Смерть любит танцы - Klara Клара - Страница 44

— Останься. Я не позволю тебя обидеть, поверь.

Я приоткрыла рот, чтоб возразить, но его высочество только хмыкнул:

— Спорь, хоть охрипни: никто тебя отсюда не выпустит!

С этими словами наследник стремительно развернулся и ушёл. Ух…

— Братец в восторге! — раздался рядом знакомый голос, и из щели между кустами ужом выскользнул Сит, — Ты умница — теперь он почти твой! Осталось только дожать…

Я невольно улыбнулась:

— Да. Я, правда, не ожидала, что это будет так легко…

Сит странно глянул на меня:

— Пожалуй, не так и легко… В детстве я по глупости поделился с кузеном силой, и он может не хуже меня чувствовать любую фальшь. Он не отреагировал бы так, если б ты сказала хоть слово неправды…

— Тан!

— Нет!

— Ну, Та-ан!!

— Нет!!!

— Ну, позязя!

— Сит, ты понимаешь, через какие отверстия твой братец промоет мне мозги?!

— Боги! Если что — сделаешь глупые глаза и скажешь, что это я тебе приказал. Я-то приказал!

— Сит, слушай…

— Тан, ну будь хорошей девочкой! Я никогда, ни разу в жизни не видел парада мёртвых!

— Эм… Я ни на что не намекаю, но, может, причина в том, что живым туда нельзя?

— Нам можно!

Я вздохнула, ребёнок сделал большие, наивные глаза, умильно хлопая пушистыми ресницами. Мне оставалось только головой покачать: ну, не могу отказать ему, хоть убей.

— Ладно, но учти: ты и на полшага от меня не отходишь!

— Тан, ты — самая лучшая!

— Ага! Дети всегда говорят такое родителям, подразумевая: «Ты наивный жалостливый лох»!

— Эй! Я не такой, и вообще — как ты можешь ругаться при ребёнке?

— Ребёнок, ты что пару минут назад сказал, когда настой разлил на пол? Словесный оборот с участием лысых гоблинов и ножки стола — это было, получается, не ругательство?

— Эх ты, деревня! Знатные не ругаются, они выплетают аллегории!

— Угу. Пошёл ты в аллегорию по пятое колено — звучит потрясно…

Сит хмыкнул, а я развалилась на кровати, обдумывая то, на что соглашалась…

Луна входила в силу, планеты выстраивались в ряд, и красный месяц снова показался в небе не только над землями некромантов, но и над Империей. Это говорило об одном — надвигаются Ночи Мёртвых…

Это время, когда древние духи поднимаются на поверхность, Хозяева и Хозяюшки набирают силы, а представителям многих рас лучше не выходить ночами из дому — по улицам блуждают духи, нечисть стучится в двери. В общем, времечко на любителя.

Времечко таких, как мы…

Я вздохнула. Что толку притворяться? Мне и самой дико хотелось сбросить с себя пепел человеческих чувств и мелких грешков. Мне не терпелось потанцевать вместе с теми, кому действительно нечего терять…

— Эй, ты здесь? — позвал мальчик.

— Не-а, я там!

— Вернись оттуда! Я тут вспомнил — нам ведь запрещено выходить за пределы дворца. Особенно тебе… Мы просто не сумеем выскользнуть…

Я приподнялась на локте и насмешливо глянула в расстроенные зелёные глаза:

— Сит, близится Ночь мёртвых… Какие запреты? Когда сядет солнце, они перестанут существовать, и тогда — кровь откроет все двери…

Мальчик потрясённо глянул на меня — наверняка в моих глазах мелькнул кто-то другой… И что? Ситу я доверяю больше, чем кому-либо — мы с ним одной крови. Да и похожи чем-то…

День пролетел незаметно, как миг: снова совместные трапезы, тягучие разговоры, шепотки придворных дам за спиной… И вежливые поклоны. Что за…?

Когда передо мной склонился прошествовавший мимо министр, я поймала Сита, стоявшего рядом с постным лицом, за ухо и, не обращая внимания на ошалелые мины придворных, основательно тряхнула, прошипев:

— Эй, ты, вша зеленоглазая, ты ничего мне объяснить не хочешь?

Сита буквально пополам от хохота сложило:

— Я тут при чём? Меньше надо было перед кузеном бёдрами вилять да языком чесать! И что, хочешь сказать, тебе не нравится?

