Леди-киллер - Коул Мартина - Страница 20

Хорошо, что скоро Рождество! Ему необходим отдых. Столько было волнений за последние несколько месяцев!

Уже у самой больницы Кэйт по просьбе Келли рассказала все, что ей сообщили по телефону: у Мэнди тяжелые травмы черепа и ее оперируют. В детали она вдаваться не стала, не было времени.

В приемной травматологического отделения Кэйт объяснила дежурной сестре, кто они такие. Надо заметить, что сестры в приемных покоях — особая порода людей. Дежурная спустила очки на нос, такой плоский, что его почти не было видно, и устремила взгляд на представших перед ней мужчину и женщину. Ее редкие волосы были собраны в такой пучок, что кожа на висках натянулась и глаза стали раскосыми, как у китайцев. Представив себе эту мымру в китайском халате и башмаках на деревянной подошве, Кэйт чуть не прыснула от смеха.

— Повторите, пожалуйста, фамилию больного!

— Мэнди Келли. Я детектив-инспектор…

Женщина подняла свой пухлый палец.

— Извините, но у меня есть еще вопросы.

По мере того как Патрик наблюдал эту сцену, лицо его все больше и больше мрачнело. Сестра старательно набирала фамилию Мэнди на компьютере.

— Каким образом ее сюда доставили?

— Простите? — Кэйт уже начинала терять терпение.

— Я спрашиваю: на чем ее сюда доставили? На «скорой помощи», на частной машине…

Келли выступил вперед и уставился на очки старой мымры.

— Она, мать твою… на автобусе прикатила! С разбитой башкой. При ней два врача «Скорой помощи» и чокнутый санитар! Торчишь тут и ни хрена не видишь! Чем трепаться, скажи лучше, где моя дочь! А то как бы самой не пришлось вызывать «скорую»!

Рот сестры уподобился букве «о». На шум вышла из своего кабинета молоденькая медсестра.

— Вы мистер Келли?

Патрик кивнул и резко выпрямился, будто аршин проглотил.

— Где моя дочь? Я хочу ее видеть!

— Ваша дочь в операционной. Пойдемте, я провожу вас в комнату ожидания.

Келли и Кэйт последовали за сестрой.

— Как она сейчас?

— Прошу прощения, мистер Келли, но я в самом деле не знаю. Вам надо подождать доктора.

Келли, а за ним Кэйт поднялись на два лестничных марша и оказались в крохотной комнатке ожидания отделения экстренной хирургии. Кэйт поблагодарила сестру, которая предложила принести им кофе.

— Я знал, что случилось несчастье. Чуяло мое сердце!

Кэйт промолчала. Появилась Аманда Докинс, но Кэйт кивнула ей на дверь: лучше оставить Келли одного. Они вышли, и Кэйт спросила:

— Ну как она?

— Паршиво. Хуже некуда. Полчерепа снесено. Ясно, что орудовал тот же тип, что и в случае с Джералдин О’Лири. Изнасиловал ее — и обычным способом, и, насколько я могу понять, извращенным. Состояние у нее ужасное. Врачи удивляются, как это она до сих пор жива!

Кэйт прикусила губу. Келли сойдет с ума, если его Мэнди не выживет. Лопнет, как чрезмерно натянутая часовая пружина! Она кивнула Аманде:

— Послушай, сделай одолжение. Не подпускай наших к Келли, хоть какое-то время. Я посижу с ним. И пошли кого-нибудь допросить Кевина Косгроува. Он в доме у Келли. Ладно?

— Будет сделано. Что еще?

— Пока ничего. Будем ждать новостей.

Аманда пошла было вниз, но Кэйт остановила ее:

— Вот еще что. Позвони, пожалуйста, ко мне домой и передай через автоответчик, что я вернусь, как только появится возможность. Ладно?

Аманда кивнула, и Кэйт вернулась к Келли.

— Что происходит? — Голос его звучал как-то глухо, безжизненно.

— На данный момент — ничего особенного.

— Флауэрс здесь?

Кэйт вздрогнула.

— Разумеется, нет.

Келли стал нервно шагать по комнате.

— Ну так вызовите его, скажите, что я лично требую его присутствия в больнице. Выясните, кто из медиков колдует над моей дочерью, кто самый опытный в такого рода делах. Не важно, кто он и сколько стоит. Найдите его, и все!

Кэйт почувствовала, как в ней вновь поднимается волна раздражения. Ее симпатии к Келли вмиг испарились. Она встала и выпрямилась.

