Леди-киллер - Коул Мартина - Страница 14

Но вот в глаза ударил свет фар. Сердце отчаянно забилось. О Боже, сделай так, чтобы это был Кевин!

Увы! Возле Мэнди остановился все тот же синий «орион».

— Ну посиди, Кевин! Выпьем еще по одной!

— Не, я пойду! А то Мэнди рассердится!

Джонни Баркер громко расхохотался и обвел взглядом дружков.

— Это уж точно, ребята, киска выпорет его. Или я не прав, а?

Все рассмеялись, и громче всех сам Кевин Косгроув:

— Нет, друзья, я отваливаю, и так на полчаса опоздал.

Гарри Олдридж, в стельку пьяный, хлопнул Кевина по спине:

— Знаешь, друг, после того убийства я лично свою пташку одну никуда не пускаю, если только она не сидит в такси или не шагает в толпе.

Кевин посмотрел в открытое лицо Гарри и впервые ощутил тревогу. Что и говорить, Мэнди иногда достает его, но не дай Бог, чтобы с ней случилось несчастье. И не только потому, что она ему небезразлична. А из-за ее отца. Говорят, он настоящее чудовище. Монстр!

Поставив на стойку бара пинтовую кружку легкого пива, Кевин попрощался с приятелями и поспешил к машине.

Открыв дверцу, он сел на водительское место и сразу ощутил запах дорогой кожаной обивки и аромат мускусных духов — любимых духов Мэнди.

Он обожал эту машину. Конечно, у отца Мэнди куча денег, и Кевин ему завидует, но, не зависимо ни от чего, Мэнди ему нравится. Такая богатая, а работает. Мэнди была косметологом, и отец собирался купить ей салон.

Кевин выехал на Портебай-роуд и стал искать глазами Мэнди. Но девушки нигде не было. Они договорились встретиться в этом малолюдном месте, чтобы никто из знакомых отца случайно ее не увидел. Узнай Келли, что его дочь лишили возможности пользоваться собственной машиной, он обезумел бы от ярости. С тех пор как она в семнадцать лет получила права, он ежегодно покупал ей автомобиль — новейшей марки и самый дорогой. Кевин точно знал, что этот белый «мерседес» стоит гораздо больше сорока тысяч фунтов. Недаром он с таким удовольствием ездил на нем. Разве не наслаждение испытать, что такое настоящий класс?! Доехав до конца шоссе, Кевин развернулся и стал медленно двигаться назад. Где же Мэнди?

Кевин изо всех сил вцепился в руль. Значит, она уехала, не дождавшись его. Но с кем? На чьей машине? Душа Кевина ушла в пятки, когда он свернул к окраине Грэнтли, где в большом, каком-то несуразном доме жил Патрик Келли с дочерью.

Келли наверняка придет в бешенство. Только себе самому Кевин мог признаться, что до смерти боится этого человека. Впрочем, любой, у кого хоть полчердака на месте, трепетал перед Келли!

Кевин двигался медленно. Возбуждение, которое он обычно испытывал, сидя в этой классной машине, сменилось страхом.

Чтоб ей провалиться, этой чертовой Мэнди! Почему она не дождалась его в условленном месте?

Патрик Келли плеснул себе коньяку в высокий, суживающийся кверху бокал и снова плюхнулся в кресло. Патрика раздражала Тиффани, она просто его достала. Только и знает, что пялится на себя в зеркало. Никак не налюбуется!

Тиффани исполнилось девятнадцать, и она была на три месяца моложе его дочери. Взглянешь на нее — ну прямо Джейн Мэнсфилд. Келли любил женщин с пышными формами. Легкая усмешка тронула губы Келли: Тиффани, должно быть, понятия не имела, что это еще за Джейн Мэнсфилд. Мозгов у нее, по его наблюдению, было не больше, чем у чурбана. Впрочем, Келли это вполне устраивало. Он не имел ни малейшего желания вести с ней беседы. Вот спать с ней — дело другое.

Несколько секунд он смотрел на большую рождественскую елку в углу гостиной, сверкавшую огнями. Затем перевел взгляд на фотографию, стоявшую на камине. Рене, его покойная жена. Неожиданно накатила тоска, мучительная, безысходная, и по телу его, облаченному в костюм фирмы «Армани», пробежала дрожь В памяти всплыло другое Рождество: маленькая квартирка, Рене с Мэнди на руках, полная пара ванная, пахнет камфорой. Мэнди едва-едва начала поправляться после крупа, и они с Рене провели с малышкой всю ночь.

