Боль милосердия (СИ) - "Фриза" - Страница 56

• Предыдущая
• 56/89
• Следующая

Регистраторша, собиравшаяся вещи, закатила глаза:

— Ну, так я их выложила утром, совсем заледенели! Сказала же, как проснешься, отвари!

Молодой человек покаянно опустил голову. Мы вышли на крыльцо. В сентябре к вечеру уже холодало — парень отдал пассии свою осеннюю куртку. Не смотря на то, что ужасно хотелось вернуться домой, выгулять Чару и завалиться спать, я молча пошла за парой по проспекту. Они направлялись к малосемейке, по пути зайдя в один из ларьков за двумя банками пива. В подъезде оказались лишь к половине двенадцатого. Так и не поняли, что за ними следили. Я выкурила сигарету и обогнула дом, подсвечивая дорогу мобильником. Вишневый внедорожник стоял в том же ряду машин, что и в прошлый раз. Я сфотографировала номер. A779 AA 77.

"Динамит" не был готов к моему раннему прибытию. Парковка, как и большинство залов в шесть утра, пустовали. Я не стала раздеваться, заняв позицию у стола "бабы Наташи", чтобы не пропустить заинтересованное лицо. В десять начался час-пик. Первым подошёл Радион. Мы обменялись некоторыми новостями. У заведующего кафедрой начался новый учебный год и ходить в зал он обещал чуть реже.

— Сегодня до обеда, завтра вообще не смогу, — сказал.

— Понятно.

Через два часа баба Наташа вежливо намекнула, что пора бы идти заниматься. Я открыла шкафчик дубликатом и начала переодеваться. Городской не держал внутри никаких мало-мальски информативных вещей: лишь снаряжение. Полная противоположность Радиону, в шкафчике которого, я видела даже дезодорант с шампунем.

— Кто проснулся, перевернулся, всех фашистов распугал?

Теплые мужские руки оторвали меня от созерцания шкафчика: ещё одетый Дмитрий притянул меня к себе спиной и лихо поцеловал куда-то в шею. От него пахло кожей, свежестью и кокосовым ароматизатором. Приехал на машине.

— Жди, переоденусь.

Мужик выглядел бодрее, чем обычно. Должно быть, что-то произошло.

— Хочешь, пообедаем в столовой сегодня? — спросила, всматриваясь в его лицо.

— Конечно, — и глазом не повел.

Слово "столовая" его не отпугнуло, наоборот — вызвало улыбку. До четырех часов мы провозились на скалодроме, потом разошлись по душевым. Дмитрий собственноручно надел мне на голову шапочку.

— Спасибо, — нахмурилась.

Аксессуар, судя по всему, так сжал время моего мытья, что я подошла к раздевалке первой. Аккуратно высвободив волосы, решила воспользоваться случаем и заглянула в карманы его кожаной куртки. Бумажник. Орбит мятный. Пятьсот рублей. Мобильный. Баунти. А, вот и ключи. Я вытащила связку из кармана и рассмотрела на свету. Карта ключ от домофона совсем как у регистраторши. Что бы ни произошло, юрист в любом случае жил в квартире.

— Готова? Пошли.

На кассе Дмитрий предпринял попытку вытащить бумажник, за что получил шлепок по рукам:

— Я приглашала!

Юрист замер с выражением полной потерянности на лице. Сто семьдесят рублей — набрали жрачки как на пир. Расплатившись, я взяла наш поднос и двинулась к свободному столику. Некоторые время Дмитрий пялился на выбранную им же тарелку борща. Одна мысль сменяла другую. Так он будет есть?

— Сегодня особенный день, — сказал задумчиво, взяв ложку в руку.

— Почему?

— Узнаешь.

Я молча наблюдала как он ест. Не манерно и почти по-домашнему: мужик не оттопыривал палец, когда пил, не резал котлету ножом, не стеснялся запихнуть в рот большой кусок мяса. Я сама не поняла, зачем решила продолжить любование, когда у него закончилась еда. Что-то было в этой картине, что хотелось наблюдать и дальше.

— Вот, — отодвинув тарелку с недоеденным пюре, — Не могу больше.

Как и тогда в "ТинТо", городской просто доел за меня.

— А компот не хочешь?

— С удовольствием.

Я сделала последний глоток и придвинула стакан мужику. Он приложился именно к тому месту, где были мои губы. Из Динамита мы вывалились едва живые — любование городским закончилось тем, что аппетит разыгрался и у меня самой.

