Неутомимая охотница - Коултер Кэтрин - Страница 23

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая

Заснула она сразу, едва коснувшись головой подушки, и ей приснилось, что она крепко прижимает лампу к груди. Дышать становилось все труднее. Она сильнее стиснула лампу. И внезапно случилась странная вещь. Лампа превратилась в мужчину, настоящего великана, с улыбкой ласкавшего ее плоть. Этим мужчиной был Спенсер.

Хелен всполошенно вскочила, оглядываясь по сторонам. Что это с ней? Все детали предыдущего вечера всплыли в памяти во всем своем великолепии. Ее трясло от силы и полноты впечатлений.

Хелен свесила ноги с кровати.

Часы пробили половину второго, когда она прокралась в кабинет. Лорд Бичем спал, положив голову на стол, в окружении кожаного свитка и трех рукописей из коллекции викария. У его локтя едва мерцала свеча. На полу были разбросаны листы бумаги, исписанные его твердым почерком:

От короля Фавала своему?….в Александрии…Святой человек пытался спасти мою душу для своего хозяина?….лампа не настоящая, она из другого?….Дар ли это Бога или дьявола? ..он умер, изрыгая богохульства.., проклинал меня за свой конец, хотя сам наложил на себя руки…

— Хелен, почему ты плачешь?

— Это лампа. Спенсер, в рукописи говорится о лампе. Я плачу от счастья. Добро это или зло? “Она не настоящая, она из другого…” Боже, как много ты успел сделать!

Хелен вскочила и с размаху бросилась к нему на колени. Спенсер машинально прижал ее к себе, но тут стул не выдержал и они рухнули на пол, причем Хелен приземлилась сверху.

Спенсер хохотал так, что на глазах выступили слезы.

— В жизни так не смеялся. Немедленно слезай с меня, женщина! — Но тут же стиснул ее изо всех сил. — Нет, я не то сказал. Приказываю тебе не шевелиться.

Запустив руку в длинные шелковистые волосы, он притянул ее лицо к своему и поцеловал, сначала едва прикасаясь губами, а потом ловко перевернулся и придавил Хелен к ковру. То, что началось как небрежная ласка, быстро превратилось в нечто лихорадочно-поспешное, настойчивое. Каким-то краем сознания он понимал, как сильно хочет ее — до такой степени, что умрет от желания, если не овладеет ею. Сейчас же.

Не прекращая целовать Хелен, он вздернул ее ночную сорочку. Теплые руки гладили ее бедра, живот, груди.

— Господи, Хелен, я больше не могу!

Он сдернул панталоны и навис над ней. Голова кружилась от ее запаха — запаха Хелен. На мгновение ему удалось сосредоточиться и взглянуть ей в лицо. Ее глаза сияли ослепительной синевой грозового летнего дня. Полуоткрытые губы были влажны от поцелуев, груди вздымались.

— Спенсер, — прошептала она, выгибаясь.

Он едва не ринулся в пропасть, не взорвался, услышав свое имя из ее уст. Стиснул зубы, поднял ее бедра и врезался в Хелен с такой силой, что ему показалось, будто они умирают. Ему с трудом удалось оторваться от нее и выйти. Тяжело дыша, он стал ласкать ее набухший бутон плоти, и не прошло и минуты, как она вновь выкрикнула его имя, извиваясь, изнемогая от наслаждения. Он снова вонзился в нее глубоко и порывисто, удивляясь, как прожил все эти годы без Хелен.

Все закончилось скоро, слишком скоро, но он знал, что отдал ей все без остатка, и ощущал лишь бесконечное удовлетворение.

Они крепко прижались друг к другу, тяжело дыша, и он все еще целовал ее, не в силах остановиться.

— Не могу поверить… — пробормотала она, лизнув его подбородок.

Спенсер приподнялся на локтях и признался:

— Я тоже к такому не привык… Нет, вздор, конечно, привык. Просто случилось нечто такое…

Спенсер замолчал и сморщился как от боли, пристально глядя на Хелен, забыв, что по-прежнему находится в ней.

— О Хелен! — шепнул он, снова сделав резкий выпад. — Боже мой, Хелен!

Он начал было двигаться, но тут же остановился, сполз вниз и прижался ртом к ее жаждущей плоти. Хелен кричала и билась, как подстреленная птица, но он держал ее крепко, пока она не сдалась, не выкрикнула его имя и не обмякла, безразличная к тому, что он вошел в нее.

