Давай поиграем (СИ) - Алмазная Анна - Страница 20

   - И все равно меня любила.

   - Может, это не любовь? - игриво ответила Аланна, проводя подушечками пальцев по губам Рэми. - Может, это проклятие? Но я счастлива так, как никогда в жизни. Если ты уйдешь, что у меня останется?

   Рэми ничего не ответил. Вплетя пальцы в волосы Аланны, он остановил слова властным поцелуем.

   А за окном бушевала буря. За окном... не внутри. Миранис прав, у него есть ради чего жить, ради чего сопротивляться. У вождя нету.

   От воды шел ароматный пар, и принц, расслабившись, закрыл глаза, наслаждаясь ванной.

   - Ты сам запретил Рэми подходить к сестре до свадьбы, - сказал Лерин. - А что если он опять обезумеет? И навредит Алане?

   "И все-таки он не выдержал и спросил", - лениво подумал Миранис, откидывая голову, чтобы хариб смог смыть с его волос мыльную пену.

   - Ох, Лерин, не знаешь ты силу любви, - промурлыкал Кадм. - С такой девушкой, как Аланна, никакое безумие не страшно.

   - Достаточно, Кадм, - оборвал его Миранис. - Но ты прав. Рэми надо было укрепить щиты и близость с моей сестрой с этим отлично справится. Не смотри на меня, Лерин, не забывай, что Аланна - невеста Рэми. Да и все меняется...

   - Что заставило тебя изменится? Мир, ты сам не свой, с тех пор, как сходил к прорицательнице. Что тебе сказала Ниша?

   - Ничего особенного.

   Она не сказала, она сделала. Она душу перевернула.

   В ту ночь Мир так и не смог уснуть...

   Крики Рэми услышал еще в коридоре. Он с удовольствием бы развернулся и ушел в свои покои, но стоявшие у дверей дозорные без приказа отворили двери в покои принцессы, впуская телохранителя внутрь.

   Значит, хариб не ошибся и принц все же здесь. Иначе без доклада Рэми бы не впустили. Да и хотел ли он, чтобы его пускали?

   Шевельнулся было стоявший у дверей Кадм, но, заметив Рэми, кивнул, едва заметно улыбнувшись. Видимо, скандал его только забавлял, хотя Рэми сразу же вогнал в краску.

   - Ты не можешь!

   Растрепанная Калинка гордо выпрямилась перед принцем, высоко задрав подбородок. Горели румянцем ее щеки, полыхал в светло-карих глазах гнев, катились по щекам крупные слезы. Отчаяние, скорее почувствовал, чем увидел Рэми.

   - Да что ты? - холодно усмехнулся Миранис, указав Рэми на место у окна. Телохранитель подчинился, Лерин поклонился принцу, принцессе, кивнул Кадму и, не обращая ровно никакого внимания на Рэми, вышел. Что же, ожидаемо. Седой так и не принял нового телохранителя, предпочитая держаться с Рэми холодно. Впрочем, Рэми и настаивал. Он не любил навязываться. Да и в том пока не нуждался, скорее, наоборот, это именно ему не давали покоя.

   - Не могу? - переспросил принц. - Скажи, родная, разве я яро сопротивлялся и не хотел ехать в страну "варваров"? А теперь, за один день, ты полюбила Виссавию? А позволь тебе не поверить!

   - Как ты можешь! - внезапно залилась слезами Калинка. - Как! Дома? Это у тебя - дом! А у меня? Мать? Прыгает из постели в другую! Отец? Топит стыд в вине! Не смотрят оба, с кем пьют, с кем спят. Лучше здесь, чем все время выслушивать: "Почему платье открыто? Почему волосы не прибраны? Почему мало краски на носу?" Здесь люди не играют. Они настоящие, понимаешь?

   Мир слегка побледнел, и Рэми почувствовал, что тот колеблется. Кадм чуть шевельнулся, укрепляя щиты наследника. И правильно - нельзя было дать гневу Мираниса ранить Калинку.

   Впрочем, это был не только и не столько гнев, сколько печать. Вынув из кармана кружевной платок, принц отер слезы Калинки, и в карих глазах девушки засветилась надежда. Но Мир заставил принцессу сесть в кресло, и, присев на стоявший рядом столик, продолжил, смотря не на Калинку, на Рэми:

   - Ты просто непроходимо глупа.

   Рэми вдруг почувствовал, что не совсем уже Калинку убеждает принц. Не совсем для нее подыскивает слова, и не совсем над ней издевается.

   - Виссавийцы и настоящие? - засмеялся принц. - Наши кассийцы красят тела. Эти - души. Как ты думаешь, что хуже?

