не менее, веря вам, я на нее надеюсь». На вид ей можно было бы дать лет сорок восемь. Но как ни бесстрастно от природы выглядело ее лицо, стоило ей подумать о чем-либо огорчительном, это тотчас выражалось гримасой, которая поначалу могла напугать; время от времени я отмечал подергивания лица, свидетельствующие о негодовании, презрении или досаде. Да, забыл отметить, что она была очень маленького роста и очень миниатюрна.

Вот примерно таково описание ее внешности и ума, насколько я мог познать ее за столь короткий срок, поначалу наблюдая за ней, чтобы впоследствии вести себя соответственно тому, что я замечу».

Делая перед исповедником первый набросок своего жизнеописания, маркиза вдруг вспомнила, что он еще не отслужил мессу, и сказала ему, что время отслужить ее, сама назвав тюремную церковь и попросив совершить ее в честь Божьей Матери, дабы та заступилась за нее перед Господом, поскольку всегда считала Пресвятую Деву своей покровительницей и в своей преступной и распутной жизни питала перед ней особенно благоговение; поскольку маркиза не могла спуститься в церковь вместе со священником, то пообещала мысленно быть с ним.

Была половина одиннадцатого утра, когда г-н Пиро расстался с маркизой; всего за четыре часа, что он провел с ней в разговорах, ему удалось благодаря ненавязчивому благочестию и душевной доброте склонить еек признаниям, каких не смогли у нее вырвать ни угрозы судей, ни страх пытки; итак, он истово и благоговейно отслужил мессу, моля Господа равно помочь и исповеднику, и узнице.

Отслужив мессу, он выпил немножко вина и зашел к смотрителю тюрьмы, где узнал от случайно заглянувшего библиотекаря суда Сене, что г-же де Бренвилье вынесли приговор, присудив ее к отсечению руки перед казнью. Это суровое решение, которое, впрочем, было смягчено в приговоре, возбудило у г-на Пиро еще больший интерес к кающейся маркизе, и он тотчас же поднялся к ней.

Едва он отворил дверь, она с просветленным лицом пошла к нему навстречу и спросила, молился ли он за нее, и когда он ответил, что да, осведомилась:

— Отец мой, будет ли мне даровано утешение причаститься перед смертью?

— Сударыня, — ответил доктор, — если вы будете приговорены к смертной казни, то умрете без причастия, и я ввел бы вас в заблуждение, позволив надеяться на эту благодать. Из истории мы знаем, что коннетабль де Сен-Поль умер [39], не добившись этой милости, невзирая на все усилия обрести ее. Его казнили на Гревской площади перед собором Нотр-Дам. Он прочел молитву, как прочтете ее и вы, если вас постигнет такая же судьба. И это все, но в своем милосердии Господь дозволил этим ограничиться.

вернуться

38

Французская форма имени Магдалина.

вернуться

39

Сен-Поль Луи де, граф (1418–1475) — коннетабль в царствование Людовика XI, казнен по обвинению в государственной измене.

12
Перейти на страницу:
Мир литературы