Нефритовая звезда - Коултер Кэтрин - Страница 19

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая

С трудом он взял себя в руки и, встав, спросил чужим, хриплым голосом:

— Джул, что ты здесь делаешь?

— Я не ожидала встретить здесь кого-нибудь, — задыхаясь, сказала она.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Я… мне нужно было уйти из дома, от Сары.

«Может, эта святоша Сара изводит ее?»

— Понятно. — Сент не знал, что еще сказать. Он быстро пошел к берегу, зная, что она наблюдает за ним, оделся и натянул ботинки.

Обернувшись, он увидел Джул, спокойно наблюдавшую за ним. Лицо ее было залито мягким лунным светом.

— Я остановился у Болдуинов, — сказал Сент. — Сейчас я ухожу. Может быть, зайду к тебе утром.

Господи, он говорил, как бесчувственный чурбан! Вдруг он остановился, обернулся и нежно произнес:

— Джул, не принимай Сару близко к сердцу. Она ничего не понимает. — «И никто не понимает, а меньше всех твой чертов папаша и вечно вялая мамаша».

— Сару не исправить, — сказала Джул, вздергивая подбородок. — Не беспокойся, со мной все будет в порядке. — «Хочешь уйти — так уходи!»

Майкл как будто услышал ее мысли, кивнул и пошел с берега.

Он чувствовал, как его бьет дрожь.

"Наверное, стоит нарисовать картину и назвать ее «Семья за завтраком с блудной дочерью», — думала Джул. Она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться: отец неподвижно сидел на высоком стуле, словно окаменел, мать дрожащими тонкими пальцами разламывала ломоть хлеба, Сара молча надкусывала плоды папайи. Томас, как обычно, сметал завтрак, чувствуя напряжение за столом.

«Я здесь чужая. Я везде чужая».

— Сегодня суббота, — заговорил Этьен Дюпре. — Томас, ты собираешься на плантацию?

— Да, отец. Нам с Джоном нужно обсудить некоторые дела.

Джул заметила, как изменилось лицо Сары при упоминании имени Джона. Она торопливо спросила:

— Джон придет на обед вместе с тобой? Томас взглянул на Джулиану:

— Думаю, теперь его от нашего дома клещами не оттащишь.

— Джон собирается жениться на нашей Саре. — Голос Аурелии Дюпре был слабым, но визгливым. — Естественно, он придет.

Этьен с минуту глядел на младшую дочь. «Даже с зачесанными назад и прилизанными волосами она выглядит распутницей, как ее бабка», — подумал он.

— Джулиана, — сказал он, вставая из-за стола, — зайди в мой кабинет, мне нужно поговорить с тобой.

Джулиана ушла из дома задолго до обеда. Она не хотела встречаться ни с Джоном Бличером, ни с кем другим. Она шла тихими переулками, но даже там встречала знакомых. Миссионеры едва кивали ей и проходили мимо, местные — более открытые и дружелюбные — искренне радовались, что Джулиана жива. Она знала, что должна была навестить мужа и детей Канолы, но пока ей не хватало духу: боль была слишком свежей. Пройдя мимо епископского кладбища, она вышла на Уэйн-стрит, а по Шоу-стрит повернула к океану. Улица была узкой и грязной после утреннего дождя, так что ей пришлось идти, приподняв юбку. В голове ее вертелся утренний разговор с отцом, который и разговором-то трудно было назвать. Скорее, это была торжественная речь.

Подойдя к берегу, Джул без размышлений сняла туфли, чулки и пошла к воде. На каноэ кто-то рыбачил, в воде плескались двое малышей. В открытом океане ходили вельботы со спущенными парусами. Джул пошла по берегу, останавливаясь, чтобы поднять и рассмотреть каждую необычную ракушку, которая попадалась ей на глаза. Сегодня она не уделяла внимания ни птицам, ни даже рыбам.

Подол ее юбки сильно намок, но впервые в жизни ей было все равно: отец уже ничего не мог сделать ей.

Джул повернула от океана и направилась к Малюлуолелю. Взгляд ее остановился на маленьком островке посреди пруда. Этот крошечный островок назывался Мокуула, и многие годы на нем жили короли Мауи. Недавно король Камегамега III принимал здесь гостей и показывал им огромные гробницы с витиевато украшенными гробами давно умерших королей.

— Джулиана.

Услышав голос Джона Бличера, Джулиана застыла на месте как вкопанная. Она медленно повернулась к нему.

