Розовая гавань - Коултер Кэтрин - Страница 15

• Предыдущая
• 15/64
• Следующая

— Утром двое моих воинов отправляются в Седжвик, — неожиданно согласился он, — старуха может поехать с ними.

— Благодарю тебя.

Северн на минуту замялся, глядя на ящики с травами.

— Помню, моя мать собирала вовремя полнолуния маргаритки, резала их, смешивала с каким-то маслом и накладывала на лицо. Помню, отец смеялся и говорил, что от этого ее веснушки не исчезнут. Но, по-моему, они все-таки исчезали.

— А маргаритки белые?

— Не помню. Сколько еще продлятся твои месячные?

— Четыре дня, — ответила она, удивляясь, как быстро привыкла к его нескромным словам.

— Рана почти зажила, и ждать неразумно.

— Ричард де Лючи мертв. Кого нам бояться? Я — твоя жена, и кто знает, может, ты бываешь со мною по десять раз на дню.

— Твое невежество достойно сожаления, — засмеялся он. — Провозглашаешь себя целительницей, а ничего не знаешь о мужчинах. Мужчина не способен взять женщину столько раз на протяжении одного дня. Четыре раза, ну, пять, если женщина сгорает от желания и владеет определенным искусством. Женская красота тоже увеличивает возможности мужчин.

— Нет, пять раз — чересчур суровое наказание. — Вспомнив первую ночь, Гастингс содрогнулась. — Даже ты не станешь так часто принуждать меня.

— Если это чересчур много для тебя, зачем же болтать о десяти?

— Просто сказала, и все. Я вовсе не имела в виду что-то определенное. Для тебя и пять раз слишком много.

— Теперь оскорбляешь мое мужское достоинство? — Северн шагнул в ее сторону.

— И не думала, — отшатнулась она. — Я оскорбила себя. Я не обладаю ни искусством, ни желанием, ни красотой. Ты сам говорил, что я обыкновенная.

— Я тебя научу. — Ему не понравились ни столь быстрая уступчивость, ни ее логика. — Я сказал так лишь для того, чтобы ты не вообразила, что раз ты богатая наследница да еще красавица, то в чем-то превосходишь меня.

Гастингс и так знала, что ни в ее теле, ни в лице нет изъянов, но все же спросила:

— По-твоему, я красивая?

Северн оценивающе взглянул на нее.

— Нет, столь высоко я бы не стал тебя возносить, хотя для жены ты вполне миловидна. От жен и не требуется ничего сверх обычного, — добавил он, гадая, что у Гастингс на уме. — А если уж они родились наследницами вроде тебя, то большое счастье, что у них нет кроличьих зубов, двух-трех складок жира под подбородком или же волос над губой, как у той женщины Бил. В этом отношении ты меня даже радуешь, при взгляде на тебя не становится тошно. Но жены созданы не для того, чтобы приносить мужьям радость. Они предназначены рожать им детей.

— А лорд Грилэм любит свою жену и уверен, что она красавица. Без сомнения, она вызывает в нем сильное желание. Он сам говорил, что скучает по ней и детям.

— Ума не приложу, с чего Грилэму опускаться до подобной глупости. Видел я его жену. Мала ростом, с приятной улыбкой, любит шутить, и он с готовностью хохочет. Она его обожает. Может, именно поэтому Грилэм так размяк. Да, скорее всего.

— Это просто смешно. И ты смешон. Северн уставился на ее рот. Наверное, размышляет над тем, как с этих губ посмели слететь такие слова. Гастингс и сама не очень-то понимала. Хотя она почти не знала мужа, но отнюдь не была тупой и сочла за благо отступить.

— Вот-вот, держись-ка лучше на расстоянии, Гастингс. Смею предположить, что даже Кассия не рискует так дерзить Грилэму. Впрочем, оставим это. Я уже говорил тебе, как представляю наши отношения, и не намерен повторяться. Даю тебе эти четыре дня, Гастингс, но после ты без разрешения уже не оставишь мою постель. Через девять месяцев ты родишь. Никаких возражений я не потерплю.

— Но ведь нельзя быть уверенной, что забеременеешь, Северн. Это известно даже мне. Есть женщины, которые вообще не способны рожать.

— Ты забеременеешь быстро. Я знаю.

— Да откуда тебе знать? Или ты уже наплодил кучу незаконных детей? Нет, ты слишком молод.

