Ханна - Ласки Кэтрин - Страница 9

• Предыдущая
• 9/37
• Следующая

— Ура! Ура! — воскликнул кто-то.

— А что они пьют? — поинтересовалась Ханна.

— Херес. Больше они никогда не пьют наверху. Мистер Хоули разрешил им: всякий раз, как вазы возвращаются домой, они выпивают по рюмочке. Правда, только мужчины — те, кто ставит вазы. А кучерам, которые привозят вазы на телегах, достаются щедрые чаевые от мистера Марстона.

— Очень хорошо, Ханна, — сказала мисс Ортон, осмотрев часть вазы, которую только что протерла Ханна. — А теперь спускайтесь. Передвинем стремянку к задней стороне вазы, будете стирать пыль там.

Вазы были высотой больше восьми футов, так что Ханне надо было осторожно переставить лестницу и, не торопясь, взобраться наверх. Тут девочка и увидела нарисованный хвост, пробивающийся через буруны. У неё ёкнуло сердце.

— Что это такое? — шепнула она вазе. От её дыхания гребень волны затуманился. Над бушующим морем виднелся только хвост. Остальное тело рыбы было скрыто бурлящей пеной. Вот только рыба это была или нет? Ханне подумалось, что такой хвост должен принадлежать какому-то бесконечно женственному и прекрасному существу. Изящные очертания хвостового плавника говорили о красоте и силе — невероятной силе. Тут Ханна заметила кое-что ещё. Чешуйки у этого существа были знакомой формы — плоские, почти овальные. У девочки перехватило дыхание. Она закрыла глаза и ощутила тяжесть мешочка, висевшего на шнурке под платьем. «Не может быть!»

— Ханна, вы закончили вытирать пыль? Я вам дам миску с уксусной водой и губку.

— Одну минуту, мисс Ортон. — Ханна медленно провела щёткой по хвосту, гадая, есть ли такой же рисунок на другой вазе, которую протирает Флорри.

Мисс Ортон передала ей миску с водой.

— Губку выжимайте насухо. Если протирать мокрой, останутся потёки, а это недопустимо, — предупредила экономка.

Через пятнадцать минут вазы были вымыты. Флорри понесла чистящие средства, губки и щётки назад в кладовую, а Ханна отпросилась в уборную для слуг. Ей отчаянно хотелось посмотреть на кристаллики, которые лежат у неё в мешочке, особенно на тот, который превратился в овал. В тускло освещенной уборной девочка развязала шнурок на мешочке и высыпала содержимое на ладонь.

— В виде капли, — прошептала она. — Точь-в-точь как на вазе. — Ханна опять закрыла глаза и задумалась. Ясно было одно: нельзя, чтобы эта загадка отвлекала её от работы. Для неё жизненно важно хорошо выполнять свои обязанности, ладить с остальными слугами и никому не давать повода усомниться в том, что она готова положить все силы, лишь бы в доме номер восемнадцать всё шло гладко.

Ужин накрыли в столовой для слуг, рядом с кухней. Состоял он из холодных блюд, за исключением рыбной похлёбки. Миссис Блетчли была слишком занята приготовлениями к приезду хозяев, так что ей некогда было и для слуг делать «вкусности», как она выразилась.

Мистер Марстон сидел во главе стола. Миссис Блетчли занимала место по правую руку от него, и дворецкий начал раздавать тарелки с едой только после того, как она села.

— А кукольный дом тоже привезли? — спросила у него повариха.

— Да. В целости и сохранности.

— Кукольный дом? — Ханна повернулась к Флорри.

— А, вы ещё не видели кукольного дома, Ханна? — произнес мистер Марстон.

— Нет, сэр.

— Кукольный дом почти так же важен, как и вазы, и едва ли не столько же раз пересекал океан. Видите ли, Ханна, несмотря на то что Хоули много времени проводят за границей, они чувствуют, что их родной дом здесь, в Бостоне. Когда девочки стали путешествовать вместе с ними, родители решили, что им не стоит забывать дом на Луисбург-сквер. Поэтому мистер Хоули заказал точную копию дома номер восемнадцать. Он нанял мастеров, чтобы те точно повторили в миниатюре всю мебель и отделку, восточные ковры, даже вазы. Кукольный дом — удивительная вещь. Девочки до сих пор с ним играют. Флорри и Дейз поручено протереть его и собрать. Полагаю, вы займётесь этим завтра утром, девушки?

— Мы уже начали его протирать, мистер Марстон, — сказала Дейз.

