Толкование сновидений - Фрейд Зигмунд - Страница 3

Вена, апрель 1921 г.

(До первого издания этой книги в 1900 г.)

В дальнейшем изложении я постараюсь привести доказательства того, что существует психологическая техника, которая позволяет толковать сновидения, и что при применении этого метода любое сновидение оказывается осмысленным психическим феноменом, который может быть в соответствующем месте включен в душевную деятельность бодрствования. Я попытаюсь далее выяснить те процессы, которые обусловливают странность и непонятность сновидения, и вывести на основании их заключение относительно природы психических сил, из сотрудничества или соперничества которых образуется сновидение. Но на этом пункте изложение мое и закончится, так как далее проблема сновидения переходит в более обширную проблему, разрешение которой нуждается в другом материале.

Своему изложению я предпосылаю обзор работ других авторов, а также и современного положения проблемы сновидения в науке; делаю я это потому, что в дальнейшем буду иметь мало поводов возвращаться к этому. Научное понимание сновидения, несмотря на тысячелетние попытки, ушло вперед очень мало. В этом так единодушны все авторы, что излишне выслушивать по этому поводу их отдельные голоса. В сочинениях, список которых я прилагаю в конце своей книги, имеется много ценных замечаний и интересного материала для нашей темы, но там нет ничего или почти ничего, что касалось бы самой сущности сновидения и разрешало бы его тайну. Еще меньше перешло, понятно, в понимание интеллигентных читателей-неспециалистов.

Вопрос о том, как понималось сновидение в первобытные времена человечества у первобытных народов и какое влияние на образование их воззрений на мир и на душу следует приписать ему, представляет огромный интерес; поэтому я с большим сожалением исключаю его из обработки в этом сочинении. Я ссылаюсь на известные сочинения сэра. Дж. Леббока, Г. Спенсера, Э. Б. Тайлора и др. и присовокупляю лишь, что значение этих проблем и спекуляций может стать нам понятно только после того, как мы разрешим стоящую перед нами задачу «толкования сновидений».[5]

Отзвук первобытного понимания сновидений лежит, очевидно, в основе оценки сновидения у народов классической древности. (Нижеследующее – согласно тщательному изложению Buschenschütz'a). Они предполагали, что сновидения стоят в связи с миром сверхчеловеческих существ, в которые они верили, и приносят откровения со стороны богов и демонов. Они думали далее, что сновидения имеют важное значение для сновидящего, возвещая ему обыкновенно будущее. Ввиду чрезвычайного разнообразия в содержании и во впечатлении, производимом сновидениями, было, конечно, трудно придерживаться одного понимания, и поэтому необходимо было произвести различные подразделения и группировки сновидений согласно их ценности и достоверности. У отдельных философов древности суждение о сновидении зависело, разумеется, от той позиции, которую они были готовы занять по отношению к искусству предсказывать вообще.

В обеих работах Аристотеля,[6] обсуждающих сновидение, оно уже стало объектом психологии. Мы слышим, что сновидение – это не послание Божие, что оно имеет не божественное происхождение, а дьявольское, так как природа скорее демонична, чем божественна. Сновидение вовсе не возникает из сверхъестественного откровения, а является результатом законов человеческого духа, родственного, конечно, божеству. Сновидение определяется как душевная деятельность спящего, покуда он спит.

Аристотелю знакомы некоторые из характерных черт жизни сновидения; он знает, например, что сновидение превращает мелкие раздражения, наступающие во время сна, в крупные («кажется, будто идешь через огонь и горишь, когда на самом деле происходит лишь незначительное согревание той или другой части тела») и выводит отсюда заключение, что сновидение может обнаружить перед врачом первые, незаметные признаки начинающегося изменения в теле (Об отношении сновидения к болезням пишет греческий врач Гиппократ, в одной из глав своего знаменитого сочинения).

Древние до Аристотеля считали сновидение, как известно, не продуктом грезящей души, а внушением со стороны божества: мы уже видим у них оба противоположных направления, имеющиеся налицо во всех исследованиях сна и сновидения. Они отличают истинные и ценные сновидения, ниспосланные спящему для предостережения или для предсказания будущего, от тщеславных, обманчивых и ничтожных, целью которых было смутить спящего или ввергнуть его в гибель.

Группе (Griechische Mythologie und Religionsgeschichte, с. 390) приводит следующее подразделение сновидений по Макробиусу и Артемидору:

Различная оценка сновидений определяла и задачу их «толкования». От сновидений, в общем, ждали важных открытий, но не все сновидения могли быть непосредственно поняты, было неясно, предвещает ли данное непонятное сновидение что-либо важное. Этим и был дан толчок стремлению «расшифровать» сновидение, заменить непонятное содержание сновидения понятным, проникнуть в его «скрытый» смысл, исполненный значения. Величайшим авторитетом в толковании сновидений считался в древности Артемидор из Далтиса, подробное сочинение которого должно вознаградить нас за утерянные сочинения того же содержания. (О дальнейших судьбах толкования сновидений в средние века см. у Ципгена и в специальных исследованиях М. Ферстера, Готтгарда и др. О толковании сновидений у евреев пишут Альмоли, Амрам, Левингер, а также недавно Лауэр, принявший во внимание психоаналитическую точку зрения. Сведения о толковании сновидений у арабов сообщают Дрексль, Ф. Шварц и миссионер Тфинкдий, у японцев – Миура и Ивайа, у китайцев – Секер, у индусов – Негелейн).

Это донаучное понимание сновидений вполне гармонировало с общим мировоззрением древних, которое проецировало в качестве реальности во внешний мир только то, что имело реальность в душевной жизни. Это касалось и содержания сновидений (вернее, тех впечатлений, которые оставались от сновидений на утро, воспоминаний о сновидении). В этих воспоминаниях сновидение как бы противостоит обыденному содержанию психики, привносится как нечто чуждое, происходящее как бы из иного мира. Было бы ошибочно, однако, полагать, что учение о сверхъестественном происхождении сновидения не имеет сторонников и в настоящее время; не говоря уже обо всех поэтических и мистических писателях, которые изо всех сил стараются наполнять каким-нибудь содержанием остатки столь обширной в прежнее время сферы сверхъестественного, покуда они не завоевываются естественнонаучным исследованием, – очень часто встречаются чрезвычайно развитые, далекие от всяких подозрений люди, которые пытаются обосновать свою религиозную веру в существование и во вмешательство сверхчеловеческих духовных сил именно необъяснимостью явлений сна (Гаффнер). Понимание сновидений некоторыми философскими системами, например, шеллингианцами, представляет собой очевидный отзвук твердого убеждения древних в божественном происхождении сновидений. Обсуждение способности сновидения «прорицать», предсказывать будущее, все еще не закончено. Хотя каждый человек, придерживающийся научного мировоззрения, склонен отрицать пророческую силу сновидения, но попытки психологического истолкования недостаточны, чтобы осилить накопленный фактический материал.