   Рэми знал ответ. Знал, кто хуже. И уже давно выбрал. Но принцесса выбрала иначе:

   - Говоришь так, потому как зажрался! - вновь закричала она, вскочив с кресла. Принц даже не пошевелился, встретив принцессу равнодушным, насмешливым взглядом.

   - Ты всего лишь избалованный мальчишка! - зашипела Калинка. - Ты горя-то и не видел. Ты единственный сын, оттого самый любимый, самый опекаемый. Ты наследник! А у меня пять сестер. И два брата! Слышишь? Что мне светит в твоей Кассии?

   - Выражения подбирай! - холодно ответил Мир. - Ты - архана, принцесса, а ругаешься, как уличная торговка.

   Рэми бы заткнулся. Сразу. Редко в глазах Мира появлялась сталь, но если уж появлялась...

   Но Калинка ничего не боялась. Она бросилась к принцу, замолотила кулачками по его груди и заревела. Горько, истерично.

   Мир посмотрел ненавидяще на Рэми и вдруг обнял Калинку, и вдруг, прикусив губу, обнял тонкую девичью талию, прижав кричавшую Калинку к вышитой серебром тунике.

   - Почему? - рыдала в объятиях принца девушка. - За что? Что там? Что? Отец в долгах... Братья из игорных домов не выходят... Нормальные на меня и не смотрят. А тут... стать женой вождя Виссавии! Мир, хороший мой, родной... смилостивься! Прошу тебя, смилостивься! Я сгнию заживо дома, понимаешь?

   - Не понимаю, - неожиданно мягко ответил принц, гладя рыжие волосы. - В твоем возрасте девушки о любви думают, а ты - о власти.

   - О любви? - взвыла Калинка. - О какой любви? Есть она? Была у меня "любовь"! И поцелуи... по углам были и томление, и бессонные ночи! Как дура растаяла. Но подружка красивее оказалась, да побогаче, вот и вся любовь... Они муж и жена, а я...

   - А ты стала циничной. Не надо.

   - По мне лучше циничной, чем дурой, - оттолкнула Мира Калинка. - Никаких "домой"! Даже не думай. И плевать мне, что ты наследный принц - на этот раз меня не сломаешь.

   - Силком потяну, но сестру...

   - Ага! Вспомнил! Про кровь общую вспомнил! Где ты раньше был?

   - Калинка, пойми - вождь тебя не хочет.

   Калинка сглотнула, гнев ее, энергия, бившая недавно ключом, вдруг исчезли. Она оттолкнула Мира, отшагнула назад и вдруг пошатнулась, в полуобмароке упав на руки подоспевшего Рэми.

   Телохранитель ее понимал. Растирал холодные ладони и думал, как сложно гордой архане, дается горькое знание - ее отвергли. В который раз - предали.

   - Он даже не видел меня, - шептала Калинка, не замечая, как катятся по ее щекам крупные слезы. - Не верю. Не верю, что вождь Виссавии способен кого-то оттолкнуть, даже не увидев. Не посмотрев в глаза. Они же целители. Сердца лечат, а сами их ломают? Этого быть не может. Не может. Что ты ему наговорил?

   - Мне ничего не пришлось наговаривать, - устало ответил принц. - Он не хочет видеть ни тебя, ни меня. Я наследный принц Кассии, я больше не могу ждать.

   - Если мы здесь не для моего замужества, то зачем?

   - Это уж дело не твое...

   Калинка, оттолкнув протягивающего ей чашу с водой Рэми, вдруг вскочила с кресла, распахнула боковую дверь, вбежала внутрь. Там она бросилась, не раздеваясь, на кровать и разрыдалась, а Мир, осторожно прикрыв дверь, некоторое время стоял неподвижно, глядя в огонь.

   - Когда мы вернемся, я найду для нее нормального жениха, - сказал он вдруг. - Нормального, а не этого виссавийского ублюдка.

   - Это мой дядя, - неожиданно даже сам для себя напомнил Рэми.

   - Я знаю. Но все равно - ублюдок. Останешься со мной, Рэми!

   Странный приказ и непонятный. Но Рэми, как и всегда, не спрашивал.

   У покоев принца Кадма сменил зевающий Тисмен. Наверняка, опять не спал всю ночь, наверняка опять времени даром не терял, вновь препарируя какую-то зверюшку. И любимец за ним следовал другой - на этот раз достаточно симпатичный, похожий на серый комок шерсти, с острой, увенчанной круглым носом мордочкой. Росточком звереныш не вышел: размером он был чуть больше обычной крысы, зато глазки его казались живыми, умными и понимающими.