— Погуляем? — спросил, — Ещё светло. Разомнемся.

— Может, подбросишь до центра и мы уже там походим? — предложила, держась за живот.

Дмитрий пожевал щеку с какую-то секунду и согласно кивнул. К автомобилю я подходила, почти крадучись.

A779 AA 77.

— Всё в порядке? — открыл дверцу.

Я ещё долгое время смотрела на заднюю часть кузова. Значит юрист жил где-то там. Возможно, не в малосемейке, а в соседнем доме? Не велика разница — весь район в девятиэтажках. Одна "краше" другой — стены исписаны граффити до уровня второго этажа, вечный запах из мусоропровода и группы выпивающих городских. С ума сойти. Он ведь зарабатывал не меньше пятидесяти тысяч, должен был иметь возможность снимать достойное жилье: с чистым подъездом, консьержкой и даже охраной. Я поежилась. Неужели прятался от братков в этих подворотнях? Не так уж это легко, когда на тачке номер серии "ААА". Во дворе было, несомненно, темно, но его давно бы вычислили.

Внедорожник заехал в небольшой зал гаражного типа. В стёкла тут же ударила вода. Дмитрий заглушил мотор и заблокировал двери:

— Пятнадцать минут и поедем.

Автомобиль облили какой-то белой массой, из-за которой стало совсем темно. Часы показывали четыре часа, двадцать семь минут. Рабочие в оранжевой одежде периодически показывались между просветами моющей массы и воды.

Городской откинулся в кресле и тыкал пальцами по дисплею сенсорного телефона.

— А сколько стоит помыть машину? — спросила.

— Кузов в районе трёхсот. А там уже в зависимости от тщательности.

— И часто ты её моешь?

— Пару раз в месяц. В нашей большой стране действует экологический закон, запрещающий мойку автотранспортных средств в неустановленных местах.

Сегодня был мой счастливый день. Будь у него дом, наверняка бы мыл машину сам. Я не могла не задать этот вопрос, когда были все предпосылки:

— Ты живешь не в частном доме?

Юрист перестал печатать и тупо уставился на телефон. С минуту я даже думала, что он не расслышал моих слов.

— Это имеет какое-то значение?

Значение имела его реакция. Ведь городской мог согласиться. Согласиться и ухмыльнуться, перечисляя все плюсы своей берлоги. Возможно, даже позвал бы на ночь, хваля возможности домашнего кинотеатра или ещё какой-нибудь продвинутой лабуды. Но он ответил вопросом на вопрос.

— Нет.

Неужели у него действительно не было "нормального" жилья?

Остальные десять минут я тщательно изучала работу мойки. Персонал действовал от верха до низа: крыша, стёкла, капот, двери, бампера, колёса. Когда мойка закончилась, Дмитрий оторвался от телефона, вылез и обошёл автомобиль. Указал на зону между капотом и дверью. Расплатился, пока машину домывали. Оказывается, мы почти не отъезжали от Динамита.

Центр города выглядел по-особенному живо. Солнце ещё не успело сесть. На площади перед музыкальным театром расстилалась целая обитель семейного отдыха: дети катались на машинках, подростки прыгали на батутах, в то время как родители сидели у фонтана, моча руки и лицо. Мы вышли недалеко и двинулись через мост в центр. Нам на встречу прошла не одна влюбленная парочка со сладкой ватой, от вида которой хотелось закрыть глаза: слишком плотно мы поели в столовой. Дмитрий шел уверенно, засунув руки в карманы, его взгляд ни на чем не задерживался. Оно и понятно, всю жизнь здесь прожил. Рядом с набережной, на той стороне дороги, стояло интересное белое здание — небольшое, с неровной современной крышей. Я часто видела его в окно, но никак не могла понять, что здесь находилось: окна были затемнены.

Когда закончился исторический центр и начались старые предместья, мы воспользовались переходом и двинулись обратно. Городской молча шел рядом, заставляя задумываться, а почему мы собственно молчим. Может, он что-то говорил, а я не заметила? Когда мы проходили мимо павильона со странной крышей, я решила приблизиться и прочитать, что написано на двери.

— Стой, — Дмитрий неожиданно взял меня за плечо и кивнул на пустую лавочку. — Жди тут.

• Предыдущая
• 56/89
• Следующая