Я подозрительно прищурилась:

— Так, а кузен тут каким боком?!

Мальчуган оскалился:

— Ты, светило ментальной магии, на ауру глянь!!!

Осторожно прикрыв глаза, я пригляделась к щиту, который окружающие считали моей аурой… и чуть не села на пол: на нём красовалась метка Императорской собственности.

— Убью! — прошипела я, вызвав у Сита очередной приступ веселья.

— Прямо сейчас? Мы тогда на празднование не успеем!

Я фыркнула, как взбешенная кошка, но покорно поплелась за мальчишкой. Понятно теперь, почему ты не рискнул на ужин явиться! Ну, принц, ты у меня спляшешь ррат на горящих углях! Это ж хорошо ещё, что печать не на настоящей ауре — иначе её невозможно б было вывести… И когда, главное, успел-то, паршивец?!

Ну, ладно, вашество! Сегодня я поразвлекаюсь, а завтра, с новыми силами, возьмусь за ваше воспитание!

— Ну и ухмылка у тебя! — отвлёк меня от приятных размышлений голос Сита. Я ласково улыбнулась в ответ:

— Я просто представила твоего братца в ошейнике, привязанного к кровати. Только в ошейнике…

Мальчик опешил:

— Извращенка!

— Я? Что ты! Просто твой кузен был плохим мальчиком, — пропела я проникновенно, — Его нужно поучить… Ладно, это лирика! Переодевайся, принц! Никакого желтого! Никаких пастельных тонов! Ярко, броско и опасно!

— Всё равно не понимаю, как быть со стражей…

— О, это моя забота…

Для нашей весёлой прогулки Сит выбрал чёрно-золотой наряд. Я только улыбнулась: на что спорим, он не знает, что это цвета Правящих?

— Ох, Тан, — прошептал Сит восхищенно, рассматривая меня. Я улыбнулась и резко крутнулась, от чего алый шёлк изрезанных рукавов и юбки взлетел вверх.

— Нравится?

В глазах мальчика что-то мелькнуло:

— Да. Ты — богиня!

Я зябко передёрнула плечами. Очень смешно…

— Идём уж, чудо природы! Если б в этом мире были такие боги, как я, везде был бы сплошной дом для блаженных… или бордель.

— Знаешь, так и есть…

Спорить с данным утверждением было сложно, потому я просто взяла парнишку за руку и, применив лёгкую ментальную иллюзию, повела его по коридорам.

— Тан, ты не туда идешь! — уже на первом повороте постарался вразумить меня мальчик, — Нам к выходу надо!

— Сынок, поверь старой умной Тан. Иногда кажется, что она делает глупости, только потом эти глупости оборачиваются чем-то хорошим…

Сит, поморщившись на «сынка», покорно заткнул фонтан, и дальше мы крались молча, изредка по широкой дуге огибая стражников.

— Сит, — шепнула я, когда мы углубились в Императорское крыло, — Ты ведь с детства умеешь чувствовать потайные ходы, так?

— Откуда ты знаешь, даже спрашивать не буду! Тан, они все охраняются такой магией, что проще сразу прыгнуть в чан с кипящим маслом — мук меньше!

— Так, отрок, не треплись зря. Показывай свой ход!

Мальчик закатил глаза, но перечить мне не рискнул: покорно подвёл к большой картине, изображающей Солнечного Бога. От неё так и веяло сильными охранными чарами. Чтоб расплести такие, нужно просидеть над ними не один десяток часов, используя несколько артефактов, сложнейшие ингредиенты, обладать многовековым опытом в магии…

Я с мерзкой ухмылкой выудила из голенища высоких сапожек кинжал, купленный мной ещё в Лассате, и чуть-чуть уколола пальчик лезвием. Капелька крови сорвалась с руки и упала на защитное плетение. Тихое шипение — и от многослойного заклятья, которое разрабатывали несколько магов, осталось только неприятное воспоминание.

— Идём, ваше высочество, — хмыкнула я, безбоязненно отодвигая картину, — Кажется, по чистой случайности охранные чары возле этого хода износились!

— Да уж, нам так повезло…

Извилистый ход вывел нас за стену замка. Впрочем, так даже лучше — не придётся ещё чего-то придумывать…

— Солнце садится, — шепнул мальчик, и его слова, казалось, эхом отразились от каменных стен и пронеслись по округе. Сит, не ожидавший такого эффекта, вздрогнул. Я хмыкнула: