Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф - Страница 22
- Предыдущая
- 22/43
- Следующая
Я не спешил, переваривая обед и пытаясь разобраться в той мешанине сведений и событий, которые обрушились на меня за последние несколько часов. Если Амбер действительно был некогда создан Дворкином в процессе восстания против Двора Хаоса, значит, все мы родственны тем силам, что теперь стали нашими врагами. Было, разумеется, нелегко решить, насколько можно верить словам Дворкина. И все же черная дорога действительно брала истоки где-то во Дворе Хаоса и, очевидно, являлась непосредственным результатом ритуала, проведенного Брандом на основе знаний, которые он получил у Дворкина.
К счастью, пока что большая часть повествования Дворкина не была жизненно важной с практической, сиюминутной точки зрения. И все же я испытывал весьма смешанные чувства, например, относительно своего возможного происхождения от Единорога…
– Корвин!
Я натянул поводья. Остановился, сосредоточился, подготавливаясь к контакту, и передо мной возник Ганелон.
– Я здесь, – откликнулся я. – А где ты раздобыл колоду? Да еще научился ею пользоваться?
– Я еще в тот раз прихватил одну из ящика в библиотеке. Решил, что неплохо иметь возможность связаться с тобой в случае острой необходимости. А научился у вас же: просто делал то же самое, что ты и все остальные, – внимательно смотрел на Козыри, думая о том, кто на ней изображен, и пытался мысленно связаться с этим человеком.
– Мне бы надо было давно раздобыть для тебя наши карты, – сказал я. – Это просчет с моей стороны, который, к счастью, ты сам и исправил. Ты сейчас просто тренируешься, или что-нибудь все-таки произошло?
– Произошло, – ответил он. – Ты сейчас где?
– Если повезет и дальше, то пока что я спускаюсь с горы тебе навстречу.
– С тобой все в порядке?
– Да.
– Прекрасно. Тогда продолжай спускаться. Я, пожалуй, лучше не буду пробовать перетаскивать тебя сюда с помощью этой штуки. Не настолько все срочно. Значит, мы скоро увидимся?
– Да.
Ганелон прервал контакт, и я отпустил поводья, продолжая свой путь. В какой-то момент я почувствовал легкий укол досады из-за того, что он не попросил колоду у меня. Но потом вспомнил, что отсутствовал больше недели (по времени Амбера), и он, возможно, начал волноваться. Скорее всего он был совершенно прав, что не стал обращаться за помощью к кому-либо еще.
Спуск происходил вполне успешно, вот только мой конь, чье имя, между прочим, было Барабан, настолько радовался, вновь оказавшись на свободе, что все время норовил свернуть куда-нибудь в сторону. Впрочем, мне было достаточно лишь изредка подправлять его поводьями. Вскоре впереди завиднелся лагерь. К этому времени я окончательно понял, что очень скучаю по Звезде.
В лагере меня встретили изумленными взглядами и криками приветствия. Потом воцарилась почти полная тишина, и всякая деятельность прекратилась. Неужели они считали, что я явился поднимать их в поход?
Ганелон вышел мне навстречу, не успел я спешиться.
– Быстро ты, – заметил он, хлопая меня по плечу. – Хорошая у тебя лошадка.
– Неплохая, – согласился я, передавая поводья его адъютанту. – Ну, какие новости?
– Видишь ли… – начал Ганелон, – недавно я говорил с Бенедиктом…
– Какое-то движение на черной дороге?
– Нет, дело совсем не в этом. Он просто приезжал повидаться со мной после того, как вернулся от своих друзей Теки, и рассказал, что с Рэндомом все в порядке, что он идет по следу, который непременно должен привести его к Мартину. Потом мы говорили о чем-то совсем ином, и вдруг Бенедикт попросил меня сообщить ему все, что я знаю о Даре. Рэндом уже рассказывал ему, как она прошла Образ, и он решил, что пора и ему хоть что-то узнать о ней поподробнее, поскольку слишком многие, помимо тебя, знают о ее существовании.
– И что же ты ему поведал?
– Все.
– Включая и мои предположения, возникшие после посещения Тир-на Ног-та?
– Именно так.
– Ну ладно. И как он это воспринял?
– Очень разволновался. Или скорее обрадовался. Да пойдем, сам с ним поговоришь.
Я кивнул, и мы направились к палатке Ганелона. Он отодвинул в сторону полог и вошел внутрь. Я следом.
Бенедикт сидел на низеньком стульчике рядом с походным сундуком, на котором была разложена карта, и вел по ней длинным металлическим пальцем блестящей скелетообразной руки, обхватывавшей обрубок его собственной конечности серебряным широким браслетом. Это была та самая рука, которую я привез ему из Небесного Города, и она была так ловко прилажена к культе, прятавшейся в рукаве коричневой рубахи, что эта внезапная перемена в его облике заставила меня на минуту содрогнуться, так сильно он был похож на того призрака, которого я встретил. Бенедикт поднял глаза мне навстречу и приветливо махнул рукой – с детства знакомый жест, – а потом улыбнулся широкой и ласковой улыбкой, какой я давненько у него на лице не видел.
– Корвин! – сказал он, вставая мне навстречу и протягивая руку.
Я заставил себя пожать ее – то самое устройство, что чуть не убило меня. Однако Бенедикт, казалось, ни о чем дурном и не помышлял и вообще смотрел на меня куда добрее, чем еще совсем недавно. Я сделал вид, будто не заметил того, что его новая рука такая холодная и угловатая, и только выразил удивление, причем совершенно искреннее, как отлично он научился управляться ею за такой короткий срок.
– Я должен принести тебе свои извинения, – сказал Бенедикт. – Я был несправедлив к тебе. Прости. Мне очень жаль.
– Да ладно, – ответил я. – Чего уж там, все понятно.
Он на минутку обнял меня, и мою веру в то, что между нами наконец-то снова все наладилось, омрачала сейчас лишь чересчур сильная хватка мертвых пальцев на моем плече.
Ганелон радостно захихикал и притащил еще один стул, поместив его по другую сторону сундука. Мое раздражение по поводу его чрезмерной болтливости уже улеглось, особенно после того приема, который оказал мне Бенедикт. Я не мог припомнить, когда еще видел своего брата в столь прекрасном расположении духа; а Ганелон был явно доволен тем, что ему удалось нас помирить.
Я улыбнулся и сел на предложенный мне стул; потом отстегнул Грейсвандир и повесил его на один из шестов, подпиравших палатку. Ганелон извлек откуда-то три стакана и бутылку вина. Расставляя стаканы и наполняя их вином, он заметил:
– Пытаюсь отплатить тебе за дружеский прием, оказанный мне в твоей палатке той ночью, в Авалоне.
Бенедикт взял свой стакан – металл еле слышно звякнул о стекло.
– Должен отметить, что в этой палатке гораздо спокойнее, – сказал он. – Разве я не прав, Корвин?
Я кивнул и поднял свой стакан:
– За этот покой. Да пребудет он всегда.
– Знаешь, – произнес Бенедикт, – я впервые за долгое время получил возможность поговорить с Рэндомом. Он сильно переменился.
– Это верно, – кивнул я.
– Теперь я куда больше склонен доверять ему, чем когда-либо. Мы столько успели обсудить после того, как уехали от Теки.
– И куда же вы направлялись?
– Текис сообщил, что, судя по некоторым намекам Мартина, тот собирался убраться поглубже в Тени – в город кубиков, Хират. Мы направились туда и обнаружили следы пребывания Мартина. Он действительно проезжал этим путем.
– Мне Хират не знаком, – заметил я.
– Это город из кирпича и камня, крупный торговый центр на перекрестке нескольких караванных путей. Там Рэндом добыл новые сведения о Мартине, согласно которым ему предстояло ехать на восток и еще глубже в Тень. Мы с ним расстались в Хирате, ибо я не хотел надолго покидать Амбер. Кроме того, у меня была и чисто личная причина: Рэндом рассказал мне, что видел, как Дара шла по Образу в день той битвы…
– Да, – подтвердил я, – она прошла Образ. Я тоже ее видел.
Бенедикт кивнул:
– Рассказ Рэндома произвел на меня большое впечатление. Я не мог не поверить, что он говорил мне правду. Но если все так и было, то, возможно, прав и ты. И теперь мне просто необходимо выяснить, на чем основаны утверждения Дары относительно нашего с ней близкого родства. Ты некоторое время был недосягаем, так что я явился к Ганелону – это было несколько дней назад – и заставил его рассказать мне все, что он знает о Даре.
- Предыдущая
- 22/43
- Следующая