Он тосковал по Рене. Ни на минуту не забывал о ней. Они вместе создавали свое дело, и главой его фактически была она. Он же, как мужчина, служил мускульной силой. Наколет на кругленькую сумму какого-нибудь мошенника, а потом с нужными людьми свяжет. Надо сказать, что на нужных людей нюх у Келли был просто собачий. Он, как никто, умел вытянуть из человека всю его подноготную и, не стесняясь, пользовался этим умением.

Келли хотя и претендовал на респектабельность: дом приобрел огромный, а костюмы носил только сшитые на заказ, — но где-то в самых дальних уголках его сознания занозой сидела мысль, что он так и остался бродягой из Ист-Энда, [9]проворачивающим всякие темные делишки и потому смертельно боящимся копов. От этого ощущения ему, пожалуй, никогда не избавиться, хотя теперь у него контакты с самыми высокопоставленными персонами в стране. Ему ни за что не забыть убогие квартирки без горячей воды, густонаселенные дома с целыми полчищами крыс, надрывавшуюся на работе мать. Он знал, был убежден, что воспоминания навсегда останутся с ним. И вообще, если бы не его жена с ее талантами и смекалкой, не видать бы ему нынешней респектабельной жизни. Чего только не делала Рене, чтобы заполучить их первого богатого клиента! На какие только хитрости не шла! Не исключено, конечно, что он и сам чего-нибудь добился бы, если бы всякий раз ему не грозила опасность попасть за решетку. Да, жена многому его научила, и теперь он по ней тосковал и не мог забыть, как любил ее, как уважал, как они вместе строили свое благополучие ради единственной дочери. Эти воспоминания еще больше отдалили его от Тиффани, которая и без того его раздражала. С какой стати она здесь расселась в своем облегающем платье, зачем выставила ноги с загаром, обычным для женщин ее профессии?! Он хочет только Рене, с ее светлыми волосами, собранными в пучок на затылке, с ее изящной фигурой. Она всегда носила черные платья, это считалось высшим шиком, по крайней мере для него! Она вообще одевалась со вкусом, отличалась хорошими манерами, чем приводила его в восторг. Бросив взгляд на елку, он почувствовал, как закипают в глазах слезы. Рождество всегда пробуждает воспоминания, такой уж это день — день воспоминаний о любимых, которые ушли из жизни. Горестные и в то же время сладкие воспоминания! Все эти десять лет он ее оплакивал, полностью посвятив себя воспитанию дочери, которая унаследовала от матери ее ум и жизнелюбие. И зачем только она связалась с этим парнем! Кевин явно не нравился Патрику. Сразу видно, что хитрец, себе на уме. Хотя Мэнди заверяла отца, что ее друг — весь на ладони, как игральная кость.

Молчание становилось тягостным и действовало Келли на нервы. Сидит, как немая, думал он, глядя на Тиффани, будто язык проглотила. И под ним лежит как бревно, даже не улыбается. Потом молча встает, идет к биде, подмывается и, вернувшись в постель, сразу засыпает. Трахать ее — все равно что резиновую куклу. Оживляется она, лишь когда любуется на себя в зеркало… В гнетущую тишину ворвался телефонный звонок. Келли вскочил как ужаленный и схватил трубку в надежде, что это Мэнди, но услышал голос Билла Дуна.

— Хэлло, Пэт, тут один тип хрен знает сколько продул на скачках, жене ни цента не дал к Рождеству!

— Ну и что ты собираешься делать?

— Хотел с тобой посоветоваться. Может, надавать ему тумаков?

Патрик прикрыл глаза, стиснул зубы.

— Насколько я понимаю, Билл, ты работаешь на меня. Или это мне показалось? — Келли говорил тихо и терпеливо, будто с ребенком.

— А то на кого же? — растерялся Билл.

— И я, по-моему, тебе неплохо плачу. А?

— Я не жалуюсь.

— Тогда надавай этому чертовому типу по шее! Прямо у него дома! О Господи, лучше бы мне самому это сделать!

— Ладно-ладно, Пэт, не лезь в бутылку. Он ведь не один, у него шестеро ребятишек.

— Не обязательно бить его дома. Это можно сделать, например, у ларька со всякой мелочевкой. Там сейчас пусто, ведь Рождество. — Он швырнул трубку, но через секунду-другую снова снял ее и нажал на цифру «4».