Ведьма с Портобелло - Коэльо Пауло - Страница 34

• Предыдущая
• 34/50
• Следующая

Наше воображение больше, чем мир, окружаю­щий нас, и мы выходим за предписанные нам пределы. В старину это называлось колдовством – и хорошо, что времена переменились, а не то нас с тобой сожгли бы на костре. Когда эти казни прекратились, наука на­шла объяснение в так называемой «женской истерии», и хотя эта болезнь не грозит больше смертью на костре, но все же порождает целый ряд проблем – особенно на работе.

Не беспокойся, скоро это будут называть «мудрос­тью». Смотри в зеркало – кого ты там видишь?

– Женщину.

– А еще?

Афина немного поколебалась. Я настаивала и нако­нец получила ответ:

– Другую женщину. Она умнее и искреннее меня. Это – как душа, которая не принадлежит мне, но со­ставляет часть моего существа.

– Да, это так. Теперь я попрошу тебя вообразить один из самых важных символов алхимии – змею, пожирающую собственный хвост. Сможешь предста­вить?

Она кивнула.

– Так живут люди, подобные тебе и мне. Они по­стоянно разрушаются и восстанавливаются. Все в тво­ей жизни происходит таким образом: от одиночества к встрече, от развода – к новой любви, из офиса бан­ка – к пустыне. Лишь одно пребывает неприкосновен­ным – это твой сын. Он – путеводная нить всего тво­его бытия, отнесись к этому с уважением.

Она снова расплакалась, но теперь это были совсем другие слезы.

– Ты пришла сюда, потому что увидела в пламени женское лицо. То же самое, что сейчас – в зеркале. По­старайся почтить его. Не позволяй подчинить себя тем, что думают другие, ибо через несколько лет, или десяти­летий, или веков мысль эта преобразится. Живи сейчас тем, чем люди будут жить лишь в отдаленном будущем.

Чего ты хочешь? Быть счастливой? – Нет, это слиш­ком просто и скучно. Одной любви? – Нет, это невоз­можно. Так чего же ты хочешь? Оправдания своей жиз­ни: ты хочешь прожить ее как можно более насыщенно. Это одновременно – и ловушка, и экстаз. Старайся быть внимательной к опасности, старайся испытать ра­дость от того, что станешь Женщиной, которую видишь за отражением в зеркале.

Глаза Афины закрылись, но я знала – мои слова проникли к ней в душу и останутся там надолго.

– Если хочешь рискнуть и продолжать учить – да­вай! Если не хочешь – знай, что прошла гораздо даль­ше, чем большинство людей.

Тело ее обмякло. Я подхватила ее, прежде чем она упала*, и, склонив голову ко мне на грудь, Афина уснула.

Я попыталась что-то прошептать ей, ведь я сама уже проходила через те же этапы и знала, сколь труден этот путь. Так говорил мне мой хранитель, мне пришлось ис­пытать это на собственной шкуре. Но оттого, что этот опыт труден, он не становится менее интересным.

А в чем его суть? В том, чтобы жить как человек и как божество. Переходить из напряжения в расслаблен­ность. От расслабленности – в транс. От транса – к самому насыщенному общению с людьми. А от него – вновь к напряжению, и так далее, уподобившись змее, кусающей собственный хвост.

Это нелегко – прежде всего потому, что требует безусловной любви, которой не страшны ни страдание, ни потеря, ни неприятие.

Но тот, кто хоть однажды отведал этой воды, никог­да уже не сможет утолять жажду из другого источника.

Однажды ты говорила о Гее, которая родила себя сама, а потом произвела на свет сына, обойдясь без мужчины. Ты совершенно пра­вильно сказала еще, что Великая Мать постепенно ста­ла уступать свое место мужским богам. Но позабыла о Гере, одной из внучек твоей любимой богини.

Гера занимает в ареопаге богов важное место, пото­му что связана с практическими нуждами людей. Она повелевает небом и землей, временами года и бурями. Если верить древним грекам, Млечный Путь, который мы видим на небе, – это молоко, брызнувшее из груди Геры. Прекрасной груди, заметим мимоходом, ибо все­могущий Зевс обратился в птичку для того лишь, чтобы прильнуть к ней поцелуем и не быть отвергнутым.

Мы прогуливались с ней по огромному торговому центру в Найтсбридже. Я позвонила и сказала, что мне хотелось бы поговорить, и Афина пригласила меня на зимнюю распродажу – хотя было бы гораздо лучше вме­сте выпить чаю или пообедать в тихом ресторанчике.