— Привет, Джон. Я думала, ты еще обедаешь в доме моего отца.

— Нет, я откланялся. Мне… мне нужно было увидеть тебя и поговорить.

Джул поклялась, что ни за что не принесет страданий ни Саре, ни Джону.

— Джон, я скоро уеду с Мауи.

— Да, я знаю, — ответил Джон. Боже, как она прекрасна! Он горел желанием прикоснуться к ней, дотронуться до ее великолепных волос.

— Джон, извини, но мне хотелось бы побыть одной.

Ничего не говоря, Джон подошел к ней на расстояние всего нескольких дюймов. Джул насторожил незнакомый взгляд его голубых глаз.

— Мы здесь совсем одни. — Он говорил скорее с собой, чем с ней.

— Одни, — согласилась Джул.

Вдруг он обхватил ее руками, прижал к себе и начал целовать. Это было настолько неожиданным, что Джул растерялась.

— Джон! — закричала она и почувствовала во рту его язык.

Джул пыталась вырваться из объятий, но он был слишком силен.

— Прекрати, Джулиана, — проревел он. Она никогда еще не слышала, чтобы он говорил таким тоном. — Ты ведь знаешь, что я всегда хотел тебя, а не Сару. А теперь я узнал правду. Скольким ты отдалась?!

— Отдалась? Боже, отпусти меня, Джон! Как ты можешь?

Но Джон не отпускал ее. Он словно превратился в настоящего зверя. Джул почувствовала боль в ребрах, но не могла кричать.

— Не изображай невинность! Я все знаю! Сара рассказала мне о том, что ты сделала. От того, что у тебя будет еще один, ничего не изменится. Ты была с Сентом!

Джул была настолько потрясена, что на мгновение забыла даже о страхе. Что такого могла рассказать ему Сара?

— Ты считаешь меня проституткой?

Он ответил на вопрос стоном. Джул чувствовала его руки на своей груди, губы на шее. Она закричала — ей показалось, что это Джеймсон Уилкс прикасается к груди, давит и делает больно. Джул словно обезумела: она била, царапала, кусала Джона; ее дыхание стало громким и прерывистым. Он швырнул ее на землю и навалился на нее.

Джул было больно и страшно под тяжестью его тела. Боже, теперь она поняла, что значит «изнасиловать» — то, что собирался сделать с ней Джон.

Сент вымыл руки и вытер их белым полотенцем, которое дал ему Дуайт Болдуин.

— Спасибо, что зашел ко мне, Сент, — сказал Дуайт. — Сегодня было всего лишь двенадцать пациентов, но не представляешь, что будет твориться через пару месяцев.

— Рад буду. Ты все еще специализируешься на сифилисе?

— К несчастью, да, и этому конца-края не видно. Что ты думаешь по поводу того бедняги, которого только что осмотрел?

— Сегодня же нужно ампутировать ногу, иначе он не доживет до утра.

Дуайт Болдуин вздохнул:

— Я тоже так считаю. Черт возьми, какой нелепый случай! Это произошло на плантации таро, а Элайша Бличер не побеспокоился сразу же привезти его.

— Завтра обработай его спиртом и серой из церкви.

— Боюсь, это не особо поможет, но я так и сделаю, можешь не сомневаться. Позволь, я провожу тебя.

— У тебя есть эфир?

— Нет, но есть хлороформ. Слава Богу, нам не приходится больше подвергать наших пациентов адским мукам. Кажется, ты рассказывал мне, как сам был свидетелем первого использования эфира в Массачусетской больнице в 1846 году?

— Да, был. Сначала это выглядело как цирк, врачи и студенты смеялись. А закончился опыт мертвой тишиной. Никогда не забуду лица доктора Уоррена, когда он делал свой первый надрез. Пациент лежал, не двигаясь, не произнося ни единого звука. Когда доктор закончил, он повернулся к аудитории и сказал: «Джентльмены, это не шутки».

— Мне говорили, что кто-то из врачей подошел тогда к пациенту и долго хлопал его по щекам, чтобы убедиться, что тот не мертв.

В действительности ничего подобного не происходило, но история с такими подробностями становилась ярче, так что Сент молча кивал.

— Хорошо бы еще убедить наших коллег использовать эфир во время родов. — Сент знал, что Дуайт Болдуин обладал бесконечным состраданием, но, как и многие, особенно религиозные люди, считал, что женщина должна рожать без обезболивания, что ничто не должно облегчать ее муки.

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая