Гильотина в подарок - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/86
- Следующая
Это можно было понимать по-разному. Или осведомитель почувствовал за собой слежку, или просто хотел увести Константина в более укромное место.
Еремин видел, как тот повернул в сторону площади Восстания. Через пару минут он тоже покинул «магазин не для бедных».
Человек в жилетке прогуливался, демонстрируя полнейшее спокойствие. Еремин перешел на другую сторону улицы. Так легче вести наблюдение.
Тот неожиданно шмыгнул во двор. Константин замедлил шаг, внимательно изучая обстановку…
– К чему такие предосторожности? – говорил он человеку в жилетке через двадцать минут, сидя на скамейке во дворе, в тени раскидистого клена.
У того все лицо было в движении: ходили по скулам желваки, прыгал кадык от частого глотания слюны, бегали под кустистыми бровями черные глазки.
– Хорошо вам говорить. А за мной уже третий день кто-то ходит.
– А машина?
– В ремонте.
Еремина мало интересовали проблемы шестерки. Он не для того назначил ему встречу, чтобы вдаваться в подробности его существования. Существуешь – и слава Богу. А нет тебя – найдем другого. Следователь никогда не испытывал жалости к своим клиентам. Правда, и клиентура у него была специфическая. Он всегда помнил, что жертва и преступник в любую минуту могут поменяться ролями, и смотрел чаще всего на жертву с цинизмом.
– Ты слышал что-нибудь о журналисте Шведенко? – взял он в оборот осведомителя.
– Только то, что есть такой журн и что есть у него царапалки. Больше ничего. Я вообще журнами не интересуюсь.
– А они тобой? – усмехнулся Еремин.
Человек в жилетке насупился, как снегирь на морозе.
– Ладно, не обижайся, – похлопал его по колену следователь. – Этот Шведенко на днях исчез. Похоже, его убили. Я полистал сегодня газеты. Понимаешь, о чем я? Он, конечно, многих пытался достать своими, как ты выразился, царапками, да только не очень-то у него получалось. Он наезжал и на твою братву, и на чеченцев с азербайджанцами, но все это слишком мелко, чтобы им мстить. Единственно кого он по-хорошему зацепил, это малыши. И они отреагировали должным образом. Подложили ему в машину взрывчатку. Это было в феврале. Шведенко отделался легким ушибом. С тех пор он остепенился. Но прекратилась ли охота на него? Короче, мне нужно встретиться с кем-нибудь из малышей.
– Легко сказать! Эти суки никого к себе не подпускают!
– Подумай хорошенько. А я пока закурю.
Он знал, что поставит осведомителя в затруднительное положение, но никак не думал, что тот так горячо примется его отговаривать.
– Вряд ли это малыши. Они все делают открыто. У них задача – утвердиться…
– Я не нуждаюсь в твоих комментариях!
– Но это может стоить мне жизни! Если братва узнает, что я вхож к малышам! О чем угодно просите, только не об этом!
– Если ты не сделаешь этого для меня, то братва получит о тебе более интересные сведения.
Еремин заранее приготовился к шантажу, хотя и презирал подобные методы. Но слишком уж безнадежной была ситуация.
– Когда вы хотите встретиться? – опустив голову, пробурчал человек в жилетке.
– Сегодня.
– Это невозможно…
Он обхватил голову руками, безжалостно вцепившись в жидкие волосы.
Еремин только усмехнулся, сочтя позу осведомителя излишне трагической.
Авторитет малышей забил стрелку в половине восьмого в одном из центральных ресторанов города. Об этом следователю сообщил сладкий девичий голосок. Еремин даже поначалу растерялся от этого сообщения. Однако успел задать вопрос:
– Как мне его узнать?
– Не волнуйтесь. Вас проводят. – Она была чрезвычайно предупредительна и на прощанье прощебетала: – Чао!
После утреннего разговора с осведомителем Константин сомневался в успехе задуманного. Вообще-то Еремин не очень болел за это дело. В финансовую стабильность своего друга-писателя он не верил. К журналисту особой симпатии не испытывал. Правда, жена журналиста ему понравилась. Толковая женщина и недурна собой. Надо подготовить ее к тяжелому удару. Как-то смягчить его. Ему вчера показалось, что надежда в этой хрупкой женщине уже не теплится. И все-таки человек всегда надеется до последнего. И правильно делает. И Константину здорово запали в душу слова Василины, оброненные на прощанье. «Теперь я верю, – сказала она Полежаеву, – что герой твоих романов – не выдумка». Что ж, придется оправдывать доверие. Хотя дело почти тупиковое. Он уверен на все сто, что журналист мертв. Если убийство заказала мафия, то до правосудия вряд ли дойдет. Тогда его задача – отыскать труп, чтобы захоронить его по-христиански.
– Хорош за упокой! – сказал он себе. – Пора подумать о приятном!
Писатель, сам того не подозревая, преподнес вчера следователю царский подарок, найдя эту французскую газетенку! Кто бы мог подумать, что гувернантка Оля не только жива, да еще и нанимается снова в гувернантки! Теперь она хорошенько подумает, прежде чем устраиваться в дом к новому русскому.
Ему не терпелось позвонить ей уже вчера, хоть он и вернулся домой во втором часу ночи. По правде говоря, думая об этой мимолетной девице, «железный Еремин» давал сбой. Он редко на кого-то западал, но уж если случилось с ним такое несчастье, то девице суждено было надолго оставаться в заточении в его железном сердце. Гувернантка Оля провела там целых два месяца, и пора бы ей уже на свободу, да вот удружил Антон Борисович!
Рука потянулась к аппарату, и указательный палец утонул в омуте первой же цифры.
– Ее, наверно, нет дома, – оправдывался перед собой застенчивый детектив. – Газета была не вчерашняя. Она уже получила работу и возится сейчас с каким-нибудь малышом.
Сразу в памяти возник загородный дом Грызунова. Страшная детская с задушенным в постели мальчиком. Гостиная с антикварной мебелью.
Подумалось: «Не в том ли магазине отоваривается Сергей Анатольевич, где я рассматривал сегодня комод?»
Все это были уловки, попытки запутать самого себя. Нет, по ночам ему не снились задушенные мальчики. Но нераскрытое дело иногда начинало как бы вертеться в голове по новому кругу, занозить душу.
– Пусть из меня никудышный любовник, но свои профессиональные обязанности я знаю назубок!
Он бодро набрал пять цифр, а на шестой как-то сник.
– Позвоню после ресторана. Будет еще не поздно.
Презирал себя за малодушие, но ничего не мог поделать. Выпил на дорожку чаю и пожелал себе удачи.
К ресторану подъехал минута в минуту. Молоденький швейцар с подвешенной к лицу улыбкой расшаркался перед ним. Метрдотель провел через полупустой зал и усадил за столик для двоих.
«Неужели знают меня в лицо? А чему я удивляюсь? У них своя контрразведка. Имеются досье. Это у солидных. И у малышей? Вот так новости! Будем знать теперь».
Чтобы не ударить лицом в грязь, он заказал телятину в винном соусе, а из напитков – минералку («У чекиста должна быть холодная голова!»). Заранее прикинул, что финансы позволяют ему даже оставить чаевые официанту.
Еремин нервничал. На часах без двадцати восемь, а он до сих пор в одиночестве пьет минералку.
«Эти господа обычно не опаздывают. Уж не перепутал ли я заведеньице? А может, ихняя девка чего-то напортачила?»
Метрдотель, наверняка умевший читать по глазам, приблизился к его столику и ласково предупредил:
– Не волнуйтесь. Шеф будет с минуты на минуту.
Еремин приступил к телятине.
Шеф оказался невысоким юнцом в смокинге, с красивым, интеллигентным, немного даже девичьим лицом. И при этом – баки под Элвиса Пресли на смуглых щеках. Еремин в душе позавидовал его средиземноморскому загару.
– Извините, что заставил вас ждать. Срочные дела.
Он заказал официанту что-то из омара, скорее всего, для поддержания компании, и тоже обошелся без спиртного.
Пока юный авторитет делал заказ, Константин внимательно разглядывал его тонкие аристократические пальцы с единственным перстнем (золото, сапфир, бриллианты) и диву дался, какими редкими птицами пополняется фауна нашего преступного мира.
- Предыдущая
- 16/86
- Следующая