– Ты не боишься, что твой сын потеряется в такой толчее?

– Не беспокойся за него. Продолжай.

– Но Гера распознала эту уловку и заставила Зевса жениться на себе. Впрочем, сразу после церемонии царь богов вновь предался своей жизни олимпийца-плейбоя, соблазняя всех богинь и смертных женщин, что попада­лись ему на пути. Гера оставалась ему верна. И вместо того, чтобы винить супруга, говорила, что женщины должны вести себя иначе…

– Не так ли поступаем все мы?

Я продолжала, словно не слышала этих слов:

– …пока все же не решилась отплатить Зевсу той же монетой – найти бога или человека и затащить его в постель… Может быть, все-таки остановимся и выпьем где-нибудь кофе?

Но Афина была уже в бельевом магазинчике.

– Красиво, правда? – спросила она, показывая весьма игривого фасона гарнитур телесного цвета, от­деланные кружевами лифчик и трусики.

– Очень. Но если ты наденешь такое, разве его кто-нибудь увидит?

– Разумеется. Или ты думаешь – я святая? Так что ты там говорила о Гере?

– Зевс испугался такого поведения. Но Гера, обре­тя независимость, уже мало заботилась о своем браке… А у тебя есть любовник?

Афина оглянулась по сторонам и, убедившись, что сын не слышит нас, односложно произнесла:

– Есть.

– Я никогда его не видела.

Она заплатила за комплект белья, положила пакет в сумку.

– Виорель проголодался, и я уверена – греческие мифы ему не интересны. Расскажи, что там было с Ге­рой.

– Финал дурацкий: боясь потерять свою возлюб­ленную, Зевс притворился, что снова женится. Узнав об этом, Гера поняла, что дело зашло слишком далеко – она могла стерпеть любовниц, но не развод.

– Обычное дело.

– Она решила отправиться на торжество, устроить там большой скандал – и лишь уже на месте поняла, что Зевс просит руки статуи.

– Что же сделала Гера?

– Расхохоталась. Это растопило лед, и она снова стала царицей богов и людей.

– Ну и прекрасно. Если когда-нибудь такое случит­ся с тобой…

– Что именно?

– Если твой муж заведет себе другую, не забудь рас­смеяться.

– Но я-то – не богиня. Я, пожалуй, этим не ограни­чусь. А почему я никогда не видела твоего возлюблен­ного?

– Потому что он очень занят.

– Где вы с ним познакомились?

– У него был счет в том банке, где я работала. А теперь извини – меня ждет Виорель. Ты права: он и в самом деле может потеряться среди всех этих сотен лю­дей… На будущей неделе у меня дома будет нечто вроде встречи – ты, разумеется, приглашена.

– Я даже знаю, кто организует ее.

Афина с показной лаской расцеловала меня в обе щеки и удалилась: по крайней мере, мой намек был ей понятен.

А днем в театре режиссер сказал, что возмущен тем, что я собрала группу, которая отправится к Афине до­мой. Я объяснила, что эта идея принадлежит не мне: Хи­рону так понравилась история с пупом, что он спросил меня, не захочет ли кто-нибудь из актеров продолжить прерванную лекцию.

– Но ведь он не распоряжается тобой. Разумеется, нет, но меньше всего на свете мне бы хо­телось отпускать его одного к Афине.

Актеры уже собрались, однако режиссер вместо чит­ки новой пьесы решил изменить программу:

– Давайте сегодня устроим психодраму (психодра­ма – терапевтический групповой процесс, в котором в качестве инструмента для изучения внутреннего мира пациента используется драматическая импровизация. – Прим. ред.).

В этом не было необходимости; все мы уже знали, как ведут себя персонажи в ситуациях, выстроенных автором.

– Можно мне предложить тему?

Все обернулись ко мне. Режиссер, казалось, был сильно удивлен.

– Это что – бунт?

– Выслушайте меня до конца. Давайте воссоздадим та­кую ситуацию: человек, преодолев множество трудностей, сумел собрать группу людей, чтобы отпраздновать значи­тельное событие – ну, скажем, что-то связанное с урожаем. Между тем в деревню попадает чужестранка: она так хороша собой и за нею тянется такой шлейф легенд – го­ворят, что она богиня, принявшая облик смертной жен­щины, – что группа, собранная этим добрым человеком, чтобы поддерживать традиции их поселения, сразу же рас­падается. Все устремляются на встречу с приезжей.

• Предыдущая
• 34/50
• Следующая