Гильотина в подарок - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/86
- Следующая
– Вы плохо выжимаете тряпку! – начал он ломать комедию перед ее подругами и перед случайно проходившими мимо педагогами. – Только грязь размазываете!
Утопив половую тряпку в ведре, она выпрямилась и с испугом посмотрела на него. Ведь они договорились не подходить друг к другу в училище вне уроков. Она поправила локтевым сгибом непослушную челку и развела в стороны мокрые руки. В такой позе она напоминала трогательного, беззащитного пингвина. У Полежаева почему-то защемило сердце и навернулись слезы. Может, от бессилия, от невозможности что-то менять в этом мире и в собственной судьбе.
– Я вас хотел попросить, Василина, – резко сменил он тон, – чтобы вы предупредили всех, что завтра двух пар первых пар не будет. И факультативы на этой неделе отменяются. Я заболел.
Он никак не мог заставить себя повернуться и уйти. Она скосила глаз.
– Антон Борисович, я готовлюсь в институт, – ухватилась она за соломинку. – Мне нужна ваша помощь.
– Приходите ко мне завтра домой. Часов в девять. У вас ведь не будет первых двух пар.
– Хорошо. Я приду! – Даже для усердной абитуриентки она слишком горячо обрадовалась.
Он только опустил голову, чтобы не показать всем своей счастливой улыбки. Нечаянно наткнулся на ведро. В черной мутной воде полоскались их лица.
Вечером жена объявила, что у дочери поднялась температура, и она тоже идет на больничный – по уходу.
Вот тут-то и начались его муки. В девять утра явится Василина, и они столкнутся с женой лицом к лицу. Жена, конечно, сразу все поймет. Здесь много ума не надо. И что дальше?
Он не думал в те минуты о выборе. Жена и дочь – это святое… Но жалел он лишь о том, что из-за своей тупости навсегда потеряет Василину. Столь дорогую его телу игрушку!
– Тебя что-то мучает. Я вижу. Говори! – Жена не без глаз. Она видит насквозь. А заподозрив что-то, не упустит, вывернет наизнанку!
– Я болен, – напомнил Антон.
– Неправда. Это муки не телесные! У тебя что-то на душе.
– Вот и не лезь в душу!
– Ты расстроился, когда узнал, что я не пойду на работу. Ты кого-то ждешь в гости?
– Возможно, меня придут проведать мои ученики. У них ведь нет первых двух пар.
– Больше им делать нечего! Разве что какая-нибудь сердобольная соплячка заявится! Ты ее ждешь?
– Кого?
– Тебе лучше знать.
А ведь это был первый звоночек. Он почувствовал тогда, как боится жену. Боится и пресмыкается.
Всю ночь Антон не сомкнул глаз. Ему было жалко Васю. Уж кто-то, а Маргарита, его жена, сумеет отделать соперницу так, что мало не покажется.
Он вспомнил, как на первом курсе университета возвращался домой со своей сокурсницей, девушкой скромной и некрасивой. Им было по пути, и они всю дорогу спорили об аккмеистах. В пылу спора он не заметил возле подъезда своего дома Маргариту, тогда еще невесту, и прошел мимо. Сокурсница жила в соседнем доме, и он часто ее провожал.
Разгневанная Маргарита появилась в самый неподходящий момент, когда он чмокнул дурнушку-сокурсницу в щеку, чтобы восстановить мир. При виде невесты он растерялся.
– Что же ты нас не познакомишь?
Антон назвал имя сокурсницы и представил Маргариту. Та в усмешке скривила рот и громко обратилась к жениху:
– Так вот она какая? А ты говорил – страшная. Зря, между прочим. Абсолютно зря.
Такой позор запоминается на всю жизнь. Бедная дурнушка потом все годы учебы избегала общения с ним.
Уже в семь Полежаев был на ногах. Сидел на кухне. Курил. А еще он молился. Просил Бога не сталкивать Маргариту с Василиной. Он сам оборвет греховную связь. Как выйдет с больничного, так и оборвет.
Время никогда еще не казалось таким тягучим. В восемь проснулась жена и сразу села на телефон – вызывать врача для дочки.
– Что, не спится? – заглянула она к нему. – Ждешь свою красавицу? Пусть только придет. Я вам устрою.
– Кто сомневается? – попробовал он заискивающе улыбнуться. Получилось. Чуть не стошнило. – Только никто не придет.
– Посмотрим.
Предупредить Василину он никак не мог. Разве что сделать ей знак из окна. Но для этого надо постоянно смотреть в окно, и тогда уж будет совсем понятно, что он кого-то ждет. К тому же Маргарита следит за каждым его шагом. Может быть, выйти в магазин или в аптеку, а там уж дождаться Василину на автобусной остановке?
– Может, я в магазин схожу? У нас молока нет.
– Куда ты с температурой? – язвительно напомнила она. – Врач уйдет, тогда я пойду в аптеку и заодно куплю молока.
Пришлось снова ждать. Последние полчаса он так нервничал, что даже Маргарита за него испугалась.
– Что ты так переживаешь? Придет и уйдет твоя красавица. Делов-то! Или у тебя с ней серьезно? Говори!
– Отстань! Никого у меня нет! Это твоя воспаленная фантазия!
– Что ж руки-то трясутся? Срываешься на крик? Как хоть зовут ее? Теперь-то уж зачем скрывать? Ведь все видно. Неужели ты дошел до такой низости, что связался с малолеткой, своей ученицей? Гнать надо в шею такого учителя! – взвизгнула жена, а потом по-хорошему предложила: – Давай рассказывай, Антон. Тебе же потом лучше будет. Вот увидишь.
А может, она права? Действительно будет лучше, если отнимут игрушку? Вася – это уже роскошь. Ее сбитое тело с гладкой эластичной кожей так отличается от располневшего, желеобразного тела жены. И все же…
Только он хотел раскрыть рот, как зазвонил телефон.
– Не трогай! Это мне звонят! Из училища…
Бросился к аппарату. Схватил трубку.
– Да!
Маргарита стояла рядом, скрестив на груди руки. Ее побледневшие губы нервно вздрагивали.
– Антон Борисович? – услышал он знакомый, немного высокий для данной ситуации голосок.
«Ах, какая умница! Решила сначала позвонить! С такой не пропадешь!»
– Валентина Петровна?! – вскрикнул Полежаев. – Вас плохо слышно!
– Что-то случилось? Ты не один? – сразу догадалась Василина.
– Нет. Ничего не надо, Валентина Петровна! (В этот момент жена стала вырывать у него трубку.) Спасибо за беспокойство! До свидания!
Трубку она у него все-таки вырвала, но свободной рукой он успел нажать на рычаг.
– Какой же ты подлец!
Он впервые видел Маргариту в таком гневе.
– Это всего лишь завуч. – Антон усмехнулся, окончательно успокоившись.
И в тот же миг его улыбающуюся физиономию сотрясла оглушительная оплеуха.
– Думаешь, я не слышала, как пищала эта соплячка? Завуч! Валентина Петровна! Так я тебе и поверила!
Он лег в постель. Щека горела.
«И поделом. Пора остепениться. Все. Решено. Выхожу с больничного – и гудбай, май лав! А Вася – умница! Молодчина! Подстраховалась. Надо будет закатить прощальный ужин. В последний раз насладиться и завязать…»
Прощальный ужин получился скучным. Она вела себя отчужденно. Впервые не дала себя раздеть.
– Знаешь, после этого случая, когда едва не нарвалась на твою жену, я много думала. Ведь я разрушила семью.
– Неужели? – хлопнул он в ладоши. – Вот так новость! Ты только сейчас это поняла?
Василина не ответила. Она закрыла ладонями лицо и горько заплакала. Совсем как маленькая. Только этого еще не хватало!
– Успокойся! – Он тяжело вздохнул, показывая, как неприятно ему происходящее. – Мою семью тебе никогда не разрушить! И никому другому. Я люблю Маргариту. И Дашку люблю – Он произнес это как заклинание, клятву самому себе – чтобы труднее было нарушить ее.
– Как же я буду без тебя? – сказала она под конец. – Я покончу с собой.
– Перестань. Время лечит.
Время их размолвки оказалось недолгим. Недели три он гордился собой. Не у каждого хватит силы воли отказаться от такой девушки. Он видел, как Василина нравится своим ровесникам. Парни так и увиваются вокруг нее. Но угрызениями совести Антон Борисович не мучился.
Она пришла на один из факультативов по зарубежной литературе. Он рассказывал о норвежском писателе Кнуте Гамсуне. Рассказывал увлеченно. Уж больно незаурядной была личность норвежца. Полежаев принес книгу «Плоды земли» двадцать третьего года издания и поведал длинную историю приобретения данного раритета.
- Предыдущая
- 11/86
- Следующая