— Нет, — пробормотал он, задыхаясь так, словно только что пробежал до Корт-Хэммсринга и обратно, — я тоже этому не верю. Мужчина просто не в состоянии делать это каждые три секунды. Безумие, настоящее безумие, которое преждевременно сведет меня в могилу. Я должен взять себя в руки. Нет, Хелен, не смей шевелиться, это слишком.

— Не секунды, а минуты, — поправила она, хотя сомневалась, что сможет шелохнуться, даже если крыша обрушится на нее. Но все же обняла его за шею и потянулась к губам.

На этот раз прошло не менее десяти минут, прежде чем он снова погрузился в нее, сначала медленно, потом все убыстряя ритм. Знакомое безумие овладело им. Он никак не мог насытиться ею, войти достаточно глубоко, так, чтобы достать до самого сердца. О, как он жаждал обладать этой женщиной! Поставить на ней клеймо своего обладания, чтобы весь мир знал, кому она принадлежит!

Он поймал ее вопли своим ртом, почувствовал, как в спину вонзаются острые ногти, и едва не потерял сознание от бурной разрядки.

— Теперь я точно умру, — объявил он в пустоту, обдавая ее щеки горячим дыханием. Волосы разметались по плечам и груди Хелен, губы, красные и смятые поцелуями, призывно раскрылись, ночная сорочка сбилась до талии. Он все еще был в ней, но должен же мужчина рано или поздно ретироваться. Похоже, скорее поздно, чем рано.

— Да, — выдохнула она. — Я тоже.

В ее ушах отдавался стук собственного сердца, хотя уже и не такой громкий. Его сердце тоже начинало успокаиваться.

— В жизни не подозревала, что может быть такое, — удивленно протянула озадаченная Хелен. — Столько книг прочитала, столько рисунков видела, но нигде не написано, что всего за несколько минут мужчина способен совершить такие подвиги.

— Исключительно вместе с тобой, — вставил Спенсер. — Без тебя я ничего бы не достиг.

Он выглядел таким же сконфуженным, как и она, но в его голосе звучали какие-то странные нотки.

— Все равно не понимаю, — настаивала она.

— Чего именно? Что ты женщина страстная? Что я невероятный любовник?

Обычная маска высокомерного мужского превосходства вновь вернулась, а глаза торжествующе сверкали. Как он доволен своей победой!

— Нет, — протянула она, гладя его по спине, ощущая через батист сорочки каждую мышцу, кости, тепло его плоти, восхитительную гладкость кожи. — Я не понимаю, почему ты так напуган.

Бичем отпрянул и вскочил на ноги, натягивая панталоны и разглядывая распростертую на полу женщину. Длинные белоснежные ноги широко раздвинуты, лицо светится неким внутренним сиянием, руки подняты над головой. Ослепительная красота!

— Черт побери, ничего я не боюсь! Перестань делать абсурдные заключения, основанные на дурацкой женской логике. О каком страхе идет речь?

Хелен медленно села и одернула сорочку. По внутренней стороне бедер текло его семя. Как непривычно.., давно уже она не испытывала ничего подобного. Со вчерашнего дня.

Она принялась расчесывать волосы пальцами и, почувствовав его взгляд, подняла глаза. И заметила, что Спенсер судорожно сжал кулаки.

— Я ничего не боюсь, — повторил он. — Это все чушь. Вздор. Бессмыслица.

Хелен с жалостью посмотрела на сломанный стул — прелестную белую с золотом вещицу в стиле Людовика XV, принадлежавшую еще ее бабке. Одна ножка просто отломилась, вторая расщеплена. Возможно, опытный краснодеревщик сумеет его починить, хотя это будет весьма затруднительно.

Она перевела взор на разбросанные по полу страницы. Странно, что они не смяли их, катаясь на ковре и сжимая друг друга в объятиях.

— Мне это не нравится, Хелен. Она со вздохом поднялась, но пошатнулась и схватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Я иду к себе, — с трудом выговорила она, уставясь на узкую полку со своими любимыми романами. — Вы проделали невероятную работу, переведя свиток. Так и знала, что речь идет о лампе. Но до сути мы так и не добрались.

Он пожал плечами, заправляя рубашку в панталоны.

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая