Алхимик - Коэльо Пауло - Страница 14
- Предыдущая
- 14/25
- Следующая
Спустя двое суток, когда путники укладывались на ночлег, Сантьяго взглянул на звезду, указывавшую им путь к оазису. Ему показалось, что линия горизонта стала ниже: в небе над пустыней сияли сотни звезд.
— Это и есть оазис, — сказал погонщик.
— Так почему же мы не идем туда?
— Потому что нам надо поспать.
Сантьяго открыл глаза, когда солнце начало вставать из-за горизонта. А там, где ночью сверкали звезды, тянулась вдоль пустыни бесконечная цепь тамариндов.
— Мы дошли! — воскликнул англичанин, который тоже только что проснулся.
Сантьяго промолчал. Он научился этому у пустыни, и теперь ему достаточно было просто смотреть на деревья. До пирамид было еще далеко. Когда-нибудь и это утро станет для него всего лишь воспоминанием. Но сейчас он жил настоящей минутой и радовался ей, как советовал погонщик, и пытался связать ее с воспоминаниями о прошлом и с мечтами о будущем. Да, когда-нибудь эти тысячи тамариндов превратятся в воспоминание, но в этот миг они означали прохладу, воду и безопасность. И так же, как крик верблюда в ночи мог означать приближение врага, цепочка тамариндов возвещала чудо избавления.
„Мир говорит на многих языках", — подумал Сантьяго.
„Когда время летит быстрее, караваны тоже прибавляют шагу", — подумал Алхимик, глядя, как входят в оазис сотни людей и животных. Слышались крики жителей и вновь прибывших, пыль стояла столбом, застилая солнце, прыгали и визжали дети, рассматривая чужаков. Алхимик понимал, что вожди племени приблизились к вожатому и завели с ним долгий разговор.
Однако все это его не интересовало. Много людей приходили и уходили, а оазис и пустыня пребывали вечными и неизменными. Он видел, как ноги царей и нищих ступали по этому песку, который, хоть и менял все время по воле ветра свою форму, тоже оставался прежним — таким, каким с детства помнил его Алхимик. И все-таки ему передавалась радость, возникающая в душе каждого путешественника при виде того, как на смену синему небу и желтому песку появляются перед глазами зеленые кроны тамариндов. „Быть может, Бог и сотворил пустыню для того, чтобы человек улыбался деревьям", — подумал он.
А потом решил сосредоточиться на вещах более практических. Он знал — знаки подсказали ему, — что с этим караваном прибудет человек, которому следует передать часть своих тайных знаний. Алхимик, хоть и не был знаком с этим человеком, был уверен, что опытным взглядом сумеет выделить его из толпы, и надеялся, что тот будет не хуже, чем его предшественник.
„Непонятно только, почему все, что я знаю, надо прошептать ему на ухо", — думал Алхимик. Вовсе не потому, что это тайны, ибо Бог щедро являет их всем своим чадам.
Алхимик находил этому одно объяснение: то, что подлежало передаче, есть плод Чистой Жизни, которую трудно запечатлеть в словах или рисунках. Потому что люди имеют склонность, увлекаясь словами и рисунками, забывать в конце концов Всеобщий Язык.
Новоприбывших немедля привели к местным вождям. Сантьяго глазам своим не верил: оазис оказался вовсе не колодцем с двумя-тремя пальмами, как написано в книжках по истории, — он был гораздо больше иных испанских деревень. И колодцев там было три сотни, а пальм — пятьдесят тысяч, а между ними стояли бесчисленные разноцветные шатры.
— „Тысяча и одна ночь", — сказал англичанин, которому не терпелось поскорее встретиться с Алхимиком.
Их тотчас окружили дети, с любопытством глазевшие на лошадей, верблюдов и людей. Мужчины расспрашивали, случалось ли путникам видеть бои, а женщины хотели знать, какие ткани и самоцветы привезли с собой купцы. Безмолвие пустыни воспринималось теперь как далекий сон — стоял неумолчный говор, слышался смех и крики, и казалось, что путники были раньше бесплотными духами, а теперь вновь становятся людьми из мяса и костей. Они были довольны и счастливы.
Погонщик объяснил Сантьяго, что оазисы всегда считались как бы ничейной землей, потому что населяли их в основном женщины и дети. Считалось, что они не за тех и не за этих, и воины сражались между собой в песках пустыни, оставляя оазисы как убежище.
Вожатый не без труда собрал всех и объявил, что караван останется в оазисе до тех пор, пока не стихнет межплеменная рознь. Путники найдут приют в шатрах местных жителей, которые окажут им гостеприимство, как велит Закон. После чего он попросил всех, у кого есть оружие, сдать его. Исключением не стали и те, кто охранял караван по ночам.
— Таковы правила войны, — объяснил он. — Оазис не может принимать солдат или воинов.
Сантьяго очень удивился, когда англичанин вытащил из кармана хромированный револьвер и отдал его сборщику.
— Зачем тебе револьвер? — спросил юноша.
— Чтобы научиться доверять людям, — ответил англичанин: он был очень доволен тем, что совсем скоро отыщет то, за чем пустился в путь.
А Сантьяго продолжал размышлять о своем сокровище. Чем ближе он был к осуществлению своей мечты, тем больше трудностей оказывалось на его пути. То, что старый царь Мелхиседек называл „новичкам везет", перестало действовать, а действовали, как он понимал, упорство и отвага человека, отыскивающего Свою Стезю. А потому он не мог ни торопиться, ни потерять терпение, иначе знаки, которые Господь расставил на его пути, могут так и остаться неувиденными.
„Господь расставил", — повторил он про себя, удивляясь этой мысли. До сих пор ему казалось, что эти знаки — часть мира, то же, что голод или жажда, поиски любви или работы. Он не думал, что это язык, на котором говорит с ним Бог, показывая, чего хочет от него.
„Не торопись, — сказал он себе. — Как говорил погонщик верблюдов, ешь в час еды, а придет час пути — отправляйся в путь".
В первый день все, включая англичанина, отсыпались с дороги. Сантьяго поместили в шатер с пятью другими юношами примерно его возраста. Все они были местные и потому очень хотели разузнать, как живут в больших городах.
Он уже успел рассказать им, как пас овец, и только собирался перейти к своей работе в лавке хрустальных изделий, как в шатер вошел англичанин.
— Все утро тебя ищу, — сказал он, вытаскивая Сантьяго наружу. — Ты мне нужен. Помоги мне найти Алхимика.
Двое суток они искали его поодиночке, полагая, что живет Алхимик не так, как другие, и очень вероятно, что в его шатре всегда топится очаг. Они бродили из конца в конец оазиса, покуда не поняли, что он гораздо больше, чем им казалось поначалу, — там было несколько сотен шатров.
— Целый день потеряли впустую, — сказал англичанин, присаживаясь возле одного из колодцев.
— Надо бы расспросить о нем, — сказал Сантьяго.
Однако англичанин колебался — ему не хотелось обнаруживать свое присутствие. Но в конце концов он согласился и попросил Сантьяго, который хорошо говорил по-арабски, навести справки об Алхимике. И юноша обратился к женщине, подошедшей к колодцу, чтобы наполнить водой бурдюк.
— Здравствуйте. Не знаете ли, где бы нам найти Алхимика? — спросил он.
Женщина ответила, что никогда не слышала о таком, и тотчас ушла. Правда, перед этим предупредила Сантьяго, что он должен уважать обычай и не обращаться к замужним женщинам, одетым в черное.
Разочарованию англичанина не было предела. Проделать такой путь — и все впустую! Юноша тоже был огорчен за него — ведь и его спутник искал Свою Стезю. А в этом случае, по словам Мелхиседека, Вселенная приходит на помощь человеку, делая все, чтобы он преуспел. Неужели старый царь ошибся?
— Я раньше никогда не слышал об алхимиках, — сказал он. — А то бы постарался тебе помочь.
Глаза англичанина сверкнули.
— Ну конечно! — вскричал он. — Здесь никто не знает о том, что он Алхимик! Надо спрашивать о человеке, который может вылечить любой недуг!
К колодцу подошли несколько женщин в черном, но Сантьяго, как ни просил его англичанин, не задал им вопроса. Но вот наконец появился и мужчина.
— Вы не знаете здесь человека, который лечит все болезни? — спросил юноша.
- Предыдущая
- 14/25
- Следующая
