Здравствуй, лето... и прощай - Коуни Майкл Грейтрекс - Страница 13
- Предыдущая
- 13/33
- Следующая
– Говорят, что да. Говорят, пока ты идёшь и пока ледяной дьявол занят чем-то другим… Если бы он захотел поймать нас, ему пришлось бы отпустить того, кого он уже поймал.
– Ладно. Я пойду первым.
Я ступил на хрустальную поверхность озера. Под ногами она была твёрдой, как камень; я наклонился и осторожно дотронулся до неё: холодная. Я кивнул Кареглазке, и она сошла со своей кочки, крепко держась за мою руку.
– Где они? – спросила Кареглазка. – По-моему, Вольф звал оттуда.
Вольф снова закричал, и внезапно я увидел его и Ленту за кустами, шагах в тридцати от нас.
Лицо Ленты было белым от боли, а Вольф склонился над её лодыжкой. Когда мы подошли, он взглянул на нас.
– Ледяной дьявол схватил её за ногу, – безжизненно сказал он.
Я присел рядом с ними. Правая нога Ленты прочно застряла в озере. Ногу прихватило чуть выше лодыжки, и сквозь прозрачный кристалл я мог различить туманные очертания её ступни в красной туфле. Давление, похоже, было значительным, и меня удивило, что девушка не кричит.
– Что будем делать? – спросил Вольф.
Все смотрели на меня, и я не мог понять, почему.
– Кареглазка, – попросил я, – не могла бы ты немного посидеть с Лентой? Мне нужно поговорить с Вольфом. – Я подумал, что таким образом мы могли бы спокойно обсудить безнадёжную ситуацию, не тревожа больше попавшую в ловушку подругу.
Мы с Вольфом отошли в заросли.
– Я однажды видел, как подобное произошло с птицей, – рассказал я и описал гибель снежника. – Пока Лента шевелится, ледяной дьявол знает, что она жива, и не нападает. Не думаю, что его щупальца очень сильные – даже у такого большого ледяного дьявола, как этот. Это всего лишь тонкие отростки, чтобы обхватить тело и утащить его вниз.
– Так что же нам делать?
Я задумался. Был один возможный выход, но я не был уверен, что Лента сможет это выдержать.
Мы вернулись к девочкам. Кареглазка с надеждой посмотрела на нас, но, увидев наши лица, отвела взгляд. Вольф присел рядом с Лентой, взяв её за руку.
– Лента, – сказал я, вернувшись, – я хочу, чтобы ты попыталась кое-что сделать. Я хочу, чтобы ты не шевелилась, вообще, так долго, как только сможешь. Тогда ледяной дьявол подумает, что ты умерла.
Она кивнула. Её щёки блестели от слёз.
– Потом, как только он расслабится и озеро снова превратится в воду, прыгай назад, – сказал я. – Там есть кочка, и ты успеешь выскочить ещё до того, как ледяной дьявол опомнится и снова кристаллизует озеро. Мы будем стоять там и подхватим тебя. Готова?
Мы отступили на безопасное расстояние, оставив её сидеть там. Она посмотрела на нас и попыталась улыбнуться, заставляя себя не шевелиться.
Глядя на неё, я понял, что ей это не удастся. Холод от застывшего озера пронизывал её, и как бы она ни пыталась – а она действительно пыталась – Лента не могла сдержать невольную дрожь от страха и холода. Чем больше Лента убеждала себя, что ей не страшно, тем сильнее её тело настаивало на обратном, и в доказательство этого тряслось мелкой дрожью… Мы смотрели на неё, и нам было бесконечно её жаль, мы подбадривали её и шутили, но всё было бесполезно. Она оставалась в безжалостной кристаллической ловушке.
– Бесполезно, – наконец пробормотала она. Тогда у меня родилась идея.
Я сказал:
– Попытаюсь её вытащить. Но если вы хотите, чтобы всё получилось, вам с Кареглазкой придётся уйти и оставить нас на какое-то время одних, Вольф.
Вольф был озадачен, но вздохнул с облегчением. Он освободился от ответственности.
Конечно, он изобразил озабоченность:
– Надеюсь, ты понимаешь, о чём говоришь, Алика-Дроув, – сказал он. – Если у тебя ничего не получится и Лента умрёт, отвечать будешь ты.
С этой угрозой он взял Кареглазку под руку, и они ушли.
Лента молчала, когда я сел рядом с ней, потом оторвалась от созерцания своей невидимой ступни и сказала:
– Пожалуйста, сядь ближе и обними меня. Так лучше… Ой… – поморщилась она, хватаясь за лодыжку. – Мне больно, Дроув. Очень больно.
– Она напряглась в моих руках, потом, вздрогнув, расслабилась. – Здесь так холодно…
– Говори о чем-нибудь, Лента. Постарайся не думать слишком много о боли. Расскажи мне о себе. Возможно, у тебя будет время, чтобы рассказать мне всю историю своей жизни. – Я постарался улыбнуться, глядя на бледное лицо рядом со мной. – Хотя бы начни.
– Я тебе не очень нравлюсь, верно? Я знаю, что сама виновата, но ты мёрзло легко выходишь из себя, Дроув. Ты знаешь об этом?
– Знаю, но давай не будем говорить о ненависти. Лучше думай о себе как о животном, попавшем в ловушку. Животные не могут ненавидеть. Они не обвиняют людей в том, что у них болит нога. Они даже не обвиняют того человека, который поставил ловушку.
Она слегка всхлипнула, потом сказала:
– Извини, Дроув. Ты прав. Это не твоя вина. Это я застряла здесь.
Виновата я сама и этот дурак Вольф. Ракс! Если я только выберусь отсюда, я скажу этому мерзляку всё, что я думаю о нём и о его глупом длинном носе!
– Лента! – упрекнул я её. – Это ничем не поможет, не злись. – Но она была права: у Вольфа действительно был длинный нос. – Ты когда-нибудь замечала, как близко друг к другу посажены его глаза? – с интересом спросил я.
– Часто. – Она даже захихикала, но затем её глаза снова затуманились, когда невольное движение снова причинило боль.
– Лента, – быстро сказал я, – я думаю, ты очень красивая. Ты права, ты мне не слишком понравилась, когда я в первый раз тебя встретил, но теперь, когда знаю тебя лучше, я думаю, что ты очень симпатичная и… красивая, – неуклюже закончил я, думая о том, как у меня хватило смелости это сказать, но потом понял, что просто не слишком думал о том, какое произведу впечатление.
– Ты нормальный парень, если не обращать внимания на твои заскоки. – У неё были голубые глаза. Она долго думала, потом сказала:
– Если только я выберусь отсюда, ты знаешь, я… я постараюсь быть лучше. Может быть…
Может быть, если больше людей будут знать, какая я на самом деле, они станут лучше ко мне относиться. Я знаю, что произвожу плохое впечатление, так же, как и ты.
Я был уверен, что она говорит искренне, и мы поговорили ещё немного, прижавшись друг к другу и время от времени вздрагивая. Иногда она пыталась смеяться; значительно больше она плакала, но тихо, от боли, потому что не могла ничего с собой поделать. Я подумал, что она очень отважно ведёт себя. Она была слишком хороша для Вольфа.
Потом, наконец, пришли лорины.
Я не видел их приближения, но постепенно осознавал, что они наблюдают за нами с другой стороны озера. Их было, похоже, по крайней мере восемь, неподвижно стоявших в тени невысокого дерева, но в отношении лоринов этого никогда нельзя точно сказать; у них настолько мохнатые фигуры, что на расстоянии они сливаются друг с другом.
Меня беспокоила возможная неприязнь к ним Ленты.
– Лента, – спокойно сказал я, – там несколько лоринов, и я думаю, что они собираются помочь нам. Вот чего я ждал. Ты не будешь плакать или сопротивляться, если они придут и дотронутся до тебя, правда?
Она сглотнула, неуверенно глядя на туманные очертания.
– Сколько их там? Кажется, очень много. Они не опасны? Что они собираются делать?
– Спокойно. Они до тебя только дотронутся, вот и всё. Расслабься и жди, когда они придут.
Я крепче обнял её, чтобы унять её дрожь, и она зарылась головой в мою одежду. Лорины какое-то время наблюдали за нами, а потом все вместе начали двигаться в нашу сторону по хрустальной поверхности озера. Они подходили все ближе, и, думаю, Лента ощущала их близость, потому что почти перестала дрожать и обняла меня, а я был достаточно спокоен, чтобы наслаждаться этим.
– Дроув, они близко? – прошептала она. – Я уже не боюсь. Извини, что вела себя как ребёнок.
– Они здесь, – сказал я.
Я встал, и они подошли к Ленте.
Она смотрела на них, присевших вокруг неё, и в её глазах не было отвращения или ненависти. Когда они коснулись её своими лапами, она даже не вздрогнула. Она смотрела на меня с немым вопросом, пока они плотнее окружали её, убаюкивая странным пришёптыванием.
- Предыдущая
- 13/33
- Следующая