— Если мужчина способен излить в женское лоно свое семя, значит, он способен ее оплодотворить. Возраст не имеет значения. Нет, кучи незаконных детей у меня, пожалуй, не наберется. В Англии их нет, только в Святой Земле. Женщины, с которыми я был, умели предохраняться, однако трое все же ухитрились понести от меня.

— И что ты сделал с теми детьми? — удивленно спросила Гастингс, не понимая, отчего в его голосе звучит гордость.

— Они не пережили младенческого возраста. Двое были мальчиками. Но зато я получил доказательство, в котором нуждался. Мое семя способно оплодотворять, поэтому хватит спорить. Даю тебе четыре дня. — Северн задумался, глядя на ящики с травами. — И не вздумай что-то сделать против моего ребенка.

— У меня и в мыслях такого не было, — совершенно растерялась Гастингс. — Или ты считаешь меня бесчестной, Северн?

— Ты женщина, значит, о чести не может быть и речи. Это выше твоего понимания.

— Зачем же я бросилась спасать тебе жизнь? Зачем оттолкнула от кинжала убийцы?

Он знал, что поступил не совсем честно, но его это не волновало. Ему пришлось жениться на ней ради денег. Он поклялся защищать ее от мерзавцев вроде Ричарда де Лючи. Разве ей недостаточно?

— Однако толкнула не очень сильно, не так ли?

— В следующий раз я вообще не стану этого делать.

— Следующего раза не будет. Согласен, ты вела себя храбро, а потом вылечила меня, хотя отнюдь не радовала в других отношениях. Да много я от тебя и не требую. Заботься об Оксборо. Заботься о ребенке, заботься о моем плече. Повинуйся мне. Больше ничего делать не надо.

— А что будешь делать ты, Северн?

— Я? Во время твоих женских недомоганий я воспользуюсь услугами Алисы. Она приветлива, любит мужчин. Кроме нее, я приметил в замке еще нескольких сговорчивых женщин, они позаботятся обо мне.

Не задумываясь, Гастингс швырнула в него табурет и с радостью увидела, что муж сморщился от боли. Она хотела выскочить из комнаты, но оказалась недостаточно быстрой. Он поймал ее за руку, рванул к себе и приподнял.

— Ты посмела? — От него пахло сладким элем, которым Макдир потчевал мужчин.

Хоть бы сейчас из-под туники показался Трист. Потому-то она и швырнула табурет Северну в живот. Она боялась попасть в куницу.

Но Триста не было.

— Ты подняла на меня руку. Подняла руку на своего мужа, своего хозяина. Я убивал мужчин и за более невинные выходки.

Несмотря на страх, Гастингс уловила в его голосе растерянность. Он не мог поверить, что она это сделала.

— Ты не станешь меня позорить, — не сдавалась Гастингс. — Верно, я — твоя жена, именно поэтому ты не должен тащить к себе в постель моих служанок. В этом состоит твоя ответственность передо мною. Спроси у отца Каррега.

— Ты думаешь, я не могу поступить так, как мне хочется? Ты вообразила, что я почему-то буду тебе верен? Да ты не в своем уме. Если не одумаешься, то когда родишь мне сына и наследника, я объявлю тебя сумасшедшей. Я вовсе не хотел с тобой ругаться, но не прошло и двух минут, как ты запустила в меня табуретом, а я трясу тебя, как спелую грушу. Наверное, мне не нужно было отсылать старуху Бил и приставить ее к тебе. Что скажешь?

Гастингс терла руки, на которых еще виднелись синяки, оставшиеся после той памятной ночи. Она глядела ему в лицо, искаженное гневом и в то же время смущенное.

— Что я скажу? — медленно повторила она. — Если ты выполнишь свою угрозу, то я смешаю кое-какие травы и добавлю тебе в эль. Уверена, ты настолько раздуешься от водянки, что вынужден будешь спать только во дворе замка.

Северн выскочил из комнаты, грохнув дверью.

Она, конечно, не знала, какие травы нужно смешивать для этой цели. Ей известна только смесь, помогающая избавиться от водянки: корень огуречной травы, розовые лепестки и фиалки.

Снова занявшись травами, она старалась представить, как будет выглядеть Северн в тунике иного цвета. Например, голубого. Надо собрать побольше красных левкоев, они придают ткани великолепный голубой цвет.

• Предыдущая
• 15/64
• Следующая