— При всем моем уважении к вам, мистер Келли, я не стану этого делать. Если вам нужно, ищите Фредерика Флауэрса и докторов сами. Я вам не секретарша.

Келли удивленно взглянул на нее: он не привык, чтобы ему прекословили. Прикажи он ей прыгать, она должна была подчиниться безоговорочно. В устремленном на нее взгляде Кэйт увидела, какую бурю гнева вызвали в Келли ее слова. Руки его сами сжались в кулаки, и Кэйт знала, каких усилий ему стоило не нанести ей удар.

Ее отказ для него был равносилен бунту на корабле!

Грудь его ходуном заходила, он закусил губу и перед самым ее носом помахал пальцем.

— Я должен что-то делать, иначе взорвусь, и тогда страшно сказать, что случится. Поймите же вы, я не в силах сидеть сложа руки и ждать!

Это было сказано просто и искренне, и Кэйт осознала всю глубину терзавшего его отчаяния и собственное ничтожество. Да, ничтожество. Ведет себя, словно капризная девчонка! Человек борется со своим горем, призвав на помощь все силы, хочет одолеть страх или хотя бы отодвинуть его на время. Собственная беспомощность просто невыносима. Кэйт сглотнула.

— Хорошо, я договорюсь, вы сможете позвонить.

Покидая комнату, она прошла совсем близко от него, и он вдруг схватил ее за руку. Она перевела взгляд с его пальцев на его лицо и по глазам поняла, что он знает все. Келли как-то весь сник, сгорбился, будто от удара, и Кэйт не сдержалась, обняла его рукой за плечи. Он прижался к ней.

— В Мэнди — вся моя жизнь. Если она умрет, ничего не останется! Совсем ничего!

Она подвела его к стулу. Он плюхнулся на него, закрыв лицо руками. Комнату огласили глухие рыдания.

Сестра принесла кофе, Кэйт взяла у нее поднос и попросила оставить их.

Она подала Келли чашку, зажгла для него сигарету, сунула ее ему в рот.

— Это тот самый ублюдок, который убил официантку из бара, да?

Кэйт знала, как страшно ему было позволить своим страхам вырваться наружу.

Она кивнула:

— Да, мы тоже так думаем.

— Ее изнасиловали?

Она снова кивнула.

Он отпил немного кофе и как будто успокоился: теперь он знал самое плохое. Хуже уже ничего не могло быть.

— Он может считать себя покойником. Понимаете, да?! Не важно, выживет она или нет. Все равно он — покойник!

Кэйт глотнула из чашки и ничего не сказала. Да и что могла она на это сказать?

Патрик Келли уехал из больницы в восемь утра. Выглядел он ужасно. Во рту был отвратительный вкус растворимого кофе и дешевых сигарет. Он буквально дымился от ярости.

Дочь его, изнасилованная и искалеченная, в больнице, между жизнью и смертью! Сердце болезненно сжалось. «Только бы не инфаркт», — в страхе подумал Келли и попытался успокоить дыхание.

Когда он увидел ее, свою крошку, в отделении экстренной хирургии, всю в трубках, дренажах и повязках, кровь бросилась ему в голову. Такой ярости он еще никогда не испытывал. Какой-то говнюк посмел изнасиловать его дочь! Подумать только — его Мэнди! И что самое ужасное — извращенным способом!

Ну что ж, пусть молится Богу! Келли отыщет его и разорвет на куски!

Он притормозил, подъезжая к дому. Уилли Гэбни распахнул перед ним дверь. Не произнеся ни слова, Келли буквально ворвался в дом и, через прихожую, а потом через огромный холл с мозаичным полом помчался вверх по винтовой лестнице, прыгая через три ступеньки. Наконец он добежал до спальни, где в это время находился Кевин Косгроув. В легких Келли прямо-таки клокотало.

Он с такой силой распахнул дверь, что она стукнулась о бюро. Упали на пол и разбились вдребезги старинная амфора и чаша. Кевин еще не раскрыл глаз, когда Келли подскочил к нему, ухватил за волосы, приподнял и стал трясти, будто терьер добычу. Потом с истошными воплями принялся избивать его кулаками.

Кевин сжался в комок, покорно принимая удары. Он понимал всю нелепость расправы над ним, но был бессилен что-либо сделать. А Патрик все больше распалялся. Он вцепился Кевину в плечи, откинул голову назад и боднул парня в лицо лбом с такой силой, что удар оглушил обоих. Наконец Патрик отпустил Кевина, и тот рухнул на пол.