— Прекрасно. С приездом хозяев всегда столько дел, верно? — произнёс дворецкий, раскладывая еду и передавая тарелки по столу.

— Да, дел полно, — вздохнула миссис Блетчли. — К завтрашнему ужину я обещала подать хорошую крупную треску. Пошлю Вилли на пристань. Мистер Кёртис уже получил мой заказ.

— Мистер Марстон, — сказала Ханна, повернувшись к дворецкому. — А можно спросить про вазы?

— Конечно. Что вы хотели узнать?

— Есть в них какая-нибудь история?

— История? — переспросил мистер Марстон. — Вы имеете в виду их происхождение? Насколько мне известно, вазы изготовлены в прошлом веке.

— Нет-нет, я не об этом. Рисунки на вазах — птицы, море, рыбий хвост — это какая-то история?

— Может, из Библии? — предположил Джонсон. — Про Иону во чреве кита.

— Мне кажется, вряд ли про кита, — тихо сказала Ханна.

— А от какой рыбы этот хвост? Как вы думаете, милочка? — спросила миссис Блетчли. — Уж не от трески, это точно. У трески и лосося такой чешуи не бывает. — Все засмеялись, кроме Ханны. Она коснулась груди в том месте, где висел мешочек.

— Так ведь и не скажешь, целиком-то рыбу не видно, — заявила Флорри.

— Возможно, это какое-нибудь мифическое существо, — высказала своё мнение мисс Ортон.

— Возможно, — сказал мистер Марстон и несильно хлопнул по столу. — Так, я предлагаю всем сегодня лечь раньше. — Он опять вытащил часы из кармана жилета. — Поскольку, как я уже говорил, они прибывают поездом в пять часов пять минут. У нас остаётся двадцать один час тринадцать минут. А завтра утром первым поездом прибудет багаж. Комнаты девочек готовы?

— О да, — сказала мисс Ортон. — У Лайлы всё тщательно протёрто, все туалетные принадлежности вымыты уксусом. Завтра ещё раз сбрызнем постель розовым маслом. Ей не на что будет жаловаться. Если она в этот раз хоть единожды хлюпнет носом, я клянусь, это будет дело рук дьявола!

— Не следует сквернословить, мисс Ортон, — мягко пожурил её мистер Марстон. — Это христианский дом. Я убеждён, что вы, Дейз и Флорри достойно выполнили свою работу.

Разговор быстро перешёл от ваз к Лайле Хоули, старшей и, судя по всему, самой чувствительной из трёх сестёр.

— Но, — продолжал мистер Марстон, — нам вовсе не нужно, чтобы мисс Лайла покрылась пятнами из-за сенной лихорадки. Насколько я слышал, Стэнниш Уитман Уилер, молодой художник, о котором с недавних пор говорит и Старый, и Новый Свет, будет писать групповой портрет девочек этой весной в Бостоне.

Слуги заахали.

— А кто это такой? — спросила Ханна.

— Стэнниш Уитман Уилер, — мистер Марстон повернулся к ней, — появился будто из ниоткуда и всего в девятнадцать лет стал одним из лучших портретистов Америки. Он писал самые знатные семейства Америки, Англии и Франции. Хоули заказали ему, как я слышала, групповой портрет своих трёх очаровательных дочек — Лайлы, Клариссы и Генриэтты. Уилер сделал первые наброски этой зимой в Париже, а закончит картину здесь.

«Художник!» — подумала Ханна. Она никогда не встречала художников и с трудом верила, что может быть такая профессия: рисовать людей. Должно быть, художник видит не так, как все, чувствует не так, как все. Девочка не могла даже представить, что такой человек появится в строгом и упорядоченном мире дома номер восемнадцать.

Дождик так и не прекратился, а к ночи окрестности окутал густой туман, накрывший площадь жутковатой молочной белизной, и в темноте стало не так уж темно. Газовые фонари висели над тротуаром светящимися жемчужинами — фонарные столбы растворились в тумане.

Ханна стояла у своего слухового окошка и думала, какими окажутся три сестры. Она знала, что Лайла хрупкого сложения, а Кларисса считается самой миловидной из трёх и самой серьёзной. Младшая, Генриэтта, похоже, была любимицей прислуги. Девочки не учились в школе — у них была гувернантка, которая путешествовала вместе с ними. А ещё довольно много разговоров ходило о предстоящем на Рождество дебюте Лайлы в свете — ей исполнялось семнадцать.

• Предыдущая
• 9/37
